Александр Проханов - Военные приключения. Выпуск 4
Подкрепившись, Кучмин забрался на сеновал, с головой зарылся в прошлогоднее сено и уснул. Разбудили его голоса. Кучмин прислушался. «Немцы!» — Степан осторожно выглянул из-за приоткрытой двери сеновала.
Возле дома стоял мотоцикл; солдат ковырялся в моторе, а немецкий офицер, нетерпеливо поглядывая на часы, что-то ему раздраженно выговаривал. Вскоре офицеру надоело это занятие, он махнул рукой, выругался и, усевшись на поленницу дров возле ворот, принялся грызть плитку шоколада.
Солнце уже приближалось к полуденной черте. Степан терпеливо ждал, сторожко прислушиваясь и внимательно оглядывая окрестности хутора: его так и подмывало посадить на «мушку» сначала офицера, а потом и солдата — стрелял Кучмин отменно. Но кто мог поручиться, что на выстрелы не явятся немецкие солдаты, которые могли находиться где-нибудь поблизости?
Наконец мотоцикл заурчал, отплевываясь сизым дымом, и тут же опять умолк — наступило время обеда, и офицер, разомлевший на солнце, приказал солдату разогреть содержимое термоса на походной спиртовке.
«Ну, я тебя сейчас накормлю!» — не на шутку разозлился голодный Степан при виде завернутого в вышитый полотняный лоскут толстого куска сала, которое офицер принялся кромсать перочинным ножом, Не мешкая больше ни минуты, Кучмин слез с сеновала на землю и, пониже пригибаясь, проскочил за угол дома. Отсюда ему хорошо были видны оба немца: офицер расположился на той же поленнице, а его подчиненный что-то торопливо жевал, устроившись на сиденье мотоциклетной коляски. Вскоре солдат, удовлетворенно отрыгиваясь, подхватил котелок и пошел к баньке; Кучмин тенью скользнул за ним, благо дом скрывал его от глаз офицера.
Солдат присел на корточки, зачерпнул полный котелок воды — и беззвучно рухнул в ручей, сраженный ударом ножа под левую лопатку. Степан схватил его автомат и, перескочив ручей, побежал вдоль изгороди к воротам.
Офицер уже пообедал и прохаживался по двору, с нетерпением посматривая в сторону баньки. Незаметно подобраться к нему не было никакой возможности, и Степан, поразмыслив, решился: «Шумну… Была не была…» Выждав, пока немец повернется к нему спиной, Кучмин выскочил из-за изгороди и в несколько прыжков очутился рядом с ним.
— Руки!.. — неожиданно по-русски крикнул Степан ошеломленному офицеру.
Тот, бледнея на глазах и не отводя взгляда от лица Кучмина, рванул застежку пистолетной кобуры.
— Буду стрелять! — на этот раз уже по-немецки выкрикнул Степан.
Вдруг немец развернулся и заячьим скоком метнулся к изгороди; схватился за колья, подпрыгнул и уже почти перевалил на другую сторону, как короткая автоматная очередь вспорола тишину лесного разлива…
Степан отдышался только в глубоком овраге: бежал по лесу из последних сил, не выбирая дороги, чтобы уйти подальше от лесного хуторка. Отдышавшись, осмотрел трофеи: автомат с запасными рожками, пистолет, плащ-палатка, три гранаты, офицерская сумка, ну и, ясное дело, узелок с харчами.
«Живем…» — радовался удаче. Плотно поел, пожалуй, впервые за последнюю неделю. Заглянул внутрь сумки — какие-то бумаги, карты «На кой они мне…» — хотел было выбросить, но передумал — победила крестьянская рачительность.
До линии фронта он добрался на четвертые сутки после стычки на лесном хуторке. Закутавшись в плащ-палатку — шел нудный, моросящий дождь — и надев немецкую каску, так как пилотку где-то потерял, Степан полз среди редколесья, ориентируясь по вспышкам осветительных ракет, которые через определенные временные промежутки пускали передовые дозоры немцев.
Какой-то неясный шорох справа заставил Кучмина насторожиться; плотно прижимаясь к земле, Степан надолго застыл, прислушиваясь. «Показалось…» — вздохнул облегченно и пополз было дальше, как вдруг на спину обрушилась какая-то темная масса, и крепкий удар по голове надолго лишил его способности видеть и соображать.
Очнулся Степан от звуков ожесточенной перестрелки; кто-то тащил его на спине, тяжело дыша.
— Колян, быстрее! Я прикрою! — чей-то приглушенный голос.
— Где Пригода? — откуда-то сзади.
— Туточкы я… — забасил тот, который тащил Степана.
«Разведка! Наши!» — радостно встрепенулся Степан и попытался языком вытолкнуть кляп. И тут же получил здорового пинка по ребрам.
— Ты гляды, щэ и брыкаеться… — ворчал Пригода, с неожиданным для его грузного тела проворством ныряя в траншею.
Разведчиков уже ждали.
— Все вернулись? — спросил встретивший их офицер.
— Так точно, товарищ капитан! — бодро ответил один из разведчиков.
— Раненые есть?
— Царапнуло чуток, — один из разведчиков торопливо бинтовал левую голень.
— Киселев!
— Я, товарищ капитан.
— В медсанбат. Помогите ему…
— Товарищ капитан! — взмолился Киселев. — Да медицине смотреть тут не на что. Шкуру фриц чуток попортил.
— Отставить разговоры! Ладно… Посмотрим…
Степан замычал, стараясь привлечь внимание к своей особе.
— Развяжите его, — приказал капитан.
— Ва… ва… — с трудом шевелил одеревеневшим языком Степан.
— Замкнуло… — коротко хохотнул Пригода, подталкивая Степана в спину. — Топай!
— Братцы родные! Да свой я, свой! — накопан прорвало Кучмина.
Разведчики остолбенели. Пригода даже глаза протер — не померещилось ли.
— Татарчук! — голос капитана не предвещал ничего хорошего. — Ты кого приволок?
— Товарищ капитан! — разозленный Татарчук подбежал к Степану. — Брешет он! Ей-богу, фриц переодетый! С передовой утащили. Пригода, скажи!
— А як жэ, з пэрэдовой… — подтвердил Пригода, с сомнением приглядываясь к Степану. — Ось автомат и сумка…
— Кто такой? — уже не слушая оправданий разведчиков, строго спросил капитан Степана.
— Рядовой минной роты 205-го батальона инженерных заграждений Степан Кучмин. Вот документы…
В штабной землянке за импровизированным столом, сколоченном из снарядных ящиков, сидел немолодой майор и что-то писал.
— Разрешите!
— Заходи, капитан. Чем порадуешь?
— А… — махнул рукой капитан. — Не везет…
— Понятно… Люди целы?
— На этот раз почти нормально. Киселев ранен легко. Вот, притащили с той стороны, — капитан кивнул в сторону Степана, который стоял у входа. — Федот, да не тот… По документам — сапер. Возьмите, — протянул документы Степана майору.
— Степан Кучмин… 205 БИЗ… Двести пятый? Та-ак… И как же ты очутился в немецком тылу?
Степан коротко рассказал о последнем бое и о своих скитаниях в лесах.
— Ну-ка, ну-ка… — майор потянул к себе сумку немецкого офицера, заинтересованный рассказом Кучмина о схватке на лесном хуторке. — Горин, подойди сюда, — позвал он капитана. — Посмотри. Ай да сапер! А ты говорил, капитан, что-то насчет Федота…
Офицеры принялись разглядывать карты и другие бумаги из офицерской сумки.
— Переводчик нужен… — сокрушенно покачал головой майор. — Лисянского в госпиталь отправили…
— Может, я смогу? — робко спросил Степан.
— Ты знаешь немецкий? — удавился майор.
— Так точно, знаю.
— Садись сюда, поближе…
С документами закончили только под утро. Глядя на усталое лицо Степана, майор спохватился:
— Постой, ты ведь голоден? Извини, дружище. Капитан, отправь его к разведчикам. Пусть накормят. И — спать.
— Мне бы к своим…
Майор помрачнел, закурил.
— К своим, говоришь… Придется повременить.
— Почему?
— Твой 205 БИЗ попал в окружение. И пока о нем сведений нет. Так что иди отдыхай, солдат…
Через три педели бывший сапер Степан Кучмин пошел в немецкий тыл вместе с разведгруппой 117-го стрелкового полка.
Лето 1942 года было на исходе.
13. Засада
Алексей выскочил на площадь и, свернув за угол, перешел на быстрый шаг. Дождь усилился, и площадь была безлюдна. Только у ресторана, который угадывался по звукам скрипок и гитар, урчали моторы машин и слышался людской говор.
Маркелов решительно подошел к шикарному «майбаху», пассажиры которого — сутуловатый румынский офицер в годах и юная особа с очаровательным личиком — только что исчезли в ресторане, и с силой рванув дверку, забрался на переднее сиденье.
— Спокойно! Гестапо! — наставил он пистолет на перепуганного его появлением водителя.
— Я н-ни в-в ч-чем н-не в-виноват… — проблеял тот, заикаясь, на плохом немецком языке.
Только теперь Маркелов разглядел, как молод водитель, не старше восемнадцати лет.
— Чья машина?!
— Генерала Штефанеску…
— Он нам и нужен. Поехали!
— К-куда?
— Прямо, затем повернешь направо. И пошевеливайся!
Степан стоял под сводами арки и неспешно раскуривал сигарету. Растерянные шпики не решались что-либо предпринять, видимо, чтобы не обнаружить себя, и неприкаянно обтирали грязные стены домов позади Кучмина, так как он перекрыл им выход на площадь; часть их направилась к площади через близлежащие улицы, два или три обшаривали на всякий случай все закоулки проходного двора в поисках исчезнувшего Маркелова.
