Анатолий Кузьмичев - Год рождения - СОРОК ПЕРВЫЙ (с иллюстрациями)
— Здравствуй, Иван Никитич, — сказал Ракутин, протягивая руку командиру Сотой, когда тот доложил о своем прибытии. — Наслышаны, наслышаны о ваших славных делах. Примите мои самые искренние поздравления по случаю благополучного выхода из окружения. А главное — с боевыми успехами под Минском. Читали о ваших «бутылочниках», читали… В «Красной звезде» было дней десять назад {21}. Капитан Коврижко ведь ваш?
— Наш. Сотовец.
— Молодцы, молодцы!.. И рад, что вы теперь с нами. Знакомство прошло быстро и непринужденно.
24-я армия формировалась в самом начале войны в Сибирском военном округе, потом была спешно переброшена на западное направление и вот теперь обложила со всех сторон Ельнинский выступ.
— Так что, Иван Никитич, с сегодняшнего дня мы и вас зачисляем в ряды сибиряков, — улыбнулся дивизионный комиссар Абрамов. — Воевать-то вместе будем! А вы… может быть, вы на самом деле сибиряк? Глядя на вас и зная о ваших делах, невольно думаешь: такие люди рождаются только в Сибири… Шучу, конечно, но такие уж мы, сибиряки, патриоты своего края.
— Я, Константин Иванович, здешний, смоленский, — вздохнул командир Сотой. — И в моей деревне, где я тридцать лет назад свиней и овец пас, уже немцы.
— Будем гнать, Иван Никитич! — уверенно сказал генерал Ракутин. — Будем гнать и прогоним! В этом не может быть сомнения.
Перешли к делу.
Командующий армией, член Военного совета, начальник штаба и начальник политотдела попросили подробно доложить о состоянии дивизии и ее отдельных частей, уточнить, в чем самом необходимом нуждается сейчас Сотая. Генерал Ракутин обещал принять дополнительные меры, чтобы дивизия быстрее получила пополнение людьми, вооружением и техникой.
— Кстати, Кирилл Иванович, — повернулся к Филяшкину дивизионный комиссар Иванов, — мы недавно приняли московский и ленинградский добровольческие коммунистические батальоны… Часть их личного состава передадим вам. Отличный народ! Правда, много молодежи, таких, кто еще и в армии не служил, но боевой дух, идейная закалка — самой высокой пробы! Мы рекомендуем вам рассредоточить их по подразделениям, помочь побыстрее овладеть хотя бы азами военного дела. Привлекайте их к партийно-комсомольской и пропагандистской работе. Это будут неоценимые помощники кадрового политсостава.
— Спасибо, товарищ дивизионный комиссар! Мы обязательно последуем вашему совету.
Все было выяснено, все решено, пришло время возвращаться в дивизию. Ракутин и Руссиянов вышли из блиндажа первыми. Прохладный и тенистый стоял вокруг лес. Сквозь ветки деревьев просвечивала кое-где над головой синева неба. С юга, со стороны Ельни, доносился отдаленный гул канонады.
— Ни часу передышки, — с досадой сказал командующий армией. — Все время лезет. То там, то здесь… Пытается нас запутать, скрыть свои истинные намерения и приготовления. — Он протянул командиру Сотой руку: — До свидания, Иван Никитич, желаю вам успехов! Но прошу помнить: не расслабляться! Пополняйтесь, обучайте личный состав, но в любую минуту вы обязаны быть готовы к бою.
— Я понимаю, товарищ командующий. Вся жизнь и боевая подготовка дивизии будут строиться с таким расчетом. Но… хотя бы ориентировочно: когда?
— Все зависит от обстановки.
Обратно ехали недолго, но за эти четверть часа, встревоженные случайной фразой: «Я здешний, смоленский…» — воспоминания повторили перед командиром Сотой все сорок с небольшим лет его жизни.
Деревня Щуплы Кощинской волости Смоленского уезда и Смоленской же губернии… Прикрыл глаза — и увидел бедные крестьянские халупы, лесок, речонку и себя самого — уже «большого», девятилетнего — на широком прибрежном лугу: здесь пасется стадо овец и свиней. Со всей деревни овцы и свиньи. Пройдет лето — и крестьянская община даст за это отцу его, Никите Руссиянову, шесть пудов ржи, а пока самого Ваню все лето по очереди кормит каждый двор… Потом — сельская школа. К шестнадцати годам он успел закончить только два класса — и некогда и не на что было учиться: семья большая, все просили есть, всех нужно было одеть и обуть. И школу пришлось бросить. Подался в Смоленск, подрабатывал как мог и где мог. Был поденщиком на железной дороге, ремонтным рабочим трамвайного парка, даже бегал посыльным от Смоленского губернского по крестьянским делам присутствия…
А с девятнадцатого года на плечах — советская военная форма. В отряде особого назначения 16-й армии Западного фронта прошел последние дороги гражданской войны, вступил в партию большевиков. Потом, когда победили белогвардейщину и интервентов, не попросил, а потребовал: посылайте учиться! Хочу быть командиром — посылайте учиться! Хорошо помнит: проводилась тогда в войсках «Неделя красного командира», и вот именно в эту неделю и решилась его судьба — командование части направило его в"3-ю Западную пехотную школу комсостава. Окончил ее в 1924 году командиром взвода и получил назначение в 81-й стрелковый полк 27-й Омской дивизии. Потом там же — командир роты, потом, в 1928-м, — командиром батальона в 22-м стрелковом полку 8-й стрелковой дивизии, там же — помощник командира полка, а в 1932-м новое назначение — командиром 10-го стрелкового полка 4-й стрелковой дивизии. С 1937-го заместитель командира 52-й стрелковой дивизии, а в 1938-м уже командир дивизии — с ней, с 52-й стрелковой дивизией Мозырского укрепленного района, он ходил в Западную Украину. А чуть меньше года назад принял вот эту — Сотую. И теперь уж никуда из нее. Никуда! До самой победы. Если суждено дожить.
2
Рано утром 24 июля генерала Руссиянова разбудил адъютант — старший лейтенант Лясковский: прибыл делегат связи из штаба 24-й армии с пакетом лично командиру дивизии. Командующий армией генерал-майор К. И. Ракутин приказывал выделить один стрелковый полк в распоряжение командира 103-й мотострелковой дивизии с задачей овладеть деревней Ушакове, которую несколько дней назад заняли немцы. Отбить Ушакове, как понял командир дивизии, было необходимо не только потому, что противник всеми силами пытался превратить ее в свой мощный опорный пункт на северных подступах к Ельне и сейчас поспешно укреплял там свои позиции, но еще и для того, чтобы как-то сковать его активность вдоль шоссе Ельня — Дорогобуж, явно связанную с планами наступления непосредственно на Москву.
— Что скажете, Павел Иванович? — оторвавшись от карты, взглянул генерал на полковника Груздева — начальника штаба дивизии.
— Наиболее боеспособен у нас Шварев. Но его надо доукомплектовать. Хотя бы за счет других полков.
— Дайте указание Завадскому, пусть он со своими кадровиками немедленно займется этим, и срочно вызывайте сюда Шварева.
Командир 355-го стрелкового полка полковник Шварев прибыл очень быстро — полк располагался в лесу неподалеку от КП дивизии. Вошел в землянку подтянутый, стройный, несмотря на свои уже немолодые годы, четко, как предписывает устав, доложил.
— Прошу садиться, Николай Александрович, — несколько суховато, как всегда, когда речь шла о деле, сказал командир дивизии. — Я пригласил вас за получением боевой задачи. Только что получен приказ командующего армией…
Разъясняя суть этого приказа, генерал Руссиянов иногда посматривал исподлобья на командира 355-го, пытаясь найти в нем следы того, что пришлось перенести полку и пережить его командиру, и не находил ничего. Похудел да загорел — вот и все. Нервы — в порядке, побрит, начищен, подворотничок выгоревшей на палящем солнце гимнастерки чист до голубизны.
— Полк будет пополнен за счет других частей — наши кадровики уже этим занимаются. В качестве усиления могу выделить вам только гаубичный дивизион. Исходное положение полк должен занять не позже одиннадцати ноль-ноль. Если нет вопросов…
Полковник Шварев поднялся:
— Вопросов нет, товарищ генерал. Задача ясна.
Провожая командира полка, генерал вышел из-за стола, взял Шварева за локоть:
— Николай Александрович, вы поступаете в оперативное подчинение командира сто третьей мотострелковой временно. Не забывайте, что вы — наш, сотовец.
— Я это помню всегда.
…За Ушаковом, едва различимые с наблюдательного пункта командира 355-го стрелкового полка, темнели в знойном дрожащем тумане укрепленные противником высоты, а дальше, южнее, за линией вражеских позиций, не видимая отсюда, была Ельня. Чуть правее дороги на нее виднелись среди деревьев домики деревни Картино, а слева, петляя в дымящихся кое-где посевах, тянулся проселок на Семешино — в этой деревне что-то сильно горело.
— Докладывайте, я слушаю, — продолжая смотреть в бинокль, сказал полковник Шварев.
Командир роты, которая только что провела разведку боем, доложил: Ушаково укреплено очень сильно. Противник успел оборудовать противотанковые препятствия, поставить проволочные заграждения, местами — в три кола, заминировать подходы к своим первым траншеям. Стык по ложбине, у подножия высоты 238,8, перекрыт фланкирующим огнем пулеметов, огневые позиции которых находятся на этой высоте.
