Абрам Вольф - В чужой стране
— Не хотят подвергать нас риску, — проговорил Новоженов. — Я это так понимаю, Константин Дмитриевич. И оружия они дать не могут…
— Возможно, что и так, — согласился Маринов. — Мартин обещал свести меня с комендантом района. Он о нас знает. Посмотрим, что этот скажет. Говорят, комендант у них геройский.
Шукшин задумался. После долгого молчания, поглаживая ладонью лоб, сказал:
— Надо собрать людей — это главное. Соберем людей, тогда сразу все решится. Бельгийцы должны убедиться, что мы представляем серьезную силу. Тогда разговор будет другой.
— Ну, как там в лагере, как ребята? — спросил Новоженов.
За разговором они не заметили, как прошла ночь. Небо над лесом посветлело.
— Пошли в хату, — сказал Маринов, поднимаясь. — Утро уже.
Часа через полтора, перейдя глубокую впадину, они поднялись на взгорье, поросшее молодыми соснами.
— Вот мы и дома. Тут наша землянка, — сказал Маринов. Прошу входить!
Шукшин и Зуев огляделись. Никакой землянки не было видно. Под соснами, которые стояли тут не густо, росла ярко-зеленая, кустистая трава. Ее длинные стебли так переплелись, что образовался сплошной ковер, закрывавший всю землю и мягко пружинивший под ногами.
— Что, не найдете? — весело сказал Новоженов. — Лесная жизнь научит… — Он ухватился за траву обеими руками, приподнял крепко сплетенные стебли. Под травой образовалось свободное пространство. — Ползите за мной! — Новоженов нырнул под траву.
Землянка, вырытая под травой, оказалась довольно просторной и обжитой. Нары закрыты одеялами, на столе керосиновая лампа, на стене полка с посудой, вешалка.
— Смотри-ка ты, настоящий дворец! — удивленно проговорил Зуев. — Молодцы, ребята!
— Иначе нельзя. Нам тут жить не один день, — серьезно ответил Маринов.
* * *Скоро пришел Мартин, принес жареной рыбы, хлеба, сыра. Пока русские завтракали, он молча сидел на нарах, с любопытством разглядывая новых лесных жителей. Потом наклонился к Новоженову, негромко спросил по-фламандски, показывая глазами на Шукшина:
— Офицер?
— Офицер, офицер! Грос офицер! — ответил Новоженов.
— Хорошо! Какой чин?
— Подполковник. Полком командовал.
Мартин не понял.
— Ну, полковник, понимаешь, полковник?
Мартин молчал.
— Генерал — знаешь? Генерал?
— Генерал?! — Мартин изумленно посмотрел на Шукшина, поднялся. — О, генерал!
— Немного меньше. Полковник… — все еще пытался объяснить Новоженов, но Мартин уже не слушал его. Он заторопился, сказал, что его ждут в деревне.
— Я приду скоро. С товарищем…
Появился он на другой день, в полдень. С ним пришел рослый, щегольски одетый парень с трубкой в зубах. На нем был дорогой серый костюм, мягкая светлая шляпа, низко надвинутая на брови. Темные глаза смотрели твердо и смело, и все лицо его, красивое, смуглое, со шрамом у подбородка, выражало волю, крепкий характер.
Он подошел к русским, сидевшим под деревьями, небрежно кинул в траву нарядную шляпу и широко улыбнулся.
— Здравствуйте, друзья. Я Жульян. Жульян Макенбек! Как вы тут поживаете? Что поделываете? — Парень по-свойски уселся рядом с русскими.
Шукшин вопросительно и вместе с тем настороженно взглянул на Маринова. Жульян заметил этот взгляд, дружески подмигнул Шукшину:
— Я партизан. У меня есть паспорт! — Жульян откинул полу пиджака и вытащил из-за пояса большой пятнадцатизарядный пистолет. — Вот мой документ! — Жульян подбросил пистолет на ладони и громко рассмеялся.
— Документ солидный! — проговорил Новоженов, с завистью поглядывая на пистолет.
— Вы старший, командир? — спросил Жульяна Маринов.
— Старший. Комендант. — Жульян сунул пистолет за пояс и, обломив ветку, очертил ею большой круг. Ткнул веткой в центр круга, проговорил — Мазайк. Город Мазайк! — Убедившись, что его поняли, он повел веткой по кругу — Опитер, Опутерен, Нерутерен, Опповен, Ротэм, Эллен… Я комендант района. Главный!
— Ясно! — ответил Маринов и показал рукой на Шукшина: — А это наш главный.
Жульян, взглянув на Шукшина, удовлетворенно кивнул головой и принялся набивать табаком трубку.
— Что русские собираются делать, какие у них планы?
— Мы собираемся бить врага, — ответил Шукшин. — Мы бежали из лагерей для того, чтобы помочь вам бить фашистов. Нас сейчас мало, но будет больше. Мы хотим драться против общего врага вместе с вами.
— Будем вместе! Будем бить бошей вместе! — горячо проговорил Жульян и протянул Шукшину руку. — Русские — смелые парни… Сталинград! О!..
— Из лагерей ушло много русских. Их надо найти, собрать, — сказал Шукшин. — Вы поможете их найти?
— Поможем! Мы их знаем.
— А как у вас с оружием? — осторожно спросил Шукшин.
— С оружием плохо, камерад.
— Меня зовут Константином. Констан по вашему.
— Плохо, Констан! — Жульян озабоченно потер щеку и неожиданно улыбнулся. — Ничего, у бошей много оружия. Возьмем, друг!
— Возьмем! — ответил Шукшин, восхищенно глядя на Жульяна. Этот парень нравился ему все больше.
На другой день Жульян приехал в лес вместе со своим помощником и другом Трисом, маленьким, толстым и на вид добродушным человеком. К багажникам их велосипедов были привязаны большие свертки. В свертках оказались костюмы для Шукшина и Зуева, шляпа, кепка, две рубашки, галстуки и прочие принадлежности туалета, вплоть до запонок.
Вручая Шукшину шляпу, Жульян пошутил:
— Вы будете настоящий бельгийский фермер, бауэр. Только надо живот иметь. У богатого бауэра большой живот.
Костюмы пришлись впору. Новоженов, похаживая вокруг Шукшина и Зуева, приговаривал:
— Гляди-ка ты, прямо джентльмены. Жалко, бельгийская королева в Англию уехала, а то бы прямым ходом в гости… На худой конец к коменданту лагеря визит нанести можно. Вот было бы дело!
— Погоди, придет время! — ответил Зуев, повязывая галстук. — Теперь только ботинки раздобыть — и порядок, можно работать!
— Ботинки потом, товарищ из Мазайка привезет, — сказал Жульян.
Шукшин спросил коменданта, не видел ли он кого-нибудь из русских. Жульян ответил, что завтра отправится их искать, объедет всех русских, которые живут в его районе.
— Вы сможете передать им мое письмо?
— Пишите! — Жульян достал блокнот и карандаш.
Шукшин опустился на траву, подумав, написал крупными буквами:
«Красные орлы! Вы совершили героический подвиг, вырвавшись из фашистского плена. Теперь вы имеете возможность сражаться с ненавистным врагом.
Я призываю всех, в ком бьется русское сердце, кто смел и любит свою Родину, объединиться для вооруженной борьбы здесь, в тылу врага, вступить в русский партизанский отряд»
Да здравствует Советская Родина!
Смерть фашистским захватчикам!
Командир отряда Котовец, подполковник Красной Армии».
— Русский отряд — это хорошо! — одобрительно сказал Жульян. — Я понимаю… Хорошо! — Он снял шляпу, спрятал письмо под подкладку и стал собираться в дорогу.
Проводив бельгийцев, русские спустились в землянку.
— Ребята, видать, толковые, — проговорил Шукшин, закуривая. — Они нам помогут сколотить отряд.
— Считай, что он уже есть, — ответил Маринов. — Людей мы соберем быстро.
Жульян приехал через три дня. Положив велосипед на траву, он устало отер платком запыленное лицо, снял шляпу и извлек из нее пачку разноцветных бумажек. Это были записки, переданные русскими. Один написал на газете, другой — на обрывке какого-то плаката, третий — на коробке из-под сигарет…
Шукшин взял записки. Маринов, Зуев, Новоженова обступили его, всем не терпелось узнать их содержание.
— «Для того и бежал, чтобы драться, — начал читать вслух Шукшин — Со мной трое. Марченко…»
— Марченко! Яков Марченко! — воскликнул Новоженов. — Быстро же он добрался… А это от кого? Базунов…
— Он, мать честна! — обрадованно проговорил Зуев. — Я его еще там, в Германии, знал. — Поговорка у него такая — мать честна…
— Постой, Зуев, никак не разберу…
Прочитать очередную записку было делом нелегким. Шукшин с трудом разобрал каракули: «Я живу ниче, хоша и один. В отряд итти желам. Пропишите свой адрис. Митрий».
— Сурьезный, видать, мужчина! — расхохотался Новоженов. — Адрес прописать требует!.. Лесной проспект, тридцатая сосна, звонить четыре раза…
— Да уж не наш ли это Митя, рыжий? — проговорил Зуев, беря у Шукшина записку. — Помните, в третьем бараке увалень такой был, дурачком все прикидывался? Хитрый мужик, хоть с виду лопух лопухом…
Было решено, что сегодня же ночью Шукшин и Жульян пойдут по лесам, чтобы встретиться с русскими.
— Познакомьте меня с обстановкой, — попросил Шукшин. — Какие предприятия расположены в окрестности, где проходят железные дороги, где стоят немецкие части, много ли тут «черных»?
