Сергей Дышев - Почти живые
— Посмотрите, все ли вещи на месте, — предложил милиционер.
— Все, — подавленно ответила Ольга. — Я уже проверяла.
— И замки целы?
— Целы.
— А вот это странно…
Милиционеры сели в кресла. Они не торопились уходить. Ольга нашла на втором этаже бутылку крымского портвейна. Милиционеры налили себе и сторожу, выпили.
— Это хорошо, что у вас ничего не унесли, — сказали они и снова выпили.
Когда в бутылке ничего не осталось, они ушли. Насилу Ольга выпроводила сторожа. Тот, тугой от переполнившей его гордости, заверял Ольгу, что теперь будет постоянно держать ее дом в поле своего зрения и обходить ее участок едва ли не каждый час.
Оставшись одна, Ольга взялась было отмывать от грязи полы, но очень скоро закинула в угол тряпку и, едва не опрокинув ведро с водой, выбежала на терраску. Накинула куртку, повязала голову старым, изъеденным молью платком и побежала через поле в лес. Когда спустилась на дно оврага, ей показалось, что она нырнула в цистерну со смолой. Густой, плотный мрак окружал ее со всех сторон. Шумел ветер в верхушках берез. Сыпался сверху мелкий колючий дождик.
Ольга несколько раз тихо позвала Глеба. Он выплыл из темноты тихо и неожиданно, крепко схватил ее за плечи и кольнул ее лицо щетиной.
— Ну? Ушли? — зашептал он.
Его борода пахла чем-то кислым, и Ольга отвернула лицо.
— Ушли. Но тебе туда возвращаться нельзя. Сторож теперь будет следить за домом, как за блудной женой.
— Что ж делать? Куда мне теперь?
Ольга молчала. Это была ее проблема. Только ее и ничья больше.
— Может, в чужую дачу забраться? — предложил Глеб. — Хозяева вряд ли до субботы приедут. А там будет видно.
— Не хватало, чтобы тебе еще ограбление со взломом приписали! — зло ответила Ольга.
— А куда ж тогда? В Москву возвращаться как-то неохота…
Ольга вспомнила, что где-то на чердаке ее дома уже много лет пылятся палатка, спальник и прочее туристское снаряжение, с которым она в школьные годы ходила с одноклассниками в походы.
— Вот что, — сказала она. — Поживешь пока здесь, в палатке. А потом что-нибудь придумаем.
— В палатке? — безрадостно переспросил Глеб, немного помолчал и добавил: — Не думал, что я уже до такого докатился.
Ольга вернулась домой, забралась на чердак и снесла вниз несколько тяжелых, затхло пахнущих мешков. Вывалила их содержимое на пол. Ткань палатки хоть и покрылась во многих местах плесенью, но была цела, без дырок. Ватный спальник вообще был как новый, даже хлопчатый вкладыш в нем сохранился. Здесь же и пенопленовый коврик, на котором можно спать хоть на льду, и вполне исправный примус «Шмель», и пластиковая канистра с бензином, и несколько алюминиевых тарелок и ложек.
«Ничего, — подумала Ольга, упаковывая снаряжение. — Перекантуется недельку, а там, дай бог, найдем какой-нибудь выход».
Еще не меньше часа Ольга помогала Глебу ставить палатку и учила его разжигать примус. В двенадцатом часу они распрощались, и Ольга побежала к платформе, чтобы успеть на последнюю электричку. Поднимаясь по склону оврага, она остановилась отдышаться и оглянулась. Внизу, в сыром тумане, с горящим примусом в руках, стоял Глеб и смотрел ей вслед. Бесконечно одиноким и несчастным показался он Ольге, и, чтобы не разрыдаться от жалости, она изо всех сил побежала наверх.
ГЛАВА 14
Ольга сидела в притихшей очереди женщин — молодых и зрелых, безразличных и взволнованных — и делала вид, что читает книгу. Она прислушивалась к редкому и тихому перешептыванию, надеясь услышать что-нибудь полезное о той процедуре, которая ей предстояла. Напротив нее, на стене, маячили красочные плакаты, но Ольга старалась не смотреть на них, потому что плакаты взывали к совести и морали, они упрекали, грозили, стыдили и называли процедуру не иначе, как убийством. Она поглядывала на часы, переживала, что время идет, а врачи медлят, все не начинают определять женщин в палаты и назначать им очередность.
Наконец начались подвижки, и очередь пришла в движение. Ольга вошла в кабинет, положила на стол перед врачом направление и результаты анализов, опустилась на стул рядом и вдруг… Ей показалось, что у нее остановилось сердце. Напротив врача, в белом халате, накрахмаленной шапочке, перебирала книжки с выписным эпикризом Катя!
Ольга замерла, боясь пошевелиться. Врачу это не понравилось, потому как Ольга не ответила на какой-то вопрос.
— Женщина, что вы застыли, как соляной столб? — проворчала она. — Первый раз, что ли?
Хлипкая надежда, что Катя не поднимет голову и не увидит ее, оборвалась и словно порвала своей тяжестью все Ольгины нервы. Катя потянулась за паспортом и тотчас вскинула голову, посмотрела на Ольгу с нескрываемым удивлением, а затем ее лицо озарила сладкая улыбка.
— Обаньки! — произнесла она, безусловно получая колоссальное удовольствие. — Здравствуй, подруга! Облегчиться пришла?
Ольга стиснула зубы, чтобы не наговорить гадостей. Врач, продолжая что-то писать на направлении, обронила:
— Подруга?
— Лучшая! — ответила Катя, не сводя глаз с Ольги. Из этих глаз буквально вылетали брызги радости. — Разумеется, этот печальный шаг ты согласовала с Сергеем? Интересно бы только узнать… скажи только мне, по секрету, как подруге — ты забеременела от него, когда он лежал без сознания в реанимации? Или раньше, когда воевал в Чечне?
Врач хмыкнула, поставила подпись, подышала на печать и прижала ее к углу бланка.
— В седьмой кабинет, по коридору налево, — сказала она, придвигая Ольге направление. Ольга взяла листок, медленно встала со стула.
— Вообще-то, — произнесла она, глядя прямо в залитые патокой и ненавистью глаза Кати, — мне к зубному надо было. Я просто кабинет перепутала.
— Ага, — кивнула Катя. — Мы так сразу и поняли, что тебе надо было к зубному.
Ольга порвала направление, швырнула в лицо Кате и вышла из кабинета.
* * *«Не успеет, — думает Ольга. — За локти будет кусать себя от злобы. Я прищемлю ее сорочий хвост!»
Она стоит на краю тротуара и машет проходящим машинам. Вперемешку с дождем идет мокрый снег. Тяжелый «КамАЗ» наезжает на лужу, и Ольга едва успевает отскочить. Проклятая погода! Из-за нее в городе будут пробки. А дорога каждая секунда.
— Куда вам, девушка? — спрашивает таксист, притормаживая рядом.
— В четырнадцатую больницу!
— Садитесь.
Они едут в колонне, которая движется медленно и лениво, как сытый удав. Ветровое стекло атакуют тяжелые снежинки. Щетки не справляются с их потоком. Водитель, чувствуя, как пассажир нервничает, что-то бормочет, лихо выруливает на встречную полосу и тотчас сворачивает во дворы. Он едет мимо детских площадок, пожухлых клумб и спортивных городков, срезая большой угол, и вскоре подруливает к воротам больницы.
— Приехали, — говорит он, видя, что Ольга не торопится выйти из машины.
— А разве внутрь нельзя?
— Нельзя.
— Но мне надо забрать больного!
— А я что могу поделать? — равнодушно отвечает водитель. — Если не ошибаюсь, то вам надо получить разрешение от главврача на въезд машины.
— Глупость какая! — бормочет Ольга. — Буду я еще бегать по главврачам. Мне срочно надо!
— Я рад помочь! — искренне говорит таксист. — Но меня охрана не пропустит.
— Что значит не пропустит! — заводится Ольга. — А если бы вы привезли умирающего человека, которому срочно нужна помощь? Если вдруг мне станет плохо и я потеряю сознание?
— Если бы да кабы, — разводит руками водитель.
— Я вам хорошо заплачу! — с мольбой произносит Ольга и хватает водителя за руку.
— Девушка!
Но Ольга уже достает из сумочки кроваво-красную губную помаду, разукрашивает себе лицо и перелезает на заднее сиденье.
— Скажите, что я попала в автокатастрофу!
— Девушка, вы же меня на преступление толкаете!
— Да езжайте же!
Водитель вздыхает, но трогается с места. Подкатывает к воротам и начинает пронзительно сигналить.
— Открывай! — кричит он из окна охраннику. — Человек умирает!
Охранник не верит и подходит к машине, заглядывает в салон через стекло. Лицо его перекашивает гримаса.
— Во блин, как ее… — бормочет он и бежит открывать ворота.
— К четвертому корпусу, — не поднимаясь с сиденья, говорит Ольга.
Водитель подъезжает к хирургическому корпусу. Ольга выскакивает из машины, на ходу вытирая лицо салфеткой. В вестибюле полно людей, посетителей только начали впускать к больным. Пахнет цветами и лекарствами. Шелестят пакеты с продуктами. У лифта выстраивается очередь, и Ольга идет по лестнице. По пути сворачивает в какой-то сумрачный коридор, на цыпочках проходит вдоль дверей и заглядывает в кабинет, на котором написано: «Ординаторская». Там никого. Рабочий стол завален бумагами, поверх которых лежат очки. Из книжного шкафа торчат рваные корешки всяких умных книг. На вешалке — несколько белых халатов и шапочек. Ольга торопливо надевает первый попавшийся халат, нахлобучивает на голову шапочку, хватает еще один и заталкивает его в пакет. И бегом на лестницу.
