Михаил Алексеев - Грозное лето
Отбив первую атаку неприятельской пехоты, наши стрелки и разведчики вернулись в свои окопы. Наступило минутное затишье. Потом раздались отрывистые, злые выстрелы иптаповцев, расположенных в боевых порядках пехоты.
– Забаров!.. - растирая кровь на грязной щеке, Марченко подошел к старшине. - Ты тут смотри за ребятами. А я побегу к Васильеву. Может, новые задания будут. Доберусь как-нибудь по траншее. Ну, желаю всего доброго, друзья! - Пригнувшись, Марченко зашагал, сначала медленно, потом все быстрее, отталкиваясь от земли своими легкими, пружинистыми ногами. Федор молча посмотрел ему вслед. В темных глазах старшины, под запыленными длинными ресницами тлели, разгораясь, напряженно-сосредоточенные огоньки.
Немцы снова обрушили всю силу своего огня на передний край нашей стороны. Артиллерийская обработка окопов длилась с полчаса. Потом гул разрывов стал удаляться.
– Товарищ старшина, танки!.. - закричал Сенька Ванин. Но голоса его не было слышно - только виден был широко открытый рот. Гимнастерка и маскхалат на разведчике были порваны. По лицу ползли грязные потеки -Танки! Танки!.. - кричали в окопах, и разведчики отчетливо услышали слитный, низкий рев чужих моторов.
– Танки!..
Один из них уже вползал на бруствер окопа. Вот он качнулся, светлая гусеница, выгибаясь, потянулась через окоп, квадратное днище машины обдало солдат вонючим жаром.
– Пропускайте их на съедение нашей артиллерии!..- крикнул молоденький офицер, ротный командир; по румяным его щекам из-под фуражки тянулись струйки не то грязного пота, не то крови.
Еще один танк... Этот несколько раз крутанулся над окопом. Засыпал землей пехотинца. Солдат, однако, быстро выбрался из-под земли, тряхнул стриженой головой, выхватил из кармана черную бутылку. Танк пополз дальше, рыча и отфыркиваясь выхлопными трубами. Пехотинец быстро вскарабкался на бруствер. Гимнастерка сзади у него завернулась. Ванин увидел смуглую, посыпанную песком кожу и въевшуюся в тело железную пряжку. Из левого кармана обшарпанных, засаленных брюк выглядывала темно-коричневая головка другой бутылки. Пехотинец согнул правую ногу, потом выбросил ее назад, дернулся весь, будто отталкиваясь, и кинул бутылку. Поглядел, чуть приподняв голову, туда, куда полетела бутылка, и стремительно скатился вниз.
– Есть!.. Горит, гадюка!..
Некоторое мгновение стыла тишина. И вдруг эту тишину прорезал крик какого-то солдата:
– Убило ротного!
Солдат бежал по окопу и кричал. Путь ему преградила гигантская фигура.
– Тише ты!.. Я - ваш ротный. Понял?..
Солдат поднял голову и встретился с напряженным блеском забаровских глаз.
– Слушаюсь, товарищ старшина!..
– На место! - приказал Федор пехотинцу и, вдруг выпрямившись, скомандовал так, чтобы слышали все: - Товарищи! Я - ваш командир. Слышите: окопов не покидать. Танки забрасывать гранатами и бутылками с горючей смесью. Тяжелые - пропускать, с ними расправится наша артиллерия!.. Немецкую пехоту расстреливать! Вести из карабинов только прицельный огонь!..
Защелкали затворы. Пехотинцы и разведчики прильнули к своим ячейкам. А уже от берега реки показалась новая цепь вражеской пехоты. Над окопами певуче засвистели пули.
– Спокойно, товарищи! Подпустите поближе!.. - гремел над позициями голос Федора.
Огромный, с открытой волосатой грудью, он стоял в окопе в полный рост, следя за противником. К нему уже подбегали командиры взводов, отделений и докладывали:
– Товарищ ротный!
– Куда девать раненых? Блиндаж переполнен!..
– Связь с комбатом порвана!..
– Артиллеристы просят помочь им выкатить пушку. Как быть?
Забаров, нe поворачивая головы, отдавал распоряжения; внимание его было приковано к перемещавшимся зеленым фигурам. Их надо остановить во что бы то ни стало. Вот они, эти фигуры, уже совсем близко, двести метров... сто... пятьдесят...
– Рота... залпом, пли!
Трескуче грянул залп. Ошпарил бегущих впереди фашистов.
Перед глазами бойцов неуклюже падали враги.
Слева, из уцелевшего, хорошо замаскированного дзота, зло и яро бил "максим". Та-та-та-та...- неслось оттуда.
Оседлав переносицу очками, Аким выпускал одну автоматную очередь за другой. Делал он это без суеты, расчетливо, невозмутимо. Ванин вел огонь рядом. Что-то с сухим треском лопнуло неподалеку. "Граната!" - обожгла догадка. Аким все еще стоял на прежнем местe. Только очков уже не было на его ястребином носу - их стряхнуло взрывной волной. Они упали на дно окопа, разбились о пустой автоматный диск. Чьи-то тяжелые шаги позади. Острый запах человеческого пота. Трудное, прерывистое, с храпом дыхание. Сенька инстинктивно повернул голову и увидел немца. Белоглазый, с рыжей подпалинкой густых бровей. Перекошенное длинное лицо, трясущаяся, искусанная нижняя губа, качающийся над мокрой худой спиной Акима плоский штык - таким и врезался он в память Ванина. С непостижимой быстротой Сенька схватил его за ногу, тот дернулся назад, но скрюченные черные пальцы разведчика железными щипцами впились в грубое зеленое сукно брюк, рванули на себя. Фашист свалился в окоп. С ловкостью кошки Ванин прыгнул на него. Правая рука металась возле кармана, ища нож. Но Сенька не успел вынуть финку. Остальное за него сделал Аким. Он взмахнул рукой, что-то блеснуло в воздухе. И опять, пораженный, Ванин ошалело посмотрел на своего друга, узнавая и не узнавая его.
– Черт... вот ты... как?..
3
Генерал руководил боем, находясь на довольно широкой площадке, укрепленной на трех росших рядом дубах. Деревья были искромсаны осколками мин и плохо укрывали Сизова. Комдив был легко ранен. Перевязавший его руку врач настойчиво просил генерала спуститься на землю.
– Ничего со мной не случится! - отвечал он. - Где я еще найду такой обзор?
Он беспрерывно разговаривал по телефону, получал от командиров частей информацию, давал необходимые указания. На левом фланге, на участке полка Баталина, сложилась тяжелая обстановка. Неприятель бросил туда танки и два полка пехоты.
– Ничего... Ничего, Баталин! Держись!..
– Товарищ генерал, разрешите подбросить Баталину резервный артиллерийский противотанковый дивизион! - обратился к комдиву встревоженный работник штаба. Его просьбу поддерживал полковник Павлов.
– Мои артиллеристы несут большие потери на участке обороны Баталина, товарищ генерал. У Гунько осталось два орудия. На других батареях положение не лучше,- говорил, встряхивая контуженым плечом Павлов.
Сизов молчал.
Тревожно зазуммерил телефон. Генерал поднял трубку. Снова докладывал Баталин.
– Окружен, говоришь? Вижу! - спокойно ответил комдив. - Отстаивай свои рубежи!.. Помощи пока не жди. Смотри за левым флангом. Там у тебя скопилось около тридцати танков и до полка немецкой пехоты... Нет, нет. Артиллерии пока не будет. Обходись тем, что у тебя есть!..
– Товарищ генерал!.. - не выдержал молоденький подполковник с худым лицом.
Генерал взглянул на него, не торопясь положил трубку.
– Передайте...
– Слушаюсь! - обрадовался подполковник.
– Передайте, - продолжал Сизов, остановив взглядом офицера, -передайте, чтобы полк иптаповцев выдвинулся на правый фланг, на участок обороны Тюлина.
– На правый? - почти крикнул полковник Павлов. - Но там сравнительно спокойно, товарищ генерал.
– И Тюлин не просит подкрепления! - поддержал Павлова молодой подполковник, но генерал резко заметил:
– Вы слышали мой приказ? Выполняйте!
– Слушаюсь! - и молоденький подполковник поднял трубку.
Генерал продолжал наблюдать. Офицеры, стоявшие рядом с ним, молчали. По их встревоженным лицам было видно, что они не понимали комдива. Для офицеров было совершенно очевидно, что немцы наносят свой главный удар на участке обороны Баталина и, стало быть, туда и нужно посылать резервные части. Однако теперь уже никто из штабных работников не решался возражать Сизову.
Комдив снова говорил с Баталиным:
– У нашего правого соседа дела похуже. Против Белгорода немцам удалось вклиниться в нашу оборону. Там они пытаются развить наступление!.. Нам надо держаться во что бы то ни стало!.. Сковывать силы врага. Ты слышишь? Ну вот!.. Нет-нет... Вам помогут танкисты. Я уже приказал им!..
Над наблюдательным пунктом рой за роем пролетали краснозвездные бомбардировщики. Генерал проводил их взглядом, потом обратился к Павлову:
– Петр Петрович! Как артиллеристы?
– У иптаповцев большие потери. Особенно на участке Баталина... Тяжело им... Но удержатся, товарищ генерал. Гунько подбил уже пять танков. Но тяжело им...
– Это настоящий солдат! - проговорил Сизов, вспоминая смуглое лицо офицера и умный блеск его глаз.
– Тяжело им, - повторил Павлов.
