Александр Лысёв - Погибаю, но не сдаюсь! Разведгруппа принимает неравный бой
– Читал я твое дело. Офицер, отсидел… Странно, что статья не политическая. Да ты небось в первом же рейде к немцу перебежишь, – полушутя, полусерьезно говорил батальонный комиссар, в очередной раз рассматривая кандидатуру Маркова. – Чего ты так в разведку рвешься?
– Видать, невнимательно читали, – закусив губу, процедил Марков. – Рвусь, потому что могу быть полезен. Не в тыл прошусь. А перебежать уже давно мог. Вы по себе судите?
– Ну, Марков, ну знаешь ли, за такие шуточки… – прямо задохнулся комиссар.
– Это справедливо, – высказал свое мнение командир разведроты, средних лет майор с орденами, полученными еще за бои при Хасане и в финскую кампанию. И, обернувшись к комиссару, пояснил: – Кто хотел перебежать, давно уже перебежал. Сами знаете.
– Это враги народа! – отрубил комиссар.
– Спасибо. Утешили, – скривил губы в адрес майора Марков.
– Не кипятись. – Майор вынул из ножен на поясе нож разведчика и, повертев его будто в задумчивости, резким движением, не вставая из-за стола, метров с десяти вогнал в поддерживающий накат бревенчатый столб. Подошел, выдернул нож, протянул Маркову:
– Попадешь в то же место?
– Дайте сюда.
Марков отошел с ножом в самый дальний угол блиндажа. Майор и комиссар следили за ним очень внимательно, но ни один, ни второй не смогли уловить момента, когда Марков осуществил замах. Потому что замаха не было – нож был пущен прямо от бедра. С сухим треском сталь вошла четко в оставленную майором расщелину.
– Ловко! Научите? – подивился майор, сам не замечая, что назвал Маркова на «вы».
– Берете в разведку? – в упор поглядел на майора Марков.
Тот переглянулся с комиссаром. Последний сделал недовольно-неопределенную гримасу.
– Беру! – твердо заявил майор.
Майор ни разу не пожалел о своем выборе. К весне 1943-го Марков уже командовал разведвзводом, когда на него пришел вызов прямо из штаба дивизии. На сердце стало холодно и тоскливо. Оставаясь внешне совершенно спокойным, Марков явился по назначению. На столе лежало весьма пухлое дело, которое листал толстый дядька с малиновыми просветами на подполковничьих погонах. Видеть снова погоны Маркову было непривычно.
– А, Марков, – кивнул вошедшему на стул подполковник. – Присаживайтесь…
Чуть позже оказалось – нет повода для беспокойства. Скорее, наоборот…
– Так-так, Симбирский кадетский корпус… Павловское военное училище – ого! – поднял глаза на напряженно сидевшего перед ним Маркова малиновый подполковник. – Команда пеших разведчиков. В 1917 году поручик…
Марков судорожно сглотнул помимо своей воли – лучше в самый опасный рейд, чем сидеть вот так вот здесь, на стуле…
– Армии нужны квалифицированные кадры, – закрыв папку и хлопнув по ней сверху ладонью, дружелюбно произнес подполковник. – С вашими подготовкой и опытом… В общем, принято решение отправить вас на курсы младших лейтенантов.
Тем же летом Марков вернулся на фронт уже в офицерских погонах. Вернулся как раз в самый канун немецкого наступления под Курском. А впереди были еще почти два года войны, командование разведротой, бесчисленные рейды в тыл противника, тяжелые бои, освобождение собственной территории, вступление в Европу. И почти каждый день – потерянные товарищи. Повседневная боевая работа. И вот теперь, под самый конец войны, судьба забросила их в Югославию…
16
Они лежали сейчас здесь, за полуразрушенной каменной стенкой, пытаясь найти хоть какое-то укрытие от минометного обстрела. Мины рвались на верхней площадке, в воздух взлетали комья земли и камней, искрошенные остатки кустарника, срезанные ветви деревьев. Осколки, рикошетя во все стороны, со свистом рассекали воздух. Невидимые глазу усташские минометчики знали свое дело хорошо. Коротко вскрикнув, упал и больше не шевелился один из разведчиков. Еще двое, перераненные, слабо двигая ногами, вытянулись вдоль стены. Марков огляделся по сторонам. Вот, стиснув зубы, скорчился с автоматом в руках Быков. Повязка на его голове снова пропиталась кровью. Тревожно озирается лейтенант Чередниченко, прижавшись плечом к старым камням. Вот заботливо накрыл пулемет собственным телом Паша-Комбайнер. Смотрит на Маркова, мучительно ожидая команды. Игнат Фомичевё выставив вперед нижнюю челюсть, сосредоточенно водит стволом автомата по кромке кустов у них за спиной – пытается обнаружить пока невидимого отсюда противника. Вот совсем бледный сержант Куценко. Вася Бурцев, сжавшись в комочек, совершенно по-детски обеими руками тщетно пытается натянуть каску поглубже на голову. Что-то неслышное за грохотом разрывов кричит подполковник Ратников, размахивая своим неизменным ППСом. А мины все продолжают и продолжают ложиться чертовски грамотно, нанося им все новые и новые потери. Положение складывалось отчаянное.
– Командир! – перекрикивая вой минометов, закричал Быков, указывая руками в сторону кустов у них за спиной.
Марков глянул в указанном направлении – между деревьями перебегали фигурки в немецкой форме. Осторожно высунулся, посмотрел в сторону долины – там от опушки снова начали разворачиваться неприятельские цепи. Вскоре к минометному обстрелу с закрытых позиций добавился винтовочный и автоматный огонь по ним с тыла. Разведчики попытались отвечать из стрелкового оружия. Но, прижатые осколками мин к каменной стенке, вести прицельный огонь они не могли. С вытянутых над головой рук наугад куда-то стрелял Фомичев. Метался Клюев, напрасно пытаясь найти место, где установить пулемет. За эти минуты они потеряли еще двоих человек убитыми.
Неожиданно пулемет ударил с башенки. Все машинально задрали головы. Обороняющиеся стреляли не в долину, как перед этим, а в обратном направлении – прикрывали разведчиков с тыла. Усташи за деревьями были вынуждены на время залечь.
– Эй, советчики! – раздалось со ступеней, ведущих на первый ярус. – Давайте сюда!
Марков переглянулся со своими бойцами.
– Не дурите, братцы! Пропадете! Лезьте к нам! – громко повторили приглашение снизу.
Несколько пар глаз наверху устремились на Маркова. Нужно было решать. И капитан отчетливо произнес:
– Спускаемся. Это приказ!
– Не стреляйте! – прокричал в сторону лестницы Чередниченко. – Мы идем!
И решительно нырнул вниз, придерживая одной рукой болтающийся на шее автомат. Затем волоком подтащили к лестнице двоих тяжелораненых. Прикрываясь каменной стенкой, начал спускаться ефрейтор Быков. На середине лестницы он остановился, готовый принять раненых. Одного разведчика спускали вниз в бессознательном состоянии. Второй кое-как, придерживаемый ефрейтором, сполз по лестнице сам. Марков кивнул в сторону Ратникова. Фомичев, закинув оружие за спину, подхватил подполковника под мышки.
– Своих сдаешь, Марков?! – заорал Ратников, пытаясь сопротивляться.
Автоматная очередь выбила над их головами из стены каменную крошку.
– Другой вариант на тот свет. Куда прикажете? – прокричал в ответ Марков.
– Да я лучше сдохну! – отчаянно дернулся подполковник, пытаясь согнуть простреленные ноги и тут же бледнея и корчась от дикой боли.
– Тащи его! – махнул рукой Фомичеву капитан.
Игнат поволок начальника политотдела с насквозь простреливаемого верхнего яруса. Разорвавшаяся совсем рядом мина сыпанула новой порцией осколков по камням. Фомичеву пропороло щеку, Ратников же вдруг неожиданно обмяк и закатил глаза. Выяснять, что с ним, наверху не было ни малейшей возможности.
– Принимай, – головой вниз свалил по лестнице подполковника Фомичев, заливая ступени капающей с лица собственной кровью. – Упрямый, как осел.
– Все?
– Слава Богу, да…
Быков обхватил бесчувственного Ратникова за грудь и вместе с лейтенантом Чередниченко потащил по сводчатому коридору. За ними следом заскочили на лестницу остальные разведчики. Вниз полетели вещмешки с боеприпасами. Паша-Комбайнер перед тем, как нырнуть вниз, все же исхитрился дать длинную очередь по засевшим в кустах у них за спиной усташам. Последним по лестнице спустился капитан Марков.
Попетляв по сводчатому кирпичному коридору, миновав несколько совсем низких проходов, разведчики попали в достаточно просторное помещение с узкими окнами-бойницами. Дневной свет падал неровными полосами, чередуясь с участками полумрака. Справа крутая каменная лесенка уходила наверх – надо полагать, вела в башенку, из которой можно было контролировать верхний ярус. Световое пятно у лестничного проема освещало добрую треть помещения. Марков по достоинству оценил позицию – здесь можно было отбиться от целого полка. Внутри резко пахло горелым порохом, а утоптанный песчаный пол был сплошь усеян стреляными гильзами. У стены на ворохах соломы уже лежали двое раненых разведчиков рядом с несколькими такими же ранеными в немецкой форме. Над ними хлопотал седой худенький человек в военном френче с накладными карманами. Сюда же поместили и подполковника Ратникова. От окошек-бойниц, в которых они занимали оборону, на вошедших разведчиков устремили взгляды люди в немецком обмундировании и снаряжении. Десяток пар глаз пытливо изучал бойцов в советской военной форме. В устремленных на них взглядах Марков обнаружил скорее удивление и любопытство, нежели неприязнь или угрозу. А вот разведчики смотрели насупленно и угрюмо – за четыре года они привыкли только убивать или брать в плен всех, кто носил серо-зеленую форму с орлом над карманом. И война еще не закончилась…
