Робин Мур - Зеленые береты
Старый монах несколько минут смотрел на дымящиеся руины, и постепенно до него стал доходить смысл происшедшего. Он повернулся, и американский капитан увидел в его глазах сначала облегчение, а затем удовлетворенность.
Дьюарт сложил ладони и торжественно поклонился ему. Затем сказал Лангу:
– Передай монаху Као-Дай, что мы построим ему новую пагоду в любом месте, которое он укажет, в пяти или более километрах от лагеря. – Дьюарт махнул рукой в направлении к взорванным мешкам с песком. – Скажи ему, что нет никакой возможности извлечь тела для похорон. Скажи ему, – он сделал паузу, – скажи, что я сожалею о случившемся.
Дьюарт отвернулся от Бао и монаха, подмигнул мне и заметил ухмылку на лице Ратта, который смотрел поверх штабного помещения. Затем капитан Дьюарт крикнул:
– О'кей, Ратт, соберите-ка людей и наведите в лагере порядок. Завтра мы продолжим оборудование зданий. Я, черт побери, хочу завтра ночью спать под крышей.
– Есть, сэр. Установить одну жестяную крышу, сэр!
Двух птичек – одним камнем
Я познакомился с капитаном Брэнди Мертеллом спустя несколько недель после того, как генерал Нгуэн Кхань принял бразды правления в руководстве Южного Вьетнама от "Большого" Миня – событие, которое американские советники считали переменой к лучшему. Настоящее имя Мертелла было Франсуа, но так его никто не называл. Родом из Бельгии, во время Второй мировой войны – агент УСС, в начале пятидесятых Брэнди попал в американскую армию и стал гражданином Соединенных Штатов.
Я находился в Сайгоне с капитаном Тимом Пикинсом, который уже почти полностью залечил свои раны. Тим сидел за рулем джипа и возил меня по городу. В одиннадцать часов утра мы проезжали мимо маленького открытого кафе в американизированной части города, и тут он увидел капитана Мертелла. Брэнди сидел за столиком рядом с тротуаром, одетый в красивый спортивный костюм, и читал французскую газету.
Тим резко затормозил.
– Никто не знает, чем, черт побери, занимается Брэнди, когда оказывается в городе, – сказал он. – Он превратился в одного из сайгонских лягушатников, и его нигде не видно. Я думаю, что он сотрудничает с Агентством. – Пикинс зловеще усмехнулся. – Подождем, пока он сам нас заметит. Он не любит показываться рядом с американцами.
– Так, может быть, оставим его в покое?
– Лучше хватай его, пока не поздно. Нет никакой гарантии, что ты сможешь найти капитана Мертелла в Нам Луонге, где находится его лагерь. Он занимается делами, о которых я ничего не знаю. А ведь мне по должности положено знать обо всем, что происходит с десятью командами А из моего района.
Когда мы вошли в кафе, Брэнди повернул к нам свое длинное с резкими чертами лицо; его темно-карие водянистые глаза скорбно уставились на нас. Волосы, черные как уголь, он носил длинными в нарушение уставных требований. Выглядел он на удивление молодо.
– Доброе утро, Брэнди, – дружелюбно приветствовал его Пикинс.
Мертелл кивнул, но ничего не ответил.
– Ничего, если мы с тобой присядем? Позволь представить тебе человека, который очень хотел с тобой познакомиться.
Брэнди несколько мгновений смотрел на меня с меланхоличным выражением. Затем повернулся к старому официанту-вьетнамцу и по-французски попросил его подать счет.
Официант подал Брэнди счет. Он положил на листок несколько пиастров и встал. Затем произнес еще одну фразу по-французски и вышел из кафе. Мы последовали за ним.
– В этом месте, – сказал на улице Брэнди с легким французским акцентом, – меня знают как Робэра, плантатора-француза из провинции Тай Нинь. Они не подозревают даже, что я понимаю английский. Это местечко исключительно полезное. Но они будут в крайнем недоумении, если я заговорю с американцами.
Пикинс хмыкнул.
– Извини, если мы испортили тебе игру.
Брэнди пожал плечами, на его лице появились прямые складки. Затем он повернулся ко мне и извинился за свою неучтивость.
– Не за что извиняться, – сказал я, – но я и в самом деле хотел бы узнать, чем вы здесь занимаетесь.
– Сейчас я направляюсь в "Павлин", где должен встретиться со своим медиком и сержантом разведки. Можете присоединиться ко мне, если хотите.
Пикинс помахал мне рукой и уехал, а мы с Брэнди прошли два квартала пешком до ресторана, где нашли сержанта Оссидиана, темноволосого разведчика с грубыми чертами лица, и сержанта Таргара, медика.
Таргар имел заметный, хотя и приятный акцент; он рассказал мне, что родился в Венгрии, но в 1952 году покинул ее и вступил в американскую армию. Его внешность с явными восточными чертами я приписал столетиям вторжений и миграций населения на Балканах.
Разговор за ленчем шел очень живой и дружелюбный, а когда с едой было покончено, капитан Мертелл, по существу, разрешил своим подчиненным полностью посвятить меня в миссию их команды. Именно это они и сделали, когда мы завернули в "Каприс", любимое местечко спецназа, где напитки были прохладными, а девочки – приятными на глаз и даже на ощупь, если у тебя появилось желание их потрогать.
Как я выяснил, двумя самыми сложными проблемами в Нам Луонге были вербовка хороших боевиков и приобретение агентуры для разведки. Обе решались с присущей спецназу изобретательностью.
Оба сержанта с явным удовольствием смаковали детали хитроумных приемов, которые позволили капитану заполучить столь необходимых боевиков в нерегулярные части. По своей предыдущей миссии Мертелл был лично знаком с шефом полиции Сайгона времен президента Дьема. Брэнди знал, что представляет собой сайгонская тюрьма, и ему пришла в голову блестящая идея вытащить оттуда юных правонарушителей и дать им возможность присоединиться к боевым частям, чтобы сражаться с коммунистами, а не гнить в вонючих камерах древней тюрьмы. Потребовалось специальное президентское распоряжение, но в конце концов Мертелл набрал около сотни отъявленных воров, насильников, грабителей, торговцев наркотиками, сутенеров, гомосексуалистов и убийц. Последние были отпущены в Нам Луонг по той причине, что они убивали других преступников, а не добропорядочных граждан.
Шеф полиции пообещал молодым бандитам пожизненное заключение в случае, если они дезертируют из Нам Луонга, и перед строем объявил, что дает капитану Мертеллу и его коллеге из ЛЛДБ право расстреливать на месте любого из "тюремных пташек", который не подчинится приказу.
Эта группа нерегулярных бойцов оказалась весьма отчаянной, несмотря на разнообразные истязания, которым они подвергались в промежутках между боями. Однако они были настолько напуганы перспективой снова вернуться в тюрьму, что в отличие от регулярных частей среди них практически не было случаев дезертирства.
К несчастью, после падения президента Дьема его преемник, "Большой" Минь, в поисках популярности в народе, объявил амнистию и бросил бывшего шефа полиции в тюрьму. После этого большая часть боевиков из числа сайгонских преступников дезертировала. Остались лишь немногие, обращенные американцами в свою веру.
В настоящее время, в связи с резким возрастанием активности Вьетконга в районе Нам Луонга, а также с приходом к власти агрессивного генерала Хана, одной из задач капитана Мертелла было восстановление боевой части из криминальных элементов. Таргар выразил твердую уверенность, что "старик" сможет справиться с этим делом.
Вербовка новой агентуры оказалась куда более сложной проблемой, поскольку Нам Луонг располагался в провинции, где влияние Вьетконга постоянно возрастало; более того, были серьезные основания предполагать, что в этой провинции находился штаб командования партизан.
Еще две недели назад у Оссидиана был ценный агент, некто Танг, лейтенант подразделения Вьетконга, расположившегося близ центра провинции, всего лишь в пяти милях от лагеря спецназа. Высокообразованный Танг кроме вьетнамского владел английским, французским и китайским языками. Будучи буддистом, он не имел шансов на служебное продвижение, которого, по его мнению, заслуживал, в условиях дьемовской римско-католической администрации. Вьетконг, или как он предпочитал именовать себя "Национальный фронт освобождения", нашел недовольного своей карьерой служащего и завербовал на свою сторону.
Однако Танг не был кровожадным по природе и вскоре испытал чувство протеста по отношению к тактике террора, практиковавшейся Вьет-конгом, в котором был вынужден принять участие. Однажды, когда он оказался среди тех вьет-конговцев, которые согнали на городскую площадь беременных женщин, затем вспарывали им животы и извлекали оттуда младенцев, он испытал такое сильнейшее нервное потрясение, что понял невозможность своего дальнейшего пребывания в рядах этой коммунистической организации.
Один из агентов Оссидиана, имевший возможность свободно проходить через лагеря вьеткон-говцев, доложил о неудовлетворенности и смятении Танга, и вскоре была назначена встреча между Тангом и Оссидианом в надежном месте в центре провинции. Танг начал работать активно и быстро сколачивал приличное состояние. Его информация была настолько ценной, что командир подразделения ЛЛДБ в Нам Луонге убедил свое начальство потребовать от капитана Мертелла раскрытия своего источника информации.
