Карл Вурцбергер - Туманы сами не рассеиваются
— О взыскании здесь никто не говорит, — усмехнулся Ульф. — Попытайтесь выяснить причину поступка Зимлера.
Кольхаз помолчал, затем попросил:
— Дайте мне время подумать.
— Хорошо. А завтра утром назовите мне день и час, когда мы можем поговорить об этом со всеми солдатами.
23
На следующий день взвод фельдфебеля Рэке был назначен в наряд. Кольхаз и Брунер получили задание проверить полосу заграждений.
Кольхаз шел задумавшись: случай с самовольной стрельбой Зимлера не давал ему покоя.
— Ты слышишь? — вполголоса произнес Брунер, возвращая ефрейтора к действительности.
За их спиной слышалось сильное гудение.
— Вертолет! — заметил Кольхаз. — За мной!
Бегом они бросились в кусты и залегли. С той стороны границы показался вертолет. Он летел вдоль границы на малой высоте: до земли было не более пятидесяти метров. Сделав круг, вертолет улетел в глубь западногерманской территории.
— Пошли дальше! — Кольхаз встал и отряхнул обмундирование.
Когда они подошли вплотную к контрольно-следовой полосе. Брунер спросил:
— А что бы ты сделал на месте Зимлера?
Кольхаз с удивлением уставился на солдата и после затянувшегося молчания спросил:
— А почему ты задаешь мне такой вопрос?
— Только потому, что на этот счет имеется несколько различных мнений.
— И каковы же они?
— Разные. Одни говорят так, другие — иначе. Один Кениг ругается как сапожник, когда с ним об этом заговоришь…
— Он сам во всем виноват, смотреть нужно было лучше…
Оба замолчали и пошли дальше. Около пяти часов они дошли до конца своего участка и повернули на заставу.
В лесу было сумрачно и тихо. Кольхазу нравилось, что Брунер не беспокоит его разговорами и расспросами, а ему так хотелось помолчать, даже больше того, побыть одному.
Прибыв на заставу, Кольхаз доложил фельдфебелю о выполнении задания и попросил разрешения уйти из расположения части на два часа.
Рэке с любопытством посмотрел на ефрейтора, но не спросил о том, куда он хочет идти, а лишь поинтересовался, на какое число он назначил беседу в отделении.
— Я думаю, удобнее всего в понедельник, после обеда. Вы тоже будете?
— Буду… возможно, будет и обер-лейтенант Гартман.
— Вот как!.. — удивился Кольхаз.
— Не бойся. Гартман справедлив, я тоже его знаю.
— Я не боюсь. Разрешите идти?
— Пожалуйста…
Когда Кольхаз вышел из комнаты, он увидел у КПП обер-лейтенанта и хотел избежать с ним встречи, но тот окликнул его:
— Как дела, товарищ Кольхаз? Небось хочется забраться куда-нибудь в тихий уголок да написать стихотворение, а?
— Нет. Я иду в село, нужно кое-что достать.
— Достать? Так поздно? Все магазины уже закрыты. Давайте присядем на минутку вот на эту скамейку.
— Товарищ обер-лейтенант…
— Что, пить очень хочется? Ваша кружка пива от вас никуда не уйдет. Идите ко мне!
Кольхаз подошел к офицеру и присел на краешек скамейки.
— Ну, как отделение? Что говорят товарищи? Ефрейтор попытался уйти от прямого ответа:
— Разве фельдфебель Рэке не докладывал вам? За это время ничего особенного не случилось.
Гартман откинулся на спинку и спросил:
— Как вы полагаете, сколько времени вы будете командовать отделением?
— Пока не вернется лейтенант Альбрехт. Думаю, что это уже скоро. Если вы, конечно, не снимете меня раньше…
— Я думаю иначе. Полчаса назад я узнал о том, что лейтенанта направили в центральный госпиталь, после операции ему дали отпуск на лечение, короче говоря, в часть он вернется не скоро, так что настраивайтесь на то, что вам еще долго придется командовать отделением. Собственно, фельдфебель сам должен был сообщить вам об этом, но он еще не знает того, что узнал я. Теперь вы узнали это раньше его.
— Простите, пожалуйста, — пробормотал ефрейтор. — Мне от души жаль лейтенанта. А в отношении меня я даже не знаю, что и сказать…
— Вы думаете, я не замечаю, как вы изменились? — перебил его Гартман.
— Ничего я не изменился, напротив!
— Я все знаю. Вам нужно научиться владеть собой и не повторять таких случаев, как вчера с Зимлером.
— Фельдфебель уже рассказал вам об этом?
— У нас нет тайн друг от друга. С Зимлером вам следовало бы вести себя иначе.
— Но он так вызывающе держался.
— Все равно.
— Легко сказать. В такие моменты разум не сразу осеняет.
— Понятно.
Кольхаз чувствовал, как в нем растет симпатия к обер-лейтенанту.
— А что я еще должен сделать? Что вы мне посоветуете? — тихо спросил он.
— Нужно исправить то, что вы не так сделали.
— Я готов попросить у Зимлера извинения, хотя сделать это мне будет не легко.
— Вот оно что! — Гартман встал. — Вы готовы извиниться, но сделаете это не из чувства справедливости, а чуть ли не по принуждению. Кому нужно такое извинение? Собственно говоря, это же лицемерие, мой дорогой!
— Никакого лицемерия тут нет!
— Постарайтесь быть откровенным и поговорите с Кенигом. Ему этот разговор нужнее, чем Зимлеру. И ко мне заходите в любое время. Злой собаки у меня нет. Ну, а теперь идите, а то вас захватит дождь.
Попрощавшись с офицером, Кольхаз быстро зашагал в село, с опаской поглядывая на горизонт, где небо было затянуто грозовыми тучами. Дождь начался, когда Кольхаз подошел к сельскому кафе. В помещении почти никого не было. Кольхаз заказал кружку пива.
За большим круглым столом сидели пожилые мужчины, игравшие в скат, а у стойки потягивали пиво несколько парней.
Дождь за окном пошел сильнее.
Вдруг дверь отворилась, и на пороге показался Трау. Стряхнув с плаща дождевые капли, учитель поздоровался с Кольхазом.
— Ну и погодка, — сказал он, подходя к его столику. — Приветствую тебя, поэт! Что поделывал последние три недели? Подожди-ка…
Трау снял шляпу и плащ и повесил их на вешалку. Кольхаз не знал, то ли ему радоваться приходу учителя, то ли сердиться. Он подозвал хозяина и заказал еще одну кружку пива.
— От твоего фельдфебеля я узнал, что тебя назначили командиром отделения. Поздравляю. Ты делаешь успехи, только почему тебя нигде не видно?
Кольхаз еле заметно улыбнулся:
— Да так, служба…
Они выпили. Трау изучающе, поверх очков, смотрел на ефрейтора.
— И это все?.. Не темни, дружище…
— Я дал себе слово больше не говорить о случившемся, по крайней мере сегодня. Не сердитесь…
— Выходит, ты чувствуешь себя обиженным. Ну, не хочешь говорить, не надо… Скажи, у вас служит учитель по фамилии Зимлер? Мне кажется, я его сегодня видел издалека.
— А вы его знаете? — удивился Кольхаз.
— Значит, это был он! — обрадовался Трау. — Прошлое лето я был на курсах усовершенствования, где он выступал с докладом. Хороший доклад! Как-нибудь приведи его ко мне, хочется с ним поговорить.
— Ничего хорошего вы о нем не услышите! — раздраженно бросил Кольхаз. — Ничего не скажешь, хорошенькое знакомство!
— Что такое? Он что-нибудь натворил? Ты его близко знаешь?
— Близко знать — это хорошо. Он солдат моего отделения, к сожалению.
— Вон как! Выходит, нашла коса на камень. И ты им недоволен?
— Выразимся иначе: мы придерживаемся различных взглядов.
— Это нормально, — усмехнулся учитель, — это еще ничего не значит.
— Не надо об этом, — попросил Кольхаз. — Теоретических выкладок я за последние дни достаточно наслушался, а вот того, как я должен поступить, этого мне никто не сказал.
— Быть может, ты хочешь слишком многого? — Трау протер очки платком. — Порой не поможет никакой рецепт, нужен опыт… Вот когда я служил в армии…
— Вы служили в армии? — удивился Кольхаз.
— Уже год, как я демобилизовался. Думаешь, я не делал ошибок поначалу? Еще как делал!
Кольхаз глянул в окно. Дождь перестал, и небо на востоке окрасилось солнечным светом.
— У меня есть предложение: давай немного пройдемся, и ты расскажешь мне о Зимлере. Согласен?
— Согласен, а то тут еще и душно.
Расплатившись, они вышли на улицу и пошли по мощеной дороге, на которой не было грязи. Кольхаз рассказал все, что знал о Зимлере.
— Выходит, он не понравился тебе с первого взгляда? — Трау остановился. — Давай-ка поищем более или менее сухой пятачок.
Они сели под разлапистую ель, под которой земля была совершенно сухой.
— Антипатия с первого взгляда, — повторил свою мысль учитель. — Такое чувство и мне знакомо. Только его следует остерегаться, так как за ним все идет потоком. Против этого есть лишь одно средство.
— Какое?
— Критически относиться к собственным суждениям. Понятно?
Кольхаз кивнул.
— Нужно постараться понять человека, который со своей стороны должен тоже чувствовать это, ибо в противном случае можно получить противоположный результат.
