Антон Кротков - Штрафники Василия Сталина
На опушке леса в верхушках сосен имелись два искусно построенных лабаза29.
– Перед тем, как распределить роли стрик пояснил, что плохо стал видеть в последнее время и потому займёт позицию в паре с тем, кто лучше стреляет. Разумеется, Василий считал себя непревзойдённым снайпером.
– Ну что ж, – кивнул мужик и обратился к напарнику: – Значит, так тому и быть, только ты уж тогда будь внимателен. Медведь наверняка на нас первых выйдет. Промашку давать опасно. Больно хитрющий бурый бес!
Потом дед ещё раз проинструктировал московских гостей, чтобы находясь в засаде, не вздумали курить или греметь чем, дабы не спугнуть резким звуком или запахом осторожного зверя.
После этого Сталин со счетоводом забрались на один лабаз, а Борис отправился на свой, который был спрятан в ветках разлапистой сосны. Если его спутникам досталось толково сделанное укрытие с полом из толстых крепких брусков, то это явно мастерили не слишком сведущие в данной области люди или же по пьяному делу: тонкие брёвна предательски трещали под охотником. Между тем лабаз располагался метрах в пятнадцати над землёй. В случае падения костей не соберешь. Какое там стрелять! Поначалу все мысли Нефёдова были лишь о том, как удержаться на чёртовом пятачке. С трудом Борису удалось как-то приспособиться к своему положению. Однако, пообвыкнув, даже с удовольствием стал вдыхать речную прохладу – в полукилометре отсюда, среди лугов змеилась речка с небольшими омутами на поворотах. Борис, не раздумывая, поменял бы сейчас охотничью засаду на умиротворённое сидение с удочкой на её берегах. Стрельбы ему и на работе хватало…
Начало смеркаться. Где-то за лесом мычала корова. Дурёха! Она словно напоминала о себя косолапому разбойнику. Рядом с Нефёдовым приземлилась крупная лесная птица. Принялась важно расхаживать по ветке, затем, внезапно обнаружив человека, оторопело уставилась на него чёрными глазками-бусинками, не понимая, что это за зверь такой. Борис отвлёкся на пернатую гостью и пропустил появление медведя. Он чуть не свалился от неожиданности, когда лесную тишину вспороли два произведённых дуплетом выстрела. Ещё не отгремело громовое эхо, как раздался победный возглас Василия.
– Готов! Наповал уложил!!!
– Куда! Назад, разорвёт!!!
Но Сталин, не слушая старого охотника, словно с табуретки соскочил с дерева и побежал к медведю. В синеватом свете взошедшей высоко над полем луны заваленный хищник тёмной горой возвышался среди колосьев овса. Борис тоже слез с лабаза и первым делом проверил оружие. Его неприятно удивило, что Василий бросился к огромной туше без ружья. Обе двустволки нес едва поспевавший за «барином» дед.
Вдруг со стороны «убитого» зверя донёсся тихий, какой-то сонный рык. Василия замер, как вкопанный и испуганно попятился. Рык перешёл в разъярённый рёв. Лесной исполин поднялся на дыбы. Борису он показался неестественно огромным: метра три высотой, очень широким в корпусе. Перепуганный счетовод бросил ружья и помчался к лабазу. А живая гора стремительно надвигалась на парализованного ужасом человека, который теперь казался маленьким и жалким перед этим воплощением величия дикой природы.
Борис поспешил на выручку напарнику. Правда, у него самого стали ватными ноги от страха и плохо слушались руки. Элементарная осторожность требовала стрелять по зверю с максимально возможной дистанции, чтобы в случае промаха успеть взобраться на лабаз. Но стоило Борису прицелиться по медведю издали, как ему сразу стало ясно: «Нет, похоже, придётся лезть чёрту в зубы!». Даже надёжный карабин Мосина, с которым он сюда приехал, требовал должного навыка обращения с ним. Борис же был в охотничьих делах почти новичок. Между тем требовалось произвести гарантированно точный выстрел. Если немедленно не остановить зверя, через считанные мгновения он сгребёт безоружного «Принца» в охапку, подомнёт под себя и пустит в ход свои страшные челюсти и когти.
Борис подбежал к Сталину и встал плечом к плечу с ним. Медведь в этот момент находился в каких-нибудь десяти шагах от них. Более не мешкая, Нефёдов аккуратно выцелил в то место, где у медведя должно находиться сердце и нажал на спуск. Гром выстрела, страшный рёв. Медведь опустился на четыре лапы, развернулся, и побрел через поле к дальнему лесу, то и дело оглядываясь на людей. Борис стоял ни жив, ни мёртв.
На следующий день деревенские мужики нашли тушу медведя в лесу – в нескольких километрах от места стычки. Его прекрасно выделанную шкуру они через месяц преподнесли Сталину, но тот отдал её Нефёдову. Этот случай чрезвычайно укрепил их отношения. Василий не любил вспоминать об этом эпизоде, как не красящем его. Но Нефёдов чувствовал по отношению патрона, что тот понимает, кому обязан жизнью.
С того дня Нефёдов сделался фактически тенью своего шефа, везде сопровождая «Принца». Так хотел Сталин, а его желания не обсуждались. Вдвоём они уезжали в калмыцкие или придонские степи и жили несколько дней вольными казаками. Брали коней у табунщиков, – тех, которые лишь недавно узнали седло, и весь день весело летели по безлюдной степи, подбадривая друг друга лихими улюлюканьями. Вечером прямо в степи разжигали костёр и под донское вино и сыр местной выделки вели долгие задушевные беседы. Потом ложились спать, укрывшись одной шинелью.
Сталину нравились длинноногие, высокие скакуны донской или английской породы. Но Борис предпочитал низкорослых, зато невероятно крепких и выносливых калмыцких коньков-горбунков. По своему опыту Нефёдов знал, что красота далеко не всегда функциональна. К примеру, самым красивым самолётом, который ему довелось видеть, был итальянский истребитель «Macchi MC. 200 Saetta». Хотя некоторые называли самолёт данной марки за своеобразный дизайн «выблюдком, помесью верблюда и арабской кобылы». Этой машине действительно было далеко до аэродинамической безупречности чистых линий «Спитфайра». И всё-таки, итальянская машина обладала своеобразной мужественной красотой, воплотить которую в металле мог лишь авиаконструктор с родины Леонардо да Винчи и Микеланджело. Правда, не смотря на своё суровое очарование, «Саетта» оказалась неудачной машиной. Англичане часто сбивали эти истребители в Греции и в Африке.
Зато, оказавшись на степной лошадке, Борис сразу вспоминал, как в Испании ему приходилось пилотировать поликарповский истребитель И-153 – знаменитую «Чайку». Вот уж эту «барышню» с коротким бочкообразным телом московской купчихи при всём желании трудно было назвать даже хорошенькой, не то, что красоткой! Многих поначалу удивляло, как могла появиться эта этажерка-биплан с полотняной обшивкой крыльев и фюзеляжа в наступившую эпоху цельнометаллических монопланов. Новый «ишачок» казался молодящимся стариканом, обманом пробравшимся на молодёжную вечеринку. Но после первых же боёв голоса скептиков смолкли. Более манёвренного, скороподъёмного и вообще выдающегося по всем статьям истребителя Борису не приходилось видеть вплоть до середины войны…
В степи всегда вспоминалось самое лучшее, что было в твоей жизни. Такова природа этого уникального места. Здесь ты оказываешься один на один с собой и испытываешь настоящий полёт души! Конь под тобой почти дикий, только недавно объезженный загонщиками. Вольный зверь дрожит от страха, норовит сбросить или укусить. Это похоже на первый испытательный вылет на новом – незнакомом тебе самолёте, который предстоит испытать на прочность. Чтобы подчинить его собственной воле, ты должен быть строг, но при этом не злоупотреблять своей властью. Как и новую машину, дикого скакуна можно превратить в тупое покорное животное, лишить природной мощи и красоты, если злоупотребить шпорами и плетью. Но если ты вёл себя с животным, как с равным тебе партнёром, то к вечеру вы с ним уже друзья. В багряных пляшущих отблесках костра дико косит конь на тебя круглым вишнёвым глазом, опасливо шевелит ноздрями и всё же осторожно, деликатно принимает мягкими губами из твоих рук сахар или хлебный мякиш в знак особого доверия…
Душа отдыхала в таких побегах от мира обычных людей. Привстанешь на полном скаку в стременах: только зелёный океан под копытами твоего скакуна и безбрежная синева над головой! Ветер свистит в ушах, как когда-то в открытых кокпитах30 довоенных истребителей; рассекаемой волной шуршит внизу высокая степная трава. Голову дурманит от свежести ветра и пряного аромата напоенных солнцем трав. Жаль, что такие выезды бывали нечасто!
Многие из окружения Нефёдова с нотками плохо скрываемой зависти в голосе поздравляли Бориса. Быть любимчиком сына вождя – разве может быть более верное средство добиться в жизни всего, о чём только можно мечтать! Но обратной стороной такой удачи была обязанность принимать участие не только в делах важных и отрадных для души, но также и во всех кутежах своего патрона, фактически жить его жизнью. Вместе с Василием Сталиным Борис стал вхож в высший свет московской богемы и партийной элиты. В их компании часто бывали первые красавицы Москвы. Некоторые из этих дам предпринимали попытки закрутить роман с любимчиком Сталина-младшего.
