Варвара Мордовских - Победа во имя мира
Оставалось найти архивные материалы полка, в который назначен был Петр Васильевич. Запросил управление кадров ВВС. Мне ответили, что старший лейтенант П. В. Еремеев, командир эскадрильи 28-го истребительного авиационного полка, погиб 2 октября 1941 года. Место захоронения неизвестно.
Одновременно, ведя поиски полка (а их оказалось три под одним номером), разыскал родственников Петра Васильевича: сын Александр, дочь Лариса, брат Александр Васильевич живут в Челябинске, а сестра Анна Васильевна в Аше. Они тоже сказали, что место гибели П. В. Еремеева неизвестно. О таране знают из письма сестры Петра Васильевича Тони. Она, в то время студентка, сообщала, что в августе 1941 года у них в институте в Москве должна состояться встреча с Еремеевым и Талалихиным. Но приехал один Талалихин, и она очень жалела, что не увидела брата.
Продолжаю поиск. В двух истребительных авиационных полках не нашел П. В. Еремеева. И вот документы еще одного 28-го истребительного авиационного. Там и оказался комэском старший лейтенант Петр Еремеев. Полк в конце августа 1941 года был направлен под Осташков Калининской области и вошел в 4-ю смешанную авиационную дивизию.
Фашистские орды рвались к стенам Москвы. Наши соколы вели тяжелейшие бои с превосходящими силами противника. Дрались до последнего самолета, до последнего удара сердца.
Воздушные бои, штурмовка врага, разведка, прикрытие своих войск, сопровождение штурмовиков. Таяли ряды крылатых защитников. В полку только в эскадрилье Еремеева остались четыре истребителя. Спасла военная хитрость комэска. На своей посадочной площадке он приказал поставить макеты копен — получился скошенный луг. Во время взлета и посадки самолетов копны убирали. Фашисты не смогли обнаружить аэродром, где базировалась эскадрилья. Хорошая маскировка вводила их в заблуждение.
Нельзя без волнения читать скупые строки боевых документов. В оперативной сводке дивизии за 2 октября 1941 года говорится:
«28-й истребительный авиационный полк в течение дня сопровождал штурмовиков и попутно производил атаки по наземным целям. Всего произведено 9 самолето-вылетов.
9.35—10.00 прикрывал действия штурмовиков в районе Филиппова Гора, Залесье, Поленово, Селигер.
12.05—12.20 вновь прикрывал войска в этом же районе.
4.33 в составе трех самолетов вылетел на сопровождение штурмовиков, самолеты с задания не вернулись. Причины не установлены. Экипажи — летчики старший лейтенант Еремеев, лейтенант Крапивко и младший лейтенант Тюрин. Погода — низкая облачность. Штурмовики возвратились все. Не видели, куда девались самолеты. Но во время штурмовки истребители действовали хорошо. После окончания штурмовки остались над целью».
Куда же исчезли истребители? Вот еще один документ:
«Дополнительным выяснением установлено: звено «МИГ-3», не вернувшееся с боевого задания 2 октября 1941 года, сбито в воздушном бою группой самолетов противника в составе четырех «МЕ-109». Два экипажа — летчики старший лейтенант Еремеев и младший лейтенант Тюрин — в результате воздушного боя против четырех «МЕ-109» после произведенных не менее двух атак по самолетам противника были подожжены. Еремеев дотянул до деревни Красуха, где упал и сгорел. Тюрин горящим упал в районе деревни Труска, умер на руках у бойцов, извлекших его из самолета. Третий экипаж младшего лейтенанта Крапивко, будучи подожженным, упал 700 метров юго-западнее деревни Б. Веретье в болото. Летчик получил ранения и отправлен в госпиталь. Самолет затянуло в болото».
В документе нет имен свидетелей разыгравшейся трагедии.
Но свидетель был — член Военного Совета 27-й армии бригадный комиссар Михаил Васильевич Рудаков. Он наблюдал, как летчики сражались с врагом.
«Противник, очевидно, по радио вызвал истребителей, — вспоминает он о том бое. — Наши уже возвращались домой, как из облаков сзади на них вывалились вражеские истребители-бомбардировщики и внезапно атаковали наших летчиков. Ранили смертельно лейтенанта Тюрина, самолет которого загорелся. Старший лейтенант Еремеев и младший лейтенант Крапивко вступили в бой и после нескольких атак с невыгодного положения были сбиты. Самолет Еремеева загорелся (сам Еремеев был, видимо, смертельно ранен) и упал в районе деревни Красуха, а самолет Крапивко упал в болото».
Хоронил ли кто Еремеева? Если да, то где? Ответы на эти вопросы так и не удалось найти в документах архива.
Разыскал однополчанина Еремеева — Героя Советского Союза полковника запаса Василия Николаевича Матакова. Вот что он рассказал:
«Петра узнал, когда я пришел в полк после училища. Он был замечательным летчиком и товарищем. От нас, молодых, не скрывал секретов пилотирования, поэтому мы к нему тянулись. Он первым в полку был награжден орденом Красного Знамени, затем дня через три первым среди защитников Москвы совершил ночной таран. И стал нашим кумиром.
В день гибели Петра мы, несколько летчиков во главе с военкомом полка Авелевым, уехали за самолетами. Когда вернулись, то узнали, что нашего комэска нет в живых. Из однополчан никто не видел, как он погиб. И где был похоронен, тоже никто не мог ответить».
Где же похоронен герой? Написал письмо Осташковскому горвоенкому, изложил суть дела. Через некоторое время пришел ответ:
«На территории Осташковского района в числе захороненных в годы войны старший лейтенант П. В. Еремеев не значится. Летчик, упавший у деревни Красуха осенью 1941 года, захоронен неопознанным на месте падения самолета, к приходу жителей документы его сгорели. В 1956 году останки безымянного летчика перезахоронены на погосте Черемуха, что в полутора километрах от деревни Красуха».
Военком попросил прислать его фото. И вот получаю письмо, в котором сообщается, что еще раз опрашивали жителей деревни. Бывший председатель колхоза Н. С. Сергеев опознал Еремеева. Он был знаком с ним, летчик заходил к нему домой, хозяин угощал его молоком.
Так удалось выяснить место гибели героя. А по воспоминаниям бывших его однополчан вырисовывается полная картина ночного боя, когда старший лейтенант совершил ночной таран.
В 1 час 30 минут он вылетел на «МИГ-3» на патрулирование. Совсем близко на светлом фоне неба заметил, как темной тенью проходит вражеский бомбардировщик. Сделав принижение, развернул истребитель и ринулся в атаку. Зайдя снизу слева и поймав фашиста в прицел, дал длинную очередь. Вражеский стрелок в панике начал вести бешеный беспорядочный огонь. Еремеев всадил в самолет еще две очереди — тот неуклюже накренился и полетел вниз. В это время Еремеев заметил второго стервятника. Сделав разворот, он зашел так же с принижением в хвост и дал пару очередей. И опять в темноту ночи вражеский стрелок открыл огонь, но, не видя самолет Еремеева, стрелял бесприцельно.
Петр снова пошел в атаку. До врага 50—40 метров. Опытный воздушный боец решил наверняка его сбить. Гашетки утоплены до отказа, но пулеметы молчат. Перезарядив оружие, он снова атаковал врага, опять нажал на гашетки, но выстрелов не последовало: кончились боеприпасы.
Дав мотору полную мощность, настиг врага, зашел снизу под стабилизатор. Воздушные струи от винтов самолета противника бросали истребитель. С трудом удерживая ручку управления, Еремеев сумел подвести машину под хвост врага. Ручка на себя — и пропеллер рубит по хвостовому оперению бомбардировщика.
Истребитель подбросило, перевернуло через крыло. Летчик восстановил положение, но самолет трясло, на приборной доске стрелки слились в сплошные линии. Во время атаки утеряны земные ориентиры. Медлить нельзя. Самолет вот-вот рассыплется от бешеной тряски. Отстегнув привязные ремни, открыл фонарь и, оттолкнувшись, выбросился из кабины. Дернул вытяжное кольцо и почти в мгновение услышал хлопок раскрывшегося парашюта. Приземлился на опушке леса. А когда начало светать, сориентировался по сторонам горизонта и направился через ржаное поле в сторону Волоколамского шоссе.
Через некоторое время встретил мальчугана со стадом. Тот проводил к правлению колхоза.
— Здравствуй, герой! — услышал он приветствия.
— Да какой я герой.
— Это твоя работа?! — Ему показали деталь хвостового оперения «Юнкерса».
— Моя…
Кто-то принес кринку парного молока. Еремеев связался с полком по телефону. Там его давно ждали.
…Моторист К. Жакупов беспокойно всматривался в ночное небо. Где же самолет командира? Подавленно шептал воентехнику Обозненко: «Бензина почти не осталось…»
Капитан С. С. Майковский (ныне полковник запаса) рассказал, что видел, как Еремеев зашел на таран. Однополчане делали различные предположения. Тревога за судьбу Еремеева усиливалась. Время истекло, а его все не было. С командного пункта корпуса звонил несколько раз оперативный дежурный: полковник Климов требует сообщить, что известно.
