Ежи Анджеевский - Поездка
На балкон опять вышла светловолосая женщина; улыбаясь и держа в руках погремушку, которая, словно стеклышко, переливалась и сверкала в лучах солнца, она склонилась над коляской. Розовые ручонки малютки потянулись к игрушке, затрепыхав на фоне настурций. Станецкий отвернулся и забился в угол зала, подумав: «Какой же я старый, конченый человек, старый и конченый».
В зале появился новый посетитель: лысый мужчина среднего роста, в старомодном накрахмаленном воротничке, лицо которого напоминало морду печального барана, отчего казалось, будто его лоснящаяся лысина покрыта золотистыми кудрями. Осторожно, на полусогнутых ногах, он подошел к первому с края столику у печки, сел, педантично подтянув наутюженные брюки, пальцами поправил воротничок; достав из кармана пиджака «Кракауэрку»[8] он погрузился в чтение. Немного погодя официант без единого слова поставил перед ним стакан молока; господин обмакнул в него указательный палец, но поскольку оно, вероятно, было еще слишком горячим, опять принялся читать, время от времени поправляя воротничок и поводя при этом шеей.
Неожиданно в первом зале среди нарастающего шума раздался звон разбитой тарелки. Почти одновременно с этим в дверях вырос здоровенный разгоряченный детина в высоких пыльных сапогах, крепкий и простоватый. Он был абсолютно пьян, однако пока держался на ногах, только слегка пошатывался. В руке у него была наполовину опорожненная бутылка водки. Окинув зал мутным взором, он вдруг неуверенной походкой направился к сидящему в углу юноше.
— Выпьешь со мной? — спросил он, перегнувшись через стол.
Станецкий с брезгливым равнодушием наблюдал за происходящим. Зато господин, похожий на барана, заметно встревожился и быстро отложил газету. В дверях тем временем показались собутыльники пьяного — крепкий рыжий мужчина и молодая пышногрудая девица с большими красными руками.
— Янек! — позвала она. — Иди сюда, обезьяна ты эдакая.
Парень обернулся к ним; глядя исподлобья, отмахнулся рукой.
— Пшли вон, я вас не знаю.
— Янек, ты что, глупый?
— И никакой я тебе не Янек, — буркнул он и неожиданно заорал во весь голос: — Raus! Я буду пить тут с моим другом.
И наклонился к юноше.
— Ты ведь мой друг, правда? Меня зовут Янек, выпьем?
Он тяжело плюхнулся на ближайший стул и стукнул по столу кулаком.
— Эй, официант, рюмки для меня и моего друга!
Юноша попробовал было встать, но Янек удержал его.
— Ты куда? Спешить некуда. Официант, рюмки! — и он снова стукнул по столу. — Думаешь, денег у меня нет? На, смотри!
Он вытащил из кармана пиджака толстую пачку банкнот и бросил на стол.
— Хватит?
Мужчина с газетой изумленно огляделся и, обжигаясь, принялся пить молоко.
— Официант! — звал все более хмелеющий Янек.
Хромой принес наконец две рюмки.
— Счет, пожалуйста, — попросил юноша.
И стал шарить по карманам; денег, видно, не нашел, потому что расстегнул плащ и полез за портмоне, одновременно вставая и чуть отодвигая в сторону стол, чтобы взять лежащий на подоконнике небольшой чемодан. Янек тоже вскочил, однако потерял равновесие и обеими руками схватился за край стола. Явно назревал скандал. Приятели Янека, пьяно ухмыляясь, стояли в дверях. Больше всех перепугался мужчина у печки. Он допивал горячее молоко, то и дело облизывая обожженные губы. А официант, облокотясь на соседний столик, равнодушно наблюдал за происходящим.
— Останься, — качался Янек, — кому говорю, останься! Как человека прошу, сядь!
Грузный и широкий в плечах Янек загородил юноше проход. Тот, понимая, что так просто ему не выбраться, огляделся по сторонам. На миг взгляд его задержался на Станецком. Станецкий, правда, глаз не отвел, однако их безразличное выражение ясно говорило: на меня не рассчитывай. Собравшись уходить, он уже было позвал официанта, как вдруг Янек схватил пытавшегося выбраться из-за стола юношу за руку. Тот дернулся, отпихнул пьяного и наконец выскочил.
— Янек, не робей! — крикнула девушка.
— Бей в морду! — поддержал мужчина.
Юноша успел достать портмоне.
— Счет, — крикнул он официанту.
Янек, весь раскрасневшийся, злобно уставился на него.
— Ах, ты так! — с яростью процедил он сквозь зубы. — Ну, погоди же.
И тяжело, наотмашь, как бьют обыкновенно батраки, ударил. Юноша успел увернуться. Тогда Янек вцепился ему в плечи, и они схватились. Во время возни у юноши неожиданно расстегнулся пиджак, и Станецкий увидел на груди, поверх спортивной майки, два ряда револьверов, прикрепленных на широком ремне. Он моментально вскочил. Остальные тоже заметили оружие. Официант вздрогнул, его помятое лицо вытянулось, как у злой собаки. Янек попятился назад, завертел головой, сразу протрезвев. А человек с бараньим лицом поднялся и, схватив шляпу, бросился на полусогнутых ногах к выходу. В зале наступила тишина.
Юноша спохватился последним. Он стоял посреди зала, насупившись, чуть опустив голову, словно загнанный зверь; плащ был расстегнут, пиджак широко распахнут. Вдруг он побледнел и машинально отступил к стене, запахивая на ходу плащ. Станецкий был уже около него, схватил чемодан, лежавшую на стуле шапку и сунул их юноше в руки.
— Быстрее, — спокойно приказал он.
От его голоса юноша моментально опомнился, надел шапку. Станецкий нашел в кармане пятьдесят злотых и бросил на стол.
— За меня и за него!
И, схватив юношу под руку, подтолкнул его к выходу. Они прошмыгнули мимо притихшей публики и через минуту уже стояли на улице. Паренек машинально хотел свернуть к Плантам, но Станецкий, продолжая держать его под руку, которая — как чувствовал — слегка дрожала, увлек его в другую сторону. Они миновали большое кафе. В палисаднике, под тенью высоких лип, солдаты потягивали пиво. Станецкий шел не оглядываясь. Когда они оказались у эстакады, на лестнице, по которой им надо было спуститься вниз, он заметил патруль. Юноша вздрогнул и рванулся было назад. Станецкий крепко сжал его руку и шепнул:
— Спокойно.
Затем отпустил руку; спускаясь по лестнице, достал портсигар. Когда они были в двух шагах от жандармов, Станецкий рассмеялся.
— Ну и духотища сегодня будет, как ты думаешь?
И, не останавливаясь, протянул пареньку портсигар.
Тот взял одну сигарету. Они прошли в двух шагах от жандармов. Станецкий чувствовал на спине их взгляды. Юноша прибавил шагу.
— Спокойнее, — опять удержал его Станецкий.
На последней ступеньке он остановился, вынул зажигалку, дал юноше прикурить, потом закурил сам. Лицо молодого человека по-прежнему было бледным, зубы крепко стиснуты, верхняя губа прикушена. Станецкий глубоко затянулся. В этот момент к остановке подъехал трамвай, и они были вынуждены подождать на краю тротуара, пока тот проедет. По лестнице поднимались люди, торопившиеся на вокзал. Возле окаймлявшего здание вокзала газона с чахлой, пожухлой травкой Станецкий остановился и поставил на землю чемодан. Неподалеку грелись на солнышке три носильщика. Движения перед вокзалом почти не было, и казалось, что просторная, раскаленная от зноя площадь совсем вымерла.
Станецкий взглянул на юношу.
— Ну вот и все кончено.
Юноша стоял притихший, опустив голову.
— Пока что, конечно, — уточнил Станецкий.
Паренек поднял темные, слегка косившие глаза.
— Спасибо, — ответил он.
— Пустяки. А что вы теперь будете делать?
Тот растерялся.
— Если вам не хочется, можете не говорить, — сказал Станецкий.
— Нет, почему? Мне надо ехать.
— Прямо сейчас?
— Скоро.
— Обязательно с этим грузом?
— Да, обязательно.
К ним подошел маленький, от горшка два вершка, оборвыш.
— Сигареты, пан граф. — Он задрал свою белобрысую головенку, тонувшую в огромной старой шапке. — Клубы, египетские, нашенские…
— Отстань, — со злостью оттолкнул его Станецкий.
Но малец не сдавался.
— Ну хоть так, пан граф, дайте.
Станецкий сунул ему злотый, чтобы отстал. Мальчуган рассмотрел со всех сторон монету, дунул на нее и галантно шаркнул ножкой, затерявшейся в огромных бутсах.
— Благодарю вас, пан граф, кланяйтесь пани графине.
Спутник Станецкого, с добродушной улыбкой наблюдавший за мальцом, весело и беспечно рассмеялся. Станецкий внимательно посмотрел на него.
— Сколько вам лет, если не секрет?
Юноша слегка покраснел.
— Двадцать два.
Станеций был уверен, что тот прибавил, по крайней мере, года три, а то и больше, однако не подал виду.
— Будьте осторожны, — сказал он, — такими вещами не шутят.
Юноша насупился.
— Знаю.
Станецкий посмотрел на часы.
— Который час? — забеспокоился юноша.
— Одиннадцать с минутами.
— Ну мне пора.
— А вы далеко едете?
— Во Львов.
— Вот это да!
