Богдан Сушинский - Фельдмаршал должен умереть
Фельдмаршал снисходительно пожал плечами и молча осмотрел присутствующих. Гитлер сидел, однако никому из приглашённых кресло не предложил, поэтому все они нервно топтались по обе стороны от стола, кто у окна, кто у сейфа или у самой двери.
— Кому из нас неизвестно, господа, — проговорил начштаба, протирая своё старомодное пенсне, — что все фронтовые генералы то ли всё ещё находятся на фронтах, то ли уже погибли?
Фюрер уставился на Кейтеля слезящимися бесцветными глазами, и трудно было понять, что скрывается за этим взглядом.
— Я тоже просматривал ваш список, фельдмаршал, — неожиданно вмешался в их дуэль многозначительного молчания Гиммлер. — Вы правы, мой фюрер, эти назначения судьбы вермахта не решат. Единственное оправдание сему списку, — что кто-то же должен командовать армиями и дивизиями. Иное дело — что в этом списке нет генерал-фельдмаршала Роммеля.
— Роммеля? — мгновенно ожил фюрер, подозрительно глядя на вождя СС. — При чем здесь Роммель? — уперся он полусомкнутыми кулаками в краешек стола. — Разве мы собрались, чтобы вершить судьбу этого… Лиса Пустыни?
— Просто я решил, что пора бы решительнее подключать его к фронтовым делам, в том числе и на востоке. Как-никак один из самых опытных командующих.
— Мне доложили, что он ранен.
— Уже подлечился.
— А где он вообще-то обитает сейчас? — спросил Гитлер, мрачно, исподлобья посматривая то на рейхсфюрера СС, то на Кейтеля уже как на сообщников фельдмаршала.
— То-то и оно. Как ни странно, мы совершенно забыли о нашем «всеми любимом» Роммеле, — озарилось лицо Гиммлера сердобольной улыбкой инквизитора. — Причем забыли с тех пор, как накануне заговора генералов он неожиданно получил ранение.
— Накануне заговора? — механически переспросил Гитлер.
— Точнее, накануне покушения.
— А ведь и впрямь, с тех пор мы как-то совершенно упустили ИЗ вида, что фельдмаршал Роммель, ближайший сподвижник Штюльпнагеля, фон Клюге, Ольбрихта и Бека, — напропалую втискивал фюрер в список давно развенчанных заговорщиков, — всё ещё пребывает где-то в глубинах Германии, вдали от фронта и политики.
— Вроде бы, вдали от политики, — уточнил Гиммлер, и начальник генштаба понял, что тот явно подставляет фельдмаршала под карающий и не всегда праведный меч вождя нации.
— Конкретнее, — настоял фюрер.
— Официально он всё ещё находится на излечении где-то на юге Германии, в своём поместье «Герлинген».
— Почему «официально»? — почувствовал Кейтель надвигающуюся на фельдмаршала опасность. — Он действительно отлёживается там после тяжелого ранения и операции в армейском госпитале.
— Не спорю, пока что отлёживается, пережидает сезон отстрела остальных заговорщиков.
«Роммель!» — вдруг осенило Адольфа Гитлера, Как он мог забыть об одном из главных заговорщиков?!
Разве не о нём говорили следствию генерал-полковник Фромм, Штюльпнагель, Остер, полковник Мерцфон Квиринхейм и прочие предатели? Разве не на него рассчитывал трусливый фон Клюге, покончивший жизнь самоубийством, чтобы не представать перед Судом чести? А ведь действительно Лис Пустыни, Роммель!.. «Герой Африки», черт возьми! — заводился Гитлер, словно бульдог, почуявший появление где-то поблизости пса-чужака.
Роммель — вот откуда исходит сейчас опасность! Именно он, подлечившись, способен затеять новый заговор, как только почувствует, что англичане уже близко. Францию он им сдал почти без боя, ну а пять-шесть генералов, решивших спасать свои шкуры ценой предательства фюрера, в этой стране всегда найдутся.
— Так вы считаете, что Роммель уже достаточно оправился после ранения? — вдруг вполне миролюбиво обратился он к Гиммлеру. Но именно это его позёрское миролюбие заставило Кейтеля ещё сильнее насторожиться. Он достаточно хорошо знал натуру Гитлера, чтобы понять, что теперь уже над «героем Африки» и в самом деле нависла реальная угроза.
— По слухам, да.
— «По слухам»!.. — проворчал фюрер. — Почему столь долгое время вы ничего не докладывали мне о Роммеле? — он перевёл взгляд на генерала пехоты Бургдорфа, который, являясь его адъютантом, исполнял к тому же обязанности начальника Управления кадров сухопутных сил.
Бургдорф молча поднялся, вытянул руки по швам и виновато, покаянно уставился на фюрера. В ставке давно заметили эту странную манеру генерала: столь же виновато и покаянно он мог глядеть на своего патрона и в том случае, когда ответ был ему ясен, и когда о его личной вине даже речи не заходило.
— Что вы молчите, Бургдорф? — покаянность адъютанта очень редко раздражала Гитлера. Мало того, он только потому и назначал-то Вильгельма Бургдорфа своим адъютантом, что ему давно приглянулась повинно склонённая голова генерала, которую можно было отсечь при первом же удобном случае.
— Считаю, что, если последует назначение, фельдмаршал Роммель подчинится ему. Любому назначению.
— И кем же вы, начальник Управления кадров сухопутных сил, посоветуете назначить его? Командующим Западным фронтом? Чтобы при первой же возможности, вместе со всем своим генералитетом он подался к англичанам? Дать ему группу армий на Восточном фронте?.. История с Паулюсом так ничему и не научила вас?
— Простите, мой фюрер, но никакого отношения к «истории с Паулюсом» я не имею, — вдруг решительно отрубил Бургдорф, очевидно, ужаснувшись этого обвинения.
— Роммель вполне может возглавить войска, находящиеся на территории Германии, — несмело подсказал Курт фон Цейтцлер, вновь подтвердив репутацию человека, совершенно не разбирающегося не только во внешней политике, но и в придворно-штабных интригах. Впрочем, удостоенный одинаково презрительных взглядов со стороны и фюрера, и Гиммлера, он тут же демонстративно пожал плечами — мол, вполне разумный совет. Однако вслух произнёс: — Тогда оставим его в резерве Верховного главнокомандования. Как в своё время фельдмаршала фон Клюге. Приглядимся к его поведению, прислушаемся к суждениям…
— Я тоже считаю, что к нему как к участнику заговора сначала следует основательно присмотреться, — процедил сквозь зубы Гиммлер, держась рукой за занавеску и исподлобья поглядывая в окно, словно они уже находились в осаде, и враги готовились к штурму их здания.
Его немало удивлял тот факт, что Роммель не только до сих пор не наказан за своё предательство, но и что он до сих пор чувствует себя владельцем несметных сокровищ, покоящихся где-то у берегов Корсики. Правда, напомнить о сокровищах рейхсфюрер С С так и не решился. Да и стоило ли распространяться о них в присутствии стольких генералов?
— К разговору о фельдмаршале Роммеле мы, Генрих, еще вернемся, — подвёл черту фюрер. — Тем более что существует один очень важный повод… и предмет для обсуждения.
— Несомненно, мой фюрер, несомненно. «Это он имеет в виду подводный корсиканский клад фельдмаршала», — понял рейхсфюрер СС.
— Что там у нас происходит сейчас на Западном фронте, Кейтель?
Услышав этот вопрос, все облегченно вздохнули и явно оживились, словно самым сложным всё еще оставался не вопрос о натиске союзных войск, а вопрос о том, как поступить с Роммелем.
— К сожалению, англо-американцы теснят нас по всей линии фронта. Хотя на отдельных участках нашим войскам всё же удается сдерживать их.
— «На отдельных участках всё же удаётся сдерживать»! — стукнул кулаком по столу Гитлер. — Вы слышали что-либо подобное, Гиммлер?! И такие доклады мне приходится выслушивать изо дня в день! Чего можно добиться с такой армией?
— Что совершенно справедливо, — остался непоколебимым Кейтель. — То, что вы только что услышали, мой фюрер, — лишь общая, вводная фраза, характеризующая положение дел на западном пространстве. В действительности же мы обладаем самыми точными данными по каждому из участков фронта, — потряс он кипой донесений.
Гитлер почти с ужасом взглянул на скомканные в волосатом кулаке фельдмаршала бумаги и нервно помахал указательным пальцем.
— Не надо подробностей, Кейтель, не надо. Всё это нам известно. — А немного поразмыслив, произнес: — Гиммлер и вы, Бургдорф, останьтесь. Все остальные свободны. Да, Кейтель, распорядитесь относительно того, что через час мы отбываем в «Вольфшанце».
— Самолётом? Поездом?
— Вы же знаете, что я терпеть не могу самолётов.
— Я подумал о времени, — пробормотал себе под нос генерал-фельдмаршал, с содроганием думая о том, сколько возможностей, сколько шансов будет упущено из-за этого переезда. Сколько их уже упущено из-за бесконечных вояжей фюрера по просторам рейха!
Сейчас он подходил к частым переездам фюрера как начальник штаба Верховного главнокомандования, поэтому считал себя вправе критически оценивать его склонность к совершенно неоправданным вояжам. Кейтель слышал, что в течение всей войны Сталин вообще ни разу не оставлял Москву без самой крайней надобности. Такой стиль жизни Верховного главнокомандующего ему импонировал больше. Будь его воля, он вообще до полного окончания войны запретил бы Гитлеру покидать пределы Берлина. О если бы он мог сказать фюреру: «В дни опасности вы должны находиться там, где обязан находиться в такие дни фюрер Великогерманского рейха!». Если бы он хоть в чем-то мог повелевать фюрером, тогда вся война складывалась бы совершенно по-иному; да что там, вся Европа выглядела бы сейчас по-иному. Вот только фюреру о подобных помыслах и приверженностях своего начальника Генштаба лучше было не знать.
