Леонид Острецов - Кому бесславие, кому бессмертие
— Ну и что из этого?! — в отчаянии воскликнул Антон и почувствовал, как на лбу выступили капли пота.
— Кто давал вам ордер? — как бы между прочим, заглядывая к себе в папку, спросил майор.
— Университет.
— Это я знаю. Кто ходатайствовал? По чьему распоряжению?
— По распоряжению профессора Голдмана — председателя профкома. Это в его ведении, — пояснил Антон, и у него перед глазами на долю секунды солнечной вспышкой возникло лицо Жанны — дочери Семена Самуиловича, которая была со своим отцом пока еще далеко.
— Ага, — воскликнул майор. — Невозвращенец Голдман. Так, так, так. Интересная картина получается.
— Что? — удивился Антон. — Невозвращенец? Почему невозвращенец? Они должны приехать в на-миле февраля! — вырвалось у него.
— Кто они?
— Семен Самуилович и… Жанна?
— Его дочь?
Антон промолчал, напряженно пытаясь осознать происходящее.
— Их командировка в Швейцарию заканчивается третьего января, — сообщил майор. — Третьего они должны были быть уже здесь, в Москве.
— Жанна говорила мне, что они приедут в начале февраля… — теряясь, пробормотал Антон.
— Двадцать шестого декабря они не явились в советское консульство в Швейцарии. А потом мы узнали, что профессор Голдман и его дочь попросили политического убежища. Вы хотите сказать, что не знали об их планах?
Антон потерял дар речи. У него в голове все перепуталось. Это было очень похоже на плохой сон — полный сумбур и неразбериха — никакой логики в происходящем: странное письмо без штемпеля, Киреевск, квартира, Голдман — невозвращенец?! А как же Жанна? Не может быть! Абсурд какой-то!
— Да… — протянул энкавэдэшник, пристально глядя Антону в глаза. — Интересная картина получается.
— К-какая картина? — пробормотал Антон.
— Это письмо без штемпеля, Киреевск, квартира, жидомасон Голдман со своей дочкой. Хочешь не хочешь, а все складывается в одну цепочку.-
— Жидомасон? — вырвалось у Антона.
— Конечно, — ответил майор и с укоризной добавил; — А у вас еще отношения были с его дочерью.
— Откуда вам…
Майор самодовольно ухмыльнулся.
— Ну, ладно, — произнес он, закрывая свою папку. _ об этом мы как-нибудь потом поговорим. Ничего. Будем выяснять. Разберемся.
Он поднялся из-за стола и направился к выходу.
— Все, Антон Дмитриевич, — проговорил он размеренно, и у Антона душа опустилась в область живота. — Я вас больше не задерживаю.
— Что, что?
— Идите работайте, говорю. Если у нас будут еще вопросы, мы вызовем вас повесткой. До свидания.
Майор вышел из кабинета и тихо прикрыл за собой дверь.
Антон не помнил, как оказался дома. Войдя в квартиру, он закрыл дверь на все засовы и, зашторив окна, уселся в кресло, в дальнем углу комнаты. Мысли его остановились.
Очнувшись, Антон обнаружил, что уже вечер. Он вспомнил, что пришел без портфеля, в котором находилась диссертация — труд нескольких последних лет, но это не вызвало у него беспокойства. Наверное, оставил в парткоме. Хорошо, если бы только этим все кончилось.
Антон почувствовал, что душа его вновь находится на прежнем месте, и с ней вернулась способность мыслить.
Что же произошло? Разве он в чем-нибудь виноват? Нет. Ему нечего боятся. Они подозревают, что он с кем-то встречался в этом чертовом Киреевске. С кем? Ах да, с автором этого злополучного письма, которое, наверное, потому и попало в НКВД, что было без штемпеля — почтальоны доложили. А что же в письме? Антон с удивлением поймал себя на мысли что только теперь задался этим вопросом. Странно: майор ни разу не обмолвился о содержании письма и даже не спросил, читал ли он его. Конечно, он понимал, что Антон ничего не знал, — это очевидно. А значит, и спроса с него никакого.
«Надо позвонить Грязнову и все выяснить», — решил он.
Антон взял трубку и набрал номер. К телефону подошла Светлана — жена Грязнова.
— Привет. Это Антон…
— Привет, — сказала она. — Сейчас позову.
К телефону долго никто не подходил, а потом раздался нарочито бодрый голос Валентина:
— Не спишь?
— А ты бы уснул после такого?
— Ничего страшного, — уверенно произнес он.
— Ты думаешь?
— Конечно. Они со многими так беседуют, по разным вопросам. Работа у них такая.
— А что, этот майор у тебя уже бывал?
— Этот? — Валентин задумался. — Нет. Этот в первый раз.
— Валя, ты знаешь, я даже не понял, что ему надо было от меня?
— Ну и не думай об этом.
— Честно говоря, я испугался. Слушай… если что… ты ведь с первым секретарем хорошо знаком? Ну, если, что…
— Врагов народа забирают под конвоем, а тут следователь сам пришел, — уверенно сказал Валентин. — Пришел и ушел. Так что работай и не обращай внимания. Все будет нормально.
— Ты думаешь?
— Уверен. Все, поздно уже. Спокойной ночи.
— Валя! А правда, что он сказал о Голдмане? Грязное положил трубку.
После разговора Антон несколько успокоился. Но теперь в его мыслях на первое место всплыла информация о Семене Самуиловиче и Жанне. Как же так? Неужели это правда? Неужели он никогда не увидит ее?
Порывшись в ящике письменного стола, Антон отыскал ее письмо из Швейцарии и выборочно пробежал глазами:
«Милый Антоша! Я так счастлива, что отцу удалось выхлопотать разрешение взять меня с собой. Здесь так все ново и интересно, что мне даже некогда скучать о тебе. Но надеюсь, ты не обидишься. Ведь после моего возвращения мы уже не будем расставаться никогда…
… я рассказала отцу о наших планах на будущее. Он ничего не ответил, разве что попросил меня еще раз все обдумать и не очень спешить со свадьбой. Но его можно понять — ведь я у него единственная дочь…
…Здесь частая смена погоды от мороза до мелкого дождя.
… удивительная чистота везде…
…уютные средневековые городки с каменными стенами, арками и домиками из сказок Андерсена с остроконечными крышами, с множеством цветочных горшков на окнах.
…из окон гостиницы видны горы с белоснежными шапками.
…отец часто занят деловыми разговорами на встречах со здешними учеными.
… была в театре…
…обещал, что по окончании симпозиума мы поедем в Лилиану, к морю. Говорят, что там сейчас сухо и солнечно. Представь себе, я увижу старинный Зурбаган! Помнишь, как мы мечтали побывать в этом городе? Ты обещал купить нам здесь дом, обвитый виноградом, с видом на море. Или забыл? Странно: мне до сих пор не верится, что этот город существует на Земле.
…Я ужасно счастлива…»
Ничего такого. Ни единого намека. Раздался телефонный звонок. Антон вздрогнул и в нерешимости взял трубку.
— Антон? — услышал он голос профессора Кротова. — Я не разбудил вас?
— Нет, Степан Михайлович. Что-то не спится.
— Я знаю, что с вами беседовали сегодня. Хочу сказать: даже не думайте волноваться.
— Постараюсь, — ответил Антон.
— У меня к вам срочное дело.
— Да, да.
— Я не смогу выступить на межвузовской конференции.
— Почему?
— Меня тут попросили… В общем, нашлись более важные дела. К тому же я совсем не подготовился в связи с этими празднествами. Поэтому вместо меня выступите вы.
— Я? Но я даже не кандидат наук!
— Ничего. Вы старший преподаватель университета. В общем, это не обсуждается. Так что садитесь и срочно готовьте доклад по теме своей диссертации. Это выступление очень важно для нас. Понимаете?
— Да.
— И помните: у вас осталось всего пять дней. Вы слышите?
— Да, Степан Михайлович.
— Вот и хорошо.
Антон мысленно поблагодарил профессора, понимая, что тот решил отвлечь его таким образом.
— Э-э… Степан Михайлович! Скажите… Мне сегодня сообщили, что… профессор Голдман не вернулся в Советский Союз.
В трубке воцарилось молчание.
— Вы слышите меня, Степан Михайлович? Следователь назвал его невозвращенцем и жидомасоном.
— Жидомасон?! Ерунда. Чепуха!
— Это… правда?
— Видите ли, Антон, — со вздохом произнес профессор. — Просто он сделал свой выбор. Я все объясню вам при встрече. А сейчас уже поздно. Спокойной ночи.
В эту ночь Антону снился майор-энкавэдэшник, который неотступно шел за ним по пятам по узким улочкам какого-то европейского города. Накрапывал дождь, и Антон ощущал во сне, как вода капает ему на голову, холодными струйками стекает по лицу и за шиворот. Оборачиваясь на ходу, он встречался взглядом с энкавэдэшником, который протягивал ему портфель с диссертацией…
Но утро вечера мудренее. Солнце тонкой полоской брызнуло Антону в глаза. Он поднялся с постели и раздвинул шторы. Улица искрилась свежевыпавшим снегом, который еще не успели затоптать прохожие и разрыхлить колесами автомобили. Яркий морозный день отодвинул в прошлое вчерашний страх. Антон вышел на кухню и включил репродуктор, из которого сразу же хлынуло: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…» Проснулся голод, но в доме не оказалось даже хлеба, и Антон решил, что позавтракает в университетской столовой. Да. Надо идти в университет, чтобы отыскать свой портфель и встретиться с профессором, который должен ему все объяснить.
