Игорь Кольцов - Солнцеворот
3
Когда продвижение в гору восстановилось, сверху сквозь непрерывный вой ветра вдруг донесся удивленный возглас сержанта:
— Командир! Здесь пещера. Точно говорю. Скорее сюда.
Разведчики, словно взмыленные кони после продолжительной скачки почуявшие водопой, с удвоенной силой пошли вверх.
Кошмар уже стоял на коленях на небольшой площадке перед черным зевом пещеры, в который, лишь согнувшись пополам, мог протиснуться человек, и протягивал руки, чтобы перехватить, уже казавшиеся неподъемными, носилки. На самой площадке перед входом вполне хватало места, чтобы поместиться всем беглецам. Над пещерой нависал мощный тяжелый козырек изо льда и прессованного снега.
— Власов, доставай фонарик, — сказал командир срывающимся от усталости голосом. — Лезь первым. Тут мы и заляжем.
Боец, сидя прямо на снегу, скинул лямки ранца, порылся внутри, перекинув его к себе на колени, и извлек из пустеющих недр фонарик. Затем, оставив вещи на площадке, а взяв только автомат, пополз на четвереньках в пещеру. Следом за ним спиной вперед, передвигаясь на коленях, Кошмар и Самарин внесли носилки.
Романов посмотрел вниз в бушующую стихию. Ветер разошелся не на шутку. Это уже не белое сверкающее безмолвие — это бушующая стена снега. След возле площадки почти замело. В груди заискрилась слабая надежда, на то что, возможно, противник пройдет мимо, не обнаружив их пристанище, а спецназовцы, переждав, выйдут из передряги без соприкосновения с ним. Правда, надежда была ничтожно малой.
Все. Пора и старлею внутрь.
— Что ж, — прошептал он самому себе. — Тук-тук! Кто в теремочке живет? Кто-кто в невысоком, блин, живет?
Он присел на ватных ногах и гусиным шагом на корточках вошел вслед за бойцами.
В пещеру вел изгибающийся и постепенно расширяющийся проход. Уже через три метра можно было встать почти в полный рост. А еще через пару шагов проход снова сужался, словно создавая некую природную шлюзовую камеру. Затем стены резко раздвинулись, и старлей оказался в небольшом зале метров десять-двенадцать в поперечнике. С потолка не свисало никаких сталактитов, видимо над пещерой была цельная каменная плита.
В середине помещения на земле был выложен круглый очаг из камней разной величины с остатками черных мелких угольков и золы. У одной из стен лежало сухое корявое, но достаточно крепкое бревно, запасливо припасенное кем-то из прошлых обитателей. Рядом валялись какие-то полуистлевшие тряпки. Было заметно, что пещера изредка, но посещалась людьми, и осознание этого встревожило командира группы: вдруг и преследующие их ваххобиты знают о месторасположении укрытия беглецов.
— Самарин, — прохрипел он. В голосе явно ощущалось волнение, но команды были сухими и точными. — Расстели какую-нибудь пленку и натаскай на нее снега, да побольше. Вполне возможно, что это будет нашим единственным запасом воды. Быстрее. Кошмар, возьми котел и помоги ему. Власов, чего разлегся? Разлагаться будешь после смерти, а сейчас приготовь костер. Пещеру обследовали? Есть второй ход?
— Ни как нет, товарищ старший лейтенант, — ответил Власов, доставая из поясного чехольчика тросиковую пилу, больше похожую на гаротту. — Есть закуток небольшой, там трещина в стене, но человек не пролезет — слишком узко. В нее можно лишь кулак пропихнуть, и то не далеко. Извилистая зараза. Воздух туда тянет. Я спичкой проверил.
— Воздух проходит, говоришь? Это хорошо, что тяга есть. Не задохнемся, хоть. Будет плохо, если дым чеченцы заметят.
Он достал фонарик и осветил внутреннее пространство, выхватывая лучом света участки стен, пола, свода. Нигде кроме тряпья, бревна и костровища следов пребывания человека не было. Он прошел в закуток. Там, отгороженный матерью-природой, был небольшой участочек размером приблизительно два на два метра.
Романов вернулся к входу. Что-то его заинтересовало справа в углу над проходом. Он осветил этот участок и ахнул — в стену был вбит ржавый металлический штырь, а рядом на расстоянии в ширину ладони была выдолблена небольшая ниша, в которой лежал огарок толстой свечи и тряпичный узелок. В узелке оказалась соль и твердый, как булыжник кусок высушенного сыра. С другой стороны входа торчал точно такой же вбитый ржавый штырь. Скорее всего, на штыри вешали какую-то ткань или шкуру, чтобы закрыть проход. Что ж. Можно повесить плащ-палатку. Больше сюрпризов не было.
Власов самозабвенно пилил бревно. Кошмар и Самарин втащили горку снега на полиэтилене.
— Сержант, проверь Скворца. Самарин, собери все котелки, каски, кружки и забей их снегом тоже. Да побольше. Там не видно еще гостей?
— Там вообще ни черта не видно, — буркнул Кошмар.
— Рано расслабляться. Они как волки по следу шли.
— Мы там, на площадку еще снега накидали, чтобы снизу пещера не так видна была.
— Это правильно. Молодец. Только может не сработать эта маскировка, если среди них есть хоть один, кто знает о пещере. И еще. Проведите ревизию всех припасов, что у нас есть. Здесь над входом штыри вбиты. Повесьте на них плащ-палатки. Теплее будет.
Он поправил на плече автомат новый автомат системы Никонова, один из тринадцати выданных перед выходом, и вышел наружу. Единственный, кто тогда не обрадовался, это был сам Романов: автоматы новой конструкции, неопробованные, непристрелянные. Такие еще не стояли на вооружении в армии. Название автомата — «Абакан». Видимо их хотели испытать в деле. Он тогда смолчал и не поддержал восторженных восклицаний своих бойцов.
Ветер бушевал пуще прежнего. Не успел старлей оказаться на воздухе, как его тут же облепил снег с головы до ног. Он привстал и выглянул над искусственным сугробом, который сотворили бойцы, и тщетно попытался всмотреться в пургу. Все же пойдут чеченцы по следу или остановятся где-нибудь переждать непогоду. Хотя он, как ни старался, не мог вспомнить место, где можно было бы укрыться.
Сколько будет пуржить, неизвестно. Но расслабляться нельзя. Надо будет выставлять часовых на всякий случай. Жалко, людей мало. Эти устали, еле ноги переставляют. Им бы отдохнуть, поспать, да пищи горячей, тогда они были бы исправные воины, а так, заснут на посту, как ежи на зимовке. Приходи потом и бери голыми руками. Хоть и опытные бойцы, но предел усталости есть и у металла.
В глазах рябило от бесконечной кутерьмы снежинок. В ушах стоял вой. Пробирало до костей. Он пробыл с наружи минут двадцать, за это время дважды выбегал Самарин с котелками и двумя оставшимися после боя касками за снегом.
Вход уже завесила плащ-палатка. На двух камнях побольше, стоявших в круге очага, уже расположился пятилитровый котел заполненный снегом. Под котлом, пока еще лениво, сонно, на щепки выползает слабенький огонек. Власов уже колет саперской лопаткой чурбак, отпиленный от бревна. Сержант колдует над аккуратной кучей консервов и галет. Чуть в сторонке вскрытый цинк с патронами, ровным рядком лежат четыре гранаты. Самарин вытаскивает из цинка патроны и снаряжает ими магазины к автоматам. Возле него лежит последний тубус реактивного огнемета «Шмель».
— Как там Скворец? — спросил Романов, протягивая к огоньку озябшие руки.
— В сознание пока не приходил, — ответил Кошмар и кивнул на Власова. — Мы с Баксом ему бинт поменяли. Осталось еще три ИПП[1] и перевязывать больше нечем. Промедола больше нет. Если очухается, обезболивающего не будет.
— А с боеприпасами что?
— Ну, что. Сейчас забьем все пустые магазины к Абаканам, и еще полтора цинка останется. На раз хватит. Четыре гранаты, «Шмель» и к «Стечкиным» пять коробок. Коробка 7,62 к НРС[2]. К пулемету один барабан и тот уже пристегнут. С продуктами тоже не густо. Я Санину эрдэху[3] тряхнул и Скворца. Нашел тушенку, кашу, сахар, галеты и даже кофе. Да у нас еще наскребли. Так что, пока жируем. Еще есть фляга со спиртом. Саня у вованов[4] разжился перед выходом. Две бесполезных батарейки к рации… Хм! Ну, дает Скворушка! Прикол! Рации нет, а батарейки таскаем.
— Ясно. Пока батарейки не выкидывай. Может, еще пригодятся. Ну? Какие будут предложения, соображения и прочие умности?
— А какие ту могут быть соображения? — обернулся Власов. В отсветах разгорающегося костра его лицо казалось еще более чумазое, чем есть на самом деле. — Домой вернуться и, желательно, живьем и целиком.
— Ты давай по делу базарь, Бакс, а не философствуй. Не на митинге, понял слоняра? — рыкнул на него сержант и бросил на командира серьезный взгляд. — Нам по любому в пургу от них не уйти. Только себя угробим. Придется пересидеть. Ну, хотя бы сутки, или до утра, а там видно будет.
— Да. Снег усложнил задачу, — задумчиво проговорил старлей, разглядывая своих бойцов: отдохнули всего ничего, а уже выглядят орлами и никто не стонет. — А, может, наоборот упростил. Трудности теперь одинаково и на нас и на них давят. Что мы в снегу будем вязнуть, что они. У нас, правда, еще и носилки со Скворцом. Самарин. Ты что скажешь?
