Геннадий Падерин - Шахматы из слоновой кости
Дорого обошлось Игорю это предприятие: рассадил кожу на голове, сильно зашиб плечо, а главное — травмировал только что разгипсованную ногу.
Он поступил в госпиталь с ранением в бедро — осколок снаряда раздробил тазобедренный сустав. Пять сложных операций и четыре месяца полной неподвижности помогли оставить парня с ногой, хотя она и укоротилась на целых семь сантиметров. Теперь рентген сулил новые испытания.
Собрался консилиум. Заключение врачей было единодушным: срочная операция.
К этому заключению терапевт добавил: сердце ослаблено, общий наркоз противопоказан. Иными словами, отнималась возможность заслонить Игоря во время операции в полной мере от боли.
Вечером хирургическая сестра объявила Игорю:
— Соловьев, утром не завтракайте, будем готовить вас к операции.
Однако наутро Игорь и не подумал отказываться от завтрака, а, когда я напомнил о просьбе сестры, угрюмо оборвал:
— Не твое дело!
Во время обхода Дей Федорович, начальник хирургического отделения, бросил сестре на ходу:
— Соловьева на операцию.
— А я позавтракал, — сказал Игорь, отвернувшись к стене. — Меня сестра вчера предупредила, а я забыл и позавтракал.
— М-да… — пробурчал хирург, метнув на него сердитый взгляд. — Что ж, перенесем на завтра.
Но на следующий день повторилось то же самое. И на третий день. И на четвертый.
Вечером этого четвертого дня Дей Федорович пришел без обычной свиты, выгнал всех нас в курилку и минут двадцать пробыл в палате с глазу на глаз с Игорем. До чего договорились, никто не знал, только операционная сестра перестала предупреждать моего соседа, чтобы, не завтракал.
Игорь теперь по целым дням молчал, почти не притрагивался к еде, лежал с закрытыми глазами, и не понять было, спит или бодрствует.
Несколько раз на протяжении этих напряженных дней заглядывал к нам старик Пятковский, И обязательно приносил очередную охотничью историю из серии похождений сверхнаходчивой Пломбы. Вся палата стонала от хохота, один Игорь оставался безучастным даже в самые острые моменты.
После одного такого представления доктор подошел к Игорю, накрыл большой ладонью его безвольную руку, лежавшую поверх одеяла, и сказал до странного незнакомым голосом:
— Надо держаться, деточка! Всем трудно, всем: война…
Ушел тоже совсем незнакомой походкой: по-стариковски подволакивая ноги. И сразу обратило на себя внимание ранее не замечавшееся: старик, оказывается, носил в госпитале не штиблеты, а такие же шлепанцы, как и мы.
— Чудак, — вздохнул Игорь. — А славный…
Александр Павлович появился через два дня. Никакой истории у него в запасе на этот раз не оказалось, поразил он всех другим:
— А что вы сказали бы, деточка, — обратился к Игорю, — если бы я вызвал вас на матч-турнир?
Игорь слабо улыбнулся.
— Спасибо, Сан-Палыч, за вашу доброту, за ваше… Спасибо, в общем, но как-нибудь потом.
— Всего три партии, — сердясь, перебил Пятковский. — А условия… Короче, если выигрыш ваш, получаете в качестве приза мой «патронташ» с фигурами, если же я…
Игорь усмехнулся:
— Что, «Зауэр» разбередил-таки охотничье сердце?
— Нет, деточка, мой приз — право «одного желания». Только договариваемся на берегу: проиграл — не пятиться!
Было непонятно, на что он рассчитывает, для него и ничейный исход в партиях с Игорем — событие.
Игорю же, я понял, казалось неудобным всерьез схватиться со стариком, он, как никто другой, видел, что силы слишком не равны.
— Знаете, доктор, ружьем я еще мог бы рискнуть, а так… Смотришь, проиграю, а выполнить не смогу.
— Констатирую, — доктор оглядел палату, словно призывая всех в свидетели, — констатирую: наблюдается махонькое мандраже.
Игорь приподнялся на локтях:
— Заводите? А вот возьму да заведусь!..
Первую встречу назначили сразу после ужина.
Пятковский явился не один — его сопровождал парнишка лет четырнадцати-пятнадцати, путавшийся в полах больничного халата. Спокойно-серьезное лицо мальчика показалось знакомым, но я не мог припомнить, где встречались с ним прежде. Все стало на свои места, когда Александр Павлович сообщил, что это брат мамы-Лиды.
— Увязался — и хоть ты что с ним!
— Будущий гроссмейстер? — улыбнулся гостю Игорь, поудобнее откидываясь на подушках, собранных едва не со всех кроватей. — Похож на сестру, очень. А как зовут?
— Валерий…
Расставили шахматы. Праздничные. Вместо недостающих черных пешек доктор выложил, как и всегда это делал, два темных камешка.
Белые по жребию достались Игорю. Он разыграл излюбленный королевский гамбит — так начинал в свое время многие партии его кумир Капабланка.
Стремительная, дерзкая игра, принуждающая противника танцевать на острие ножа: либо пан, либо пропал.
Старик отвечал обычно на такой вызов смело до безрассудства и нередко уже в дебюте нес урон «в живой силе и технике». Урон, который в конце концов приводил к поражению. Сегодня он тоже было метнулся к одной фигуре, к другой, но… ни за одну не схватился. Больше того, убрал нетерпеливую руку в карман халата. От греха. И надолго задумался.
В конце концов сделал спокойный ход пешкой, присудивший в свою очередь задуматься Игоря.
Сделал ход и скосил глаза назад, на юного спутника, который с самого начала игры занял место у него за спиной. Тот ответил одобрительной улыбкой.
Партия развивалась медленно, без явных преимуществ с той или другой стороны, но от хода к ходу нарастало ощущение, что давят, все сильнее давят черные.
Вот тебе и Сан-Палыч! Видать, таил, придерживал до поры, до такой вот решающей схватки неизвестный нам «резерв главного командования».
Постепенно на доске сложилось положение, когда черным уже можно было переходить в решительную атаку, основные силы сосредоточились в зоне чужого короля. Правда, один из коней все еще оставался на дальних подступах, надо бы подтянуть на всякий случай и его, но на это требовалось три хода. Будь я на месте доктора, плюнул бы на того коня и, не теряя времени, ринулся в атаку.
Старик будто прочитал мои мысли, рука посунулась к ферзю.
— Смелый приступ — половина победы, — раздул усы. — Будет так будет, а не будет, так что-нибудь да будет!
Только до ферзя не дотянулся, точно остановила на полпути неведомая сила.
Случайно мой взгляд упал на Валерку: худенькие мальчишечьи пальцы по-странному пританцовывали, лихорадочно бегали по плечу старика. И сразу успокоились, стоило тому убрать руку в карман халата.
Александр Павлович задумался, потом медленно потянулся к отставшему от основных сил коню. Я следил за Валеркиными пальцами — они с силой вдавились в плечо доктора, словно поощряли: давай, действуй, ты на верном пути!
Александр Павлович шагнул конем. Игорь в ответ подтянул с фланга ладью. Конь сделал еще бросок, и мальчишечьи пальцы, поощряя, вновь впились в плечо старика.
Наконец тот в третий раз поднял эту же фигуру и, не задумываясь, понес к свободному полю рядом со своим ферзем. И не донес: мгновенно на плече у него начался лихорадочный танец Валеркиных пальцев.
Кроме поля, на которое доктор было нацелился, оставалось поблизости свободным еще одно, да только позиция там простреливалась слоном противника. А может, тайный консультант имел в виду пожертвовать коня? Но цель?
Доктор покружил, покружил над доской, вернулся на старое место, замурлыкал:
У поезда простилася
С миленочком своим…
И вместе с песенкой пришло, как видно, озарение:
— Не дорог конь — дорог заяц! — проговорил весело и шагнул на битое поле.
Мальчишечьи пальцы тотчас поощрительно вдавились в плечо.
Белые приняли жертву.
А через три хода стало ясно, что доктор получил возможность слопать за здорово живешь ладью противника и начать решающую осаду короля.
Игорь, видно, тоже это осознал: на крыльях тонкого носа заблестела испарина. И, чего раньше не случалось, вдруг запел, машинально подхватывая знакомую песенку:
…А сердце покатилося
За ним, за ним, за ним…
Не случалось раньше и такого, чтобы на обдумывание очередного хода наш первый призер потратил без малого пятнадцать минут. Но положение белых оказалось безнадежным.
— Похоже, быть вам сегодня полковником, Сан-Палыч!
Игорь улыбался, а в голосе звучала обида. Поражение захватило врасплох, слишком безоглядно верил он в свою звезду. Правда, впереди оставались еще две партии, но…
Нет, а какой стороной повернулся к свету старик!
И все же я удержался — не сказал про обман. Решил так: перед началом второго тура отзову под каким-нибудь предлогом Валерку, и его подопечный, оставшись без подсказки, сам себя разоблачит.
