Евгений Подольный - Фронтовые были
— Они ж, ворожьи души, деревню подпалили, что под-над леском, с церковкой которая…
— Что? Что ты сказал?! — Давыдов вдруг, не мигая, глянул на Тараса Остапчука.
Остапчук снял с себя обгорелую, припорошенную землей ушанку, осторожно надел ее на голову политрука.
— Да шо ж я такого сказал? — растерянно спросил он.
Давыдов облизнул горячие губы:
— Ладно, ребята, теперь они не сунутся… А вы в тыл, на лес смотрите: сигнал будет…
Политрук не ошибся. Он знал, что это должно случиться: над дальним косогором медленно поднимались две зеленые ракеты. И тут же из-за синеющей на горизонте гряды леса, глухо и тяжко сотрясая воздух, донесся мощный орудийный гул.
Началось!
— Шубин, собирай людей, будем отходить.
Федор посмотрел на Давыдова большими главами:
— Как… отходить? Куда? Ведь дальше… нельзя.
— Теперь можно! Я приказываю!
Они брели по снежной целине через перелески и овраги в направлении угасших ракет. Где-то там проходит Наро-Фоминское шоссе. Ради него они стояли насмерть.
До дороги оставалось не более двухсот метров, когда донесся тягучий, приглушенный гул моторов.
Все как по команде остановились, настороженно прислушиваясь. Руки сами потянулись к автоматным дискам, гранатам, висевшим у пояса. Нервно залязгали затворы.
Но комиссар, поддерживаемый бойцами под руки, вдруг улыбнулся, быть может, вкладывая в эту счастливую улыбку свои последние силы, и сказал невероятное:
— Убрать оружие! Это… Это наши.
Солдаты вышли из густого ельника к широкому шоссе. По нему нескончаемым потоком к фронту двигались войска.
Остапчук, восторженно сияя глазами на почерневшем от пороховой гари лице, прошептал:
— Вот она, пошла, Рассея!
— Ну вот, а ты спрашивал, Тарас, когда же наконец, — дрогнувшим голосом сказал Давыдов, опираясь на плечо Остапчука.
Горячая слеза застилала глаза, комиссар все смотрел и смотрел жадно, неотрывно на бесконечную грозную силу, текущую от самого горизонта, от синеющей дымки лесов. И, казалось, нет ей ни конца, ни края, как и самой России.
ЗАРУБКА В ПАМЯТИ
Приземистый «виллис» несется по проселку. Сзади на прицепе мягко покачиваются повозка с боеприпасами и две сорокапятки. Поодаль за ними следуют еще пять таких же машин: батарея противотанковых пушек полным ходом идет вдоль живописной речушки. Солдаты мечтательно смотрят на голубоватую гладь зеркально чистой воды: искупаться бы, смыть едкий пот с разгоряченных тел. Да нельзя. Бои за боями без роздыха. Вот и сейчас приказано до подхода главных сил поставить противотанковый заслон на рубеже Затурцы — Свинюха на тот случай, если враг перейдет в контратаку в направлении Луцка, подкрепившись резервом на станции Войница. Об этом сейчас и разговор в машине.
Комбат старший лейтенант Долгов сосредоточенно объясняет старшему сержанту Ефимову:
— Значит, так, Сергей. Ты занимаешь центр позиции. Я встану ближе к Затурцам. Остальные — в южном направлении. Интервал по фронту — триста метров.
Ефимов внимательно слушает, молча кивает головой. Ему объяснять долго не надо: не один танк фашистам «починил», сам два раза был ранен.
Долгов выбросил над головой и в сторону флажок, и машины с прицепами, съехав с проселка, осторожно пошли по целине, расставляя орудийные расчеты по фронту. Спешились и ефимовцы, окружив свою пушку.
Подбежал командир. Ефимова не узнать. Обычно мягкий, даже чуточку мечтательный, сейчас он резок в движениях, в голосе — металлические нотки.
— Ор-руди-е к бою! Ориентир — отдельное дерево! Наводчик Чудов, отработать прицеливание на прямой выстрел!
Голос командира орудия звучит властно. Не прошло и двадцати минут, как пушка была уже надежно замаскирована, боезапас расставлен по порядку, отрыты траншеи, и даже оборудована запасная позиция.
Пушкари взмокли. Ефимов подбадривает:
— Больше пота — меньше крови! Так, что ли, Чудов? А ну-ка, покажи, что у тебя с прицелом?..
Дима Чудов — самый молодой солдат в расчете. Только что из пополнения, и ему, как никому, нужна поддержка. Другое дело Федот Кириллович Дронов, заряжающий. Этот — бывалый солдат. Две «Славы» имеет. Еще в гражданскую пулеметчиком был. Сейчас он, поглаживая гвардейские усы, подсчитывает снаряды, что сбросил Золотов, незлобливо корит шофера:
— Пожалел еще десяток оставить, скупердяй.
— Сколько? — поинтересовался Ефимов.
— Сто двадцать, — недовольно ответил Федот Кириллович, раскладывая «огурцы» по сортам: бронебойные в одну сторону, фугасные — в другую.
Осмотрелся по сторонам, поспешно сунул два снаряда в вещмешок — на всякий случай.
…Фашисты появились внезапно: танк, две самоходки «фердинанд», за ними — несколько бронетранспортеров и грузовиков с пехотой.
— Бронебойным! Дистанция — сто метров!..
И пока до переднего танка было еще далеко, Ефимов легонько отстранил Чудова, проверил прицел.
— Молодцом, Демьян, так и держи, не выпускай… Сергей Ефимов выдержал еще несколько томительных секунд. Все притихли. Был слышен приближающийся рокот танковых моторов. Потом резко махнул рукой:
— Огонь!
С дульного среза пушки блеснуло пламя, запахло порохом. Снаряд срикошетил о верх башни, брызнув искрами.
— Чудов, бери ниже!
Снова гремит выстрел, и тут же — сноп огня и расплавленного металла вырвался из основания квадратной желто-зеленой башни, черные космы дыма поплыли над обреченным танком.
— Молодец, Дима, будет из тебя пушкарь! — похвалил Ефимов молодого бойца. Но тут же, увидев, что на них полным ходом накатывается «фердинанд», за которым вплотную идет бронетранспортер с пехотой, резко скомандовал:
— Расчет, на запасную позицию!
Это было неожиданно. Но солдаты, подхватив пушку, пригибаясь в кустарнике, быстро откатили ее в небольшую ложбину, развернули в боевое положение. И вовремя: над старой позицией раз за разом взметнулись фонтаны разрывов. Ефимов сам встал к прицелу. Ловя в перекрестие стальной борт, нажал на спуск. Удар пришелся впору. Еще мгновение — и «фердинанд» потонул в черном дыму.
— Дронов, картечью заряжай! По пехоте! — вновь звенит над полем боя голос Ефимова.
К громким хлопкам пушки дружно присоединяются раскатистые очереди автоматов: пушкари ударили по-стрелковому. Фашисты залегли. Пули щелкают о щиток пушки, тонко посвистывают над головой.
Через кусты с тыла пробрался шофер Петр Золотов. Тяжело дыша, свалился рядом с Ефимовым.
— Товарищ старший сержант, я от комбата. Приказ — держаться до последнего снаряда. С высотки нам виднее. Окружают нас, товарищ сержант.
Сергей полз на ближайший взгорок, окинул взглядом окрестность и, увидев вдали желтые коробки «фердинандов», опрометью бросился к пушке и вместе с Чудовым и Дроновым — остальные были ранены — стал поспешно разворачивать ее левее, туда, где, пытаясь обойти их, ползли три машины. Поодаль — грузовики с пехотой.
— За Родину нашу получайте, гады!
Густой пеленой расползлась по позиции удушливая гарь. Гремит, не умолкая, пушка, со звоном вылетают гильзы.
Но вот ранен и Димка Чудов: сползает под станину, на правой его ноге поверх выцветшего хэбэ расплывается алое пятно. Прижатый к земле Чудов видит, как обошедший их танк заходит с тыла. Он хочет крикнуть, предупредить товарищей об опасности, но слабый голос его тонет в грохоте боя. Чудов видит перед собой противотанковую гранату. Он протягивает руку, цепко сжимает ее теплую рукоятку и, подтягивая безжизненную ногу, боком, неловко ползет навстречу лязгающему стальному чудовищу. Кровавый след тянется за ним. Еще немного… Ну, еще…
Грянул взрыв, горячей волной обдал взмокшие спины солдат. Дронов и Ефимов обернулись к дымящемуся танку.
— Димка… — глухо выдавил из себя Дронов и снял каску.
Сергей, скрипнув зубами, навел ствол в упор на бронетранспортер, нажал спуск…
— Заряжай! — вновь властно требует Ефимов и не слышит привычного щелчка затвора. Жутковатая догадка холодит душу.
— Заряжай, говорю…
И, словно издалека, услышал хриплый голос Дронова:
— Все, командир… Кончились снаряды…
Дронов поднялся в рост, с тоской посмотрел на горизонт, откуда подступала новая волна танков и пехоты, и сказал до обидного просто:
— Все, Сережа. Против танка с автоматом не попрешь…
— Это ты брось, Федот Кириллович. Умереть всегда успеем. Ну-ка, живо за мной!
Прихватив автомат, Ефимов пополз вперед навстречу врагу. За ним последовал Кириллыч. Время от времени Сергей останавливался, поджидая Дронова, прислушивался. Далеко впереди нарастал надрывный гул приближающихся танков. Слева и справа доносились глуховатые отзвуки перестрелки.
— Слышь, Кириллыч, наши… Сейчас и мы…
