Иван Величко - Внимание, мины!
Побудку произвели в открытом море. Матросы не знали, куда мы идем, очень удивились тому, что, судя по удалявшимся Крымским горам, наш курс лежал к турецким берегам. Вскоре по радиотрансляции объявили, что нам предстоит переход в Батуми.
И раньше мы бывали в этом южном портовом городе. Но шли туда обычно вдоль родных берегов. Сейчас же наш маршрут изменился. Похоже было, что мы сперва направлялись к Босфорскому проливу. На вторые сутки похода перед нами открылся Синопский маяк. У территориальных вод Турции развернулись и взяли курс на Батуми.
Шли вдоль турецкого берега. В бинокли хорошо были видны горы, над вершинами которых бушевали снежные бураны, а внизу хлестал дождь.
В Батуми прибыли ночью. Командир дивизиона Пуга держал свой брейд-вымпел на «Красном Аджаристане». В республике, гостями которой мы оказались, был юбилей — десятилетие Советской Аджарии. Прибытие наше в Батуми совпало с периодом массового сбора мандаринов, урожай которых в том году выдался отменным. Убирать эти фрукты помогали и наши матросы.
Но в основном мы в Батуми отрабатывали постановку мин, трудились на боевых постах. В час ночи снялись с якоря и пошли в Новороссийск.
* * *Из кавказского порта мы пришли с подарком — медвежонком. Какое имя ему дать — над этим долго не думали, называли его просто Мишкой.
Медведь стал любимцем матросов. С ним все играли, кормили сладостями: сахаром, конфетами, фруктами. Мишка был умным, понятливым зверем. Его легко удалось научить бороться. Но он оказался самолюбивым. Поборет кого — торжествует победу, а окажется сам на лопатках, свирепо рычит на «обидчика».
Был у Мишки и большой недостаток — не разбирался в чинах. Если никто не хотел с ним бороться, медведь сам отправлялся искать себе противника. Подкрадывался к кому-нибудь сзади и пускал в ход лапы. Матросы смеются, а «партнеру» Мишки не до смеху — брюки или китель нередко оказывались испачканными.
Как-то несу я бачок с супом. Медведю захотелось поиграть, и он схватил мою ногу. Упасть я не упал, а суп разлил.
— Что же это ты наделал? Всех оставил без обеда, — закричал я на Мишку и хлопнул его ладонью по спине.
А он решил, что с ним буду бороться. Мишка подскочил ко мне сзади, облапил и уложил на палубу. Победа далась ему легко, так как руки у меня были заняты бачком. Мишка доволен, а мне из-за него пришлось вновь идти к коку.
Был и второй случай. Некоторое время мин на корабле не держали, и палуба была свободна от них. Для медведя — раздолье, есть где поиграть, покувыркаться через голову. А тут появились неизвестные предметы. Сперва Мишка обходил мины стороной. Потом осмелел и даже залез лапой в одну из вскрытых горловин.
Когда я это увидел, было уже поздно — Мишка вытянул из корпуса мины несколько проводов и порвал их. Обозленный, я ударил его по спине. «Сейчас, — думаю, — убежит». Но он так рванул за провода, что мина сошла с рельсов. Ударил его. Медведь убежал, а мне еще долго пришлось работать, чтобы ликвидировать последствия медвежьей «шутки».
Мишка рос, и его забавы становились опасными для личного состава. И мы с грустью проводили его в Николаевский зоопарк.
* * *Бак корабля был нашим своеобразным клубом, местом перекуров, бесед. Здесь можно было услышать рассказ отпускника или задушевную песню. А петь у нас любили. Среди запевал особенно отличались Михаил Тараненко и Иван Николаенко.
Лучше, чем на нашем корабле, пожалуй, нигде не пели. Даже боцман Василий Иванович Пономарев, голос у него был зычный, и тот иногда подтягивал.
* * *В 1931 году создалась напряженная обстановка на Дальнем Востоке. Японские милитаристы без объявления войны начали оккупацию Маньчжурии. Их цель была ясна всем — подготовка плацдарма для захвата Северного Китая и нападения на Советский Союз. Наше правительство приняло меры по укреплению дальневосточных границ. В частности, в 1932 году был создан Тихоокеанский флот.
* * *В конце марта 1932 года меня вызвал к себе в каюту комиссар корабля, спросил, давно ли служу.
— По четвертому году, — ответил ему.
— Вот и хорошо. Вы коммунист, и в вашем согласии поехать на Дальний Восток я не сомневался. Зайдите в канцелярию корабля, там оформят документы.
В этот же день я уже был в учебном отряде, где собралось много воинов-черноморцев, отъезжающих на Дальний Восток.
— Завтра отправляетесь в Москву, — сказал командир Учебного отряда Гневышев, — где к вам присоединятся моряки Балтийского флота.
* * *Из Москвы до Хабаровска в теплушках добирались почти двадцать суток. По тем временам — это еще быстро. Там от поезда отцепили два вагона и в числе шестидесяти человек меня определили в минную партию. Остальные поехали во Владивосток.
Апрель. На Черном море весна в разгаре, а в Хабаровске еще зима. Много снега. Амур скован льдом. Корабли Амурской флотилии стоят в затоне в ожидании вскрытия реки.
Разместили нас в казармах на берегу. Первое время чувствовали себя как в гостях. Странно было, что койки не качаются, за бортом не плещется волна, ни штормов, ни тревог, ни экстренных приготовлений к походу. Все спокойно, тихо, не то что на корабле. Постепенно привыкли, втянулись в работу.
По прибытии в минную партию нам бросилось в глаза, что здесь еще не приступили к отработке тех задач, которые мы хорошо освоили на Черноморском флоте. Плохо было и с минами: все устаревших образцов.
Трудно поверить, что в 1932 году на Амурском плесе мы стреляли торпедами из деревянных торпедных аппаратов. Да их и нельзя было назвать аппаратами. Просто обыкновенная торпеда устанавливалась между двух бревен, стянутых металлической дугой. Примитивным был и прицел.
Стреляли по Заячьему острову. Выстреленные торпеды, пройдя два-три километра, выскакивали на пологий берег.
Моряки на шлюпке шли за ними. Руководил этой стрельбой старшина-торпедист Маркин.
Группа минеров занималась подрывным делом и постановкой мин на речных просторах, кроме этого, часто приходилось выделять матросов-минеров и торпедистов на всевозможные работы, которые проводились в связи с напряженной обстановкой на Дальнем Востоке.
Коллектив минной партии был небольшой. Командовал ею капитан 3 ранга Белов. Обязанности политрука выполнял капитан-лейтенант Мучнов. Но пробыл он у нас недолго, так как вскоре уехал учиться в академию. Остался за него старшина Мишин. Нелегко ему было, не хватало политических знаний, но своей добротой, чутким отношением — отнюдь не панибратством — он завоевал наше уважение и любовь.
Строевым старшиной был Галкин — требовательный командир, человек, любящий во всем четкость и пунктуальность. С минером Порфирием Полосухиным мы не только сблизились, но и крепко подружились.
Порфирий Порфирьевич Полосухин раньше служил на канонерской лодке «Красная Грузия». Общие знакомые, воспоминания о Черноморском флоте и помогли нашему сближению. Часто вместе бывали в увольнении.
* * *Из самых значительных событий этого периода вспоминается митинг по поводу побед на трудовом фронте. На торжества приехал командующий Дальневосточным районом Василий Константинович Блюхер. Он тепло поздравил амурцев с трудовой победой, сказал, что наши мероприятия по укреплению обороны на Дальнем Востоке отрезвляют головы японских милитаристов. Если бы мы, подчеркивал Блюхер, не готовились к отражению возможной агрессии, враги давно бы ворвались в наш советский дом.
Мы видели, что правительство уделяет серьезное внимание укреплению флота на Дальнем Востоке. С Черного и Балтийского морей во Владивосток было направлено много военных моряков, высококвалифицированных рабочих, началась переброска новых образцов оружия, в том числе и минно-торпедного. На побережье Тихого океана сосредоточивалась авиация. Именно в эти годы на Амуре возник город Комсомольск. От Комсомольска до Советской Гавани прокладывалась железная дорога.
Таким образом на Дальнем Востоке создавался флот, укреплялись сухопутные войска и авиация. Эти меры были своевременными, о чем свидетельствовали события на Хасане. Японские милитаристы получили там хороший урок.
Командир минной партии капитан 3 ранга Белов много интересного рассказывал нам о Дальневосточном крае. Мы и сами видели, какими богатствами обладает этот замечательный район нашей страны. Появилась даже мысль: а не остаться ли здесь работать после демобилизации? Тем более что срок службы подходил к концу. Но тут возникла новая мечта, которая увлекла в просторы воздушного океана.
Учиться — всегда пригодится
Как-то осенью мы с Полосухиным просматривали газеты. В «Известиях» наше внимание привлек снимок дирижабля. С интересом прочитали заметку о полетах воздухоплавателей.
