Павел Гусев - В тылу врага
Мотоцикл мчался вперед, унося их от места первого боя, желтый свет фары прыгал по неровной дороге. Чувство первой боевой удачи переполняло их сердца — ведь они неожиданно открыли счет уничтоженным фашистам. Да и мотоцикл в отряде пригодится, захваченное оружие и снаряжение тоже будут кстати.
На рассвете они прибыли на базу. Здесь уже в полном составе была группа Журбенко. Партизаны с любопытством рассматривали трофейный мотоцикл, вражеское оружие и обмундирование, с интересом слушали рассказ Черникова о первой встрече с врагами.
Через некоторое время на базу верхом на резвой гнедой кобылке приехал Пузанов. Выслушав Черникова, он отчитал его за дерзкое нападение на оккупантов, хотя в душе не меньше других радовался тому, что партизанский боевой счет уже открыт.
— Надо все же быть осторожнее, — слегка поостыв, заметил секретарь.
— Два убитых фашиста — это хорошо. Но так недолго и себя рассекретить. А нас ждут впереди более ответственные дела…
Невелик Анатольевский лес — около тысячи гектаров. Но в районе нет более крупного и удобного лесного массива. Раскинулся он в пятнадцати километрах от старинного киевско-курского шляха, пересекающего район. Вблизи его не было автомобильных дорог. Это создавало более или менее безопасные условия для базирования. Пузанов знал: отряду придется не раз менять место дислокации, совершать рейды по лесам соседних районов. Но и временная база была подготовлена по-хозяйски. Она размещалась на возвышенности, кругом молодой кустарник, в котором прозрачные родники втекают в быстрый ручей. Совсем рядом — густо заросший овраг, он давал возможность скрытно выходить отсюда в двух направлениях. Для жилья было построено несколько землянок и полуземлянок-шалашей, а для хранения боезапаса и продовольствия — несколько тщательно замаскированных тайников. В полуземлянке-шалаше под густыми деревьями была оборудована партизанская кухня.
Охранявший базу Терентий Леонович Бодулин доложил командиру отряда о целости всех доставленных сюда запасов, о переправке прошедшей ночью в другое место части боезапаса и продуктов. Сказал и о том, что за истекшую неделю на базу никто из посторонних не заходил, а вчера в полукилометре южнее останавливались на короткий отдых воины-окруженцы (около роты), которыми командовал капитан.
— У них уже несколько дней совсем не было продуктов. И я отвел им с базы одного бычка, — виновато глядя на Пузанова, произнес Бодулин.
— Ну, отвел, так отвел, — Медленно произнес командир отряда, задумавшийся в эту минуту о чем-то своем. — Выручать ребят надо. И все же на будущее помни: без моего ведома имущество отряда на сторону уходить не должно.
— Слушаюсь, — по-военному приложил руку к виску Бодулин.
Так 5 октября 1941 года начал свою жизнь в Анатольевском лесу партизанский отряд самого западного района Курской области.
4.
На лесной поляне, вблизи от партизанского лагеря, коммунисты собрались на партийное собрание. Пузанов, выступая первым, говорил о задачах коммунистов по развертыванию партизанской войны в районе, о том, что отряд, хотя пока и малочисленный — около сорока человек, может наносить врагу чувствительные удары.
Затем выступили многие коммунисты. Комиссар отряда Кривошеев, только что вернувшийся из Акимовки, сообщил, что линия фронта проходит в полусотне километров западнее Курска и предстоит действовать без связи с обкомом партии. Потом он с волнением начал рассказывать о том, как с помощью бывших кулаков и уголовников фашисты начали устанавливать свой «новый порядок» в районе, создавать органы власти.
— Предлагаю взять на учет всех тех, кто уже работает на оккупантов. По-моему, можно и нужно вербовать на свою сторону кое-кого из поступивших на службу к врагу, чтобы они работали на партизан, а тех, кто будет верой и правдой служить оккупантам, предавать советских людей, — судить партизанским судом.
Комиссар достал из кармана листок бумаги, развернул его:
— Это приказ оккупантов населению Акимовки. Жители села сорвали его с забора и передали нашим связным. Вот послушайте: «Населению строго воспрещается всякое хождение вне границ населенных пунктов без сопровождения германского солдата или полицейского. Все жители с двенадцатилетнего возраста обязаны зарегистрироваться в местной полиции или комендатуре и постоянно носить с собой дощечку с присвоенным регистрационным номером или специально выданное удостоверение, сдать в комендатуру или в полицию всякого рода оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества, военное снаряжение и обмундирование; сообщать властям о месте пребывания военнослужащих Красной Армии, партизан, коммунистов и комсомольцев. За невыполнение этого приказа — военно-полевой суд, вплоть до расстрела». — Я предлагаю, товарищи, взамен этих грозных приказов вывешивать свои листовки, рассказывающие о положении на фронтах и призывающие бить фашистов.
Было о чем рассказать на первом партийном собрании партизанского отряда Шуре Зайцевой. Она уже успела побывать в некоторых селах и деревнях района, распространила несколько десятков листовок. Это были рукописные листки с последними сводками Совинформбюро. Сводки ежедневно принимала из Москвы комсомольская группа деревни Студенок и через условленный «почтовый ящик» передавала в отряд.
Командиры боевых групп Журбенко и Лепков говорили о необходимости немедленно начать минирование дорог, по которым противник перебрасывает свои войска к фронту. Они сообщили о том, что дорога из Глухова на Рыльск днем сильно охраняется, по ней непрерывно передвигаются войска. Предложили минировать дороги только ночью — движение противника меньше и видимость незначительная. Затем поднялся Давыдов.
— Я вот о чем думаю: нынешняя наша база вряд ли останется надолго тайной для врага. Листья с деревьев уже опадают, скоро лес совсем будет голым. С самолета базу будет видно как на ладони. А лесок невелик, маневрировать здесь негде. Вокруг же, как в песне поется, «степь да степь кругом». Поэтому предлагаю, наряду с проведением диверсий и засад, как можно скорее связаться с соседними отрядами, чтобы договориться о взаимодействии и запасных местах для пребывания крупецких партизан на случай, если враг выкурит нас отсюда… Я хорошо знаю Ивановский лес в Рыльском районе и Калиновский — в Хомутовском. Могу пойти туда на связь с теми отрядами.
— А я согласен пойти на Украину, в Шалыгинский и Путивльский районы, мне те места хорошо знакомы, — высказался Демченко.
Слово взял Черников. Соглашаясь с доводами, что анатольевская база не может быть постоянной для отряда, он высказался за то, чтобы как можно скорее использовать её, пока единственную, как исходный рубеж для начала диверсий и засад на дорогах. Пока враг еще не знает о месте пребывания отряда, есть возможность уничтожать его технику и живую силу. Что же касается связи с соседними отрядами, то командование принимает меры, и предложения товарищей Давыдова и Демченко будут учтены.
Затем выступил Фисенко. Накануне он побывал в селе Михайловке и принес оттуда грустную весть: несколько семей коммунистов, в том числе Журбенко и Лепкова, вернулись домой, не успев эвакуироваться. Везший их грузовик при переправе через Сейм попал под бомбежку и сгорел. Сейчас они находятся в Михайловке. Надо их срочно переправить в деревни, где безопаснее…
После собрания, когда партизаны стали неторопливо расходиться, Пузанов подозвал Зайцеву:
— Шура, к тебе есть разговор. Идем в штаб.
5.
За два дня до этого Черниковым от командира отряда было получено задание: «Надо раздобыть для Зайцевой паспорт, с которым она могла бы ходить в разведку. Фамилия первого секретаря райкома комсомола слишком хорошо известна в районе».
Среди паспортов эвакуированных женщин, погибших при бомбежке, подходящего не оказалось. Внимание начальника штаба привлек паспорт, переданный ему разведчиком, вернувшимся из райцентра и сообщившим обстоятельства гибели девушки-курянки, владелицы паспорта. Она возвращалась из-под Глухова, очевидно, от родственников или знакомых. На окраине Крупца ее заметил вражеский патруль. Девушка бросилась бежать. Фашист скосил ее автоматной очередью. Партизанский разведчик помог жителям похоронить незнакомую девушку, а ее документы доставил в партизанский штаб.
Изучая паспорт незнакомки. Черников все больше убеждался: подходит для Зайцевой. Девушка из Курска была сверстницей Шуры, даже внешне они были похожи. Курянку тоже звали Александрой. Это было на руку — не нужно привыкать к другому имени. Получив согласие Пузанова. Черников передал паспорт Шуре. Вместе они придумали «легенду» для «курянки», оказавшейся в этой местности…
