Василий Мурзинцев - Записки военного советника в Египте
— А если не будем учить, то полк не сможет наступать. А ты говоришь, нада война, — в тон ответил я. — Сам-то ты понимаешь, что нужно провести учения?
— Понимай.
— Тогда звони командиру бригады. Я надеюсь, он тоже поймет.
Не знаю, звонил ли мистер Усэма или нет, но через несколько дней сообщил, что учения проводить можно.
Учения начались успешно. Расчет мой подтверждался на практике. Но с СПО вышла заминка. Подошедший ЗИЛ-157 не мог вытащить ее из глубокого окопа. Колеса буксовали в песке. А причина была простой. Во время работы СПО вибрация от мотора загоняла колеса в песок все глубже. Аппарель была крутой и тоже песчаной. ЗИЛ задними колесами находился в аппарели и тянул не только СПО, но и себя в гору, а троса для буксирования не оказалось. Подогнали второй тягач, но и это не помогло. Только когда принесли от орудия, уже стоявшего на шоссе, трос, СПО вытащили из окопа. Провозились с СПО ровно час, и все мои расчеты рухнули.
Мистер Усэма торжествовал.
— Это практик.
— Да, это практик, — согласился я, — столько камней валяется кругом, а уложить их на дно окопа и на аппарель некому. Наверное, потому, что это нужно делать практически.
Я не стал напоминать мистеру Усэме, что и про окопы, и про тросы уже много раз говорил ему и командирам батарей. Я щадил его самолюбие и не хотел, чтобы он тут же наказал командира батареи. А самолюбия у мистера Усэмы было несколько больше нормы.
Он понял. Собрал командиров батарей и что-то быстро (чтобы я не понял) и сердито стал им говорить. Но я все понял несколько позже. Во всех батареях, там, где нужно, были уложены камни, появились тросы.
Вскоре мистер Усэма убедился, что все батареи могут за час сменить позицию и подготовиться к стрельбе.
— Я думал, что польк отличный. Это было неправильно. Теперь польк отличный. Это правильно? — говорил он мне.
— Хороший полк, — стоял я на своем. И видя, что это обижает мистера Ус эму, добавлял: Вот если еще устраним недостатки, тогда будет отличный полк.
При этом я перечислил недостатки.
— Это невозможно. Ти хочешь, как у вас. У меня нет всего, что у вас.
— Но к этому надо стремиться, — убеждал я мистера Усэму. — Надо еще много работать.
— Я много работай. Ти знаешь это.
Что и говорить, любит мистер Усэма прихвастнуть, любит быть впереди, любит чтобы его хвалили. Переживает за недостатки и упреки. Но мне это не мешало, а помогало. Только всегда нужно было быть настороже и не перейти невидимую грань, за которой начинаются обиды, недоверие и отчужденность. И при всем этом говорить. не всегда приятную правду. Но если друг не скажет правду, то кто ее скажет?
Ради дела приходилось выбирать выражения, место и время, чтобы сохранить дружеские отношения и убедить офицеров в своей правоте. Учения с батареями проходили успешно. Меня радовало то, что и офицеры, и солдаты с большим желанием и интересом выполняли все мои советы и требования. Кроме того учения вносили разнообразие в монотонную окопную жизнь.
Иногда делали, как говорится, «все правильно, но наоборот». Живо выслушивали мои замечания и с готовностью повторяли неудавшийся маневр. Обычно подобные учения с остановками, вводными, повторениями занимали 3–4 часа. Это немного, но… жара. Жалко было смотреть на солдат в противогазах, в накидках, когда и так пот заливал глаза, пересыхало горло. Но так было нужно, и все понимали это.
Зато и я получил большое удовлетворение, когда полк совершал марши на несколько сот километров без происшествий и точно по рассчитанному графику. Я выразил по этому случаю свое одобрение, и мистер Усэма буквально расцвел в улыбке. Я напомнил ему марш батареи в Гордагу.
— Это был хороший урок, — ответил мистер Усэма. Ответ прозвучал искренне. Заслуги мистера Усэмы и двух командиров батарей были отмечены орденами «За храбрость» 1-й степени. Ордена вручал президент Анвар Садат в Каире.
Но это приятное событие случилось несколько позднее, когда мы были в Порт-Саиде.
Хамду лиллах[18]!Написал письмо недавно
Я в родимые края,
Что живу здесь очень славно,
И вообще, хамду лиллах!
Что здесь солнце греет жарко
В темно-синих небесах,
Нет «Московской», нету «Старки»,
В остальном — хамду лиллах!
Что закуски нет в помине —
Не готовит их таббах.[19]
Скучновато жить в пустыне,
Впрочем, все хамду лиллах!
Что нас «Фантомы» бомбили,
Громко ахала земля.
Но мы это пережили.
Потому — хамду лиллах!
Что мечтаем поминутно
О родных своих краях.
Ветерок бы нам попутный
И домой! Ин-ша Аллах[20]!
Глава 6
Автомобиль или вертолет?
Вечером 3 августа мы с Юрой, как обычно, до захода солнца слушали радио. Прослушав последние известия, вошли в мэльгу, разделись и стали ждать Ахмеда Фергали с ужином.
Уже больше года нахожусь в полку, но никак не могу привыкнуть к позднему ужину между 22 и 24 часами. Иногда вообще ожидание ужина было напрасным. То ли его не готовили, то ли забывали приносить, выяснить было трудно.
Вот и в этот вечер мы гадали:
— Будем ли ужинать?
Я решил позвонить в столовую. Как ни скуден ужин, а все же он нужен. К моему удивлению, у телефона оказался мистер Усэма.
— Мистер Васили? Польк тревога. Самолеты Израиль.
— Где ты находишься?
— Я КП.
— Иду.
Через несколько минут мы с Юрой были на КП. На планшете я увидел изломанную линию — курс вертолета. След тянулся из пустыни через горный хребет к морю. Ближайшая точка от нашего КП находилась в девяти километрах. Другая, короткая линия обозначала курс самолета. Судя по отметке, самолет появился и исчез внезапно, находясь в поле видимости не более десятка километров. Я сел на низкое кресло, стоявшее между столом и планшетом. Это было обычное мое место на КП. Здесь было удобно наблюдать за работой планшетистов и в то же время я никому не мешал.
— Какие распоряжения сделал мистер Усэма? — спросил я у переводчика, стоявшего за спиной командира полка.
— Я доложил в бригаду и командиру сектора. Командир сектора объявил тревогу и выслал бронетранспортеры сюда.
Мистер Усэма указкой показал точку, где оканчивался у самого берега курс вертолета.
— Я думаю, — продолжал мистер Усэма, — что геликоптер сел здесь, чтобы высадить или забрать своих разведчиков.
— Есть ли сообщения из сектора или от пограничников? Видели они вертолет или самолет?
— Сообщения пока нет. Два офицера видели самолет.
— Наши офицеры?
— Нет, офицеры сектора.
— На какой высоте летели вертолет или самолет?
— Очень маленькая высота. Не больше 100 метров.
— Для самолета ночью в горной местности это очень опасная высота. Нет ли ошибки? — усомнился я.
— Офицеры подтверждают. Они сказали, что видели что-то блестящее, пролетало у них над головой.
Я задумался. Появление вертолета у меня не вызывало сомнений. Но вот самолет — дело другое. Вызывали сомнение не только малая высота, но и то, что самолет можно было увидеть. На этот счет у меня уже был опыт. Много раз в ночное время я слышал близкий гул «Фантома», но только один-единственный раз я видел его силуэт, мелькнувший над головой черной тенью. Это было недалеко от Суэца, где местность ровная, как степи Казахстана. «Фантом» действительно мелькнул, но не блестящий, а черный. Его видели десятки людей, находившихся рядом со мной. А тут из сотен людей видели что-то «блестящее» только двое, и никто не слышал гул моторов. Я напомнил мистеру Усэме, как мы с ним вместе ночами пытались увидеть самолет, и высказал ему свои сомнения.
Мистер Усэма согласился с моими доводами, но закончил неожиданно:
— Я верю офицерам.
Я не стал с ним спорить, но посоветовал искать новых подтверждений своего предположения.
К утру поступило сообщение от коменданта сектора. Ни бронетранспортеры, ни пограничники, ни посты наблюдения не обнаружили следов вертолета. Никаких данных о пролете вертолета нет.
Но это нисколько не поколебало уверенности мистера Усэмы в том, что вертолет был.
— Все радары видели вертолет, значит, вертолет пролетел, — убежденный в своей правоте, говорил мистер Усэма. Не могут все командиры батарей ошибаться.
Это был, конечно, веский довод в пользу мистера Усэмы, и я полностью согласился с ним.
Но червь сомнения все же шевельнулся. Как могло случиться, что десятки наблюдателей не услышали шума мотора вертолета, в тихую ночь пролетевшего полсотни километров на малой высоте? Вертолет своим шумом способен разбудить даже самого большого любителя поспать. Курс вертолета пролегал по тем самым местам, где постоянно на верблюдах курсируют пограничники, на вершинах холмов стоят посты наблюдения, день и ночь работают нефтяные вышки под специальной охраной. У нас, кроме докладов командиров батарей, доказательств о пролете самолета и вертолета нет. Значит, нужно иметь эти доказательства или признать, что все это нам померещилось.
