Э. Гейзевей - Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943
Старший машинист Люфт, знавший свои электродвигатели, как домашняя хозяйка знает свою кухню, занялся их ремонтом при тусклом свете аварийного фонаря. Его умение ладить с машинами дало эффект — они заработали к тому моменту, когда Бринкер выровнял лодку.
Снова вспыхнуло освещение, демонстрируя разруху, воцарившуюся в центральном отсеке. Битое стекло и куски изоляционной пробки устилали палубу, а воздух был пропитан запахом взрывчатки, хотя корпус остался цел. Об этом феномене Кессельхайм уже слышал от других подводников, хотя не хотел этому верить.
Перечень потопленных судов непрерывно ширился по мере того, как лодка продолжала свою охоту, выводя из строя входящие и выходящие из Фритауна суда. Движение вражеских судов было очень оживленным, и, хотя лодку все время держала в напряжении авиация противника, она, тем не менее, продолжала топить одиночно движущиеся суда и корабли противника торпедами и убийственным огнем палубного орудия, пока не были полностью исчерпаны все боеприпасы.
Случайно оказавшиеся на ее пути суда нейтральных стран, как, например, испанское «Эль монтегилло», лодка вначале незаметно сопровождала, затем, после опознания, отпускала восвояси. Корабли и суда не нейтральных стран, такие как, например, голландский «Актиноус», обычно успевали вовремя увернуться от выпущенных торпед. И могли после этого беспрепятственно продолжать свой путь, иногда сообщая о нападении по радио другим судам. Все вражеские суда, как правило, следовали противолодочными зигзагами.
13 апреля «U-124» снова пошла к Лорьяну. Однако несколько дней спустя мысли о доме и отпуске были выброшены из головы после привычного крика с мостика:
— Вижу корабль!
Вскоре после начала погони лодка была вынуждена погрузиться из-за появления самолета.
— Думаю, он заметил нас, — с досадой проворчал Шульц, сидящий в тесной рубке у перископа. — Через минуту еще раз взгляну на него, если мы не услышим бомбовых взрывов.
Вилли Кляйн, стоящий рядом на руле, повернулся в его сторону и сказал: — Вы помните, господин капитан-лейтенант, прошел ровно год с того момента, как одна такая пчелка ужалила нас?
— Что? — спросил Шульц с удивлением. — Разве сегодня 15-е число?
— Да, господин капитан-лейтенант, — ответил Вилли. — И время то же самое — около тринадцати часов.
Шульц крикнул в люк:
— Погружаемся на 50 метров, стармех! Дадим время этой пчелке, чтобы улетела подальше.
Плохо скрываемые ухмылки пробежали по лицам присутствующих в центральном посту, когда они все разом с удовольствием отметили про себя, что это внезапное решение вызвано скорее данью суеверию, чем каким-либо тактическим соображением. Он, по-видимому, при этом не утруждал себя какими-то сложными расчетами.
После короткого перерыва лодка возобновила преследование. Судно все еще маячило впереди, а самолет улетел. С наступлением темноты Шульц сократил дистанцию между лодкой и судном и теперь мчался на всех парах, стремясь достичь дистанции торпедной атаки, пока они не достигли английских минных полей в непосредственной близости от Фритауна.
— Господин каплей, — доложил Рафальски из радиорубки, — он обнаружил нас. Я только что поймал его сигнал.
— И что он сообщает? — спросил Шульц.
— Сообщает, что его преследует субмарина. Это «Корринтик».
Мор быстро перелистал справочник Ллойда.
— Вот оно, господин капитан-лейтенант, английский пароход «Корринтик», водоизмещение 4823 тонны.
В темноте ночи два корабля неумолимо сближались; транспорт отчаянно слал в эфир сообщения о своем опасном положении, а молчаливая «U-124» подкрадывалась с изготовленными к пуску торпедами.
— Бедный парень, — заметил Кессельхайм с неожиданной симпатией.
— Там уже, наверное, творится черт знает что, если они знают, что германская подлодка вот-вот настигнет их, чтобы пустить на дно.
— Лучше их, чем нас, — бессердечно заметил кто-то из присутствующих.
— Вот это верно!
Совсем незадолго до полуночи торпеда отправила транспорт на дно и прекратила отчаянные призывы о помощи.
— Курс на Лорьян, Мор, — сказал командир. — Отправимся-ка домой.
Глава 7
1 мая «U-124» вошла в бухту Лорьяна, закончив свой самый долгий и самый удачливый поход. На ее мачте в весеннем бризе трепыхались 12 маленьких флажков, на каждом из которых было указано название и тоннаж потопленного лодкой судна, рядом с которыми развевался флаг ВМС Германии.
Толпы народа заполнили пирс, играл военный оркестр, здесь же стояла толпа девушек с букетами цветов, предназначенных для героев. Чуть поодаль от всех стоял Большой Лев, надменный и спокойный, с нескрываемой гордостью в холодных голубых глазах.
Германия высоко взлетела в своих военных успехах, и прибытие непобедимой подлодки было еще одним поводом для празднования победы. Греция пала неделю назад, а Роммель с захватывающим дыхание темпом наступления подошел к границам Египта, хотя и оторвавшись от своих тылов. Вытянутое серое тело субмарины у причала как бы символизировало неодолимое стремление к повсеместным победам германского оружия.
Шульц и другие офицеры лодки стояли на мостике в предвкушении ожидающего их триумфа. Через несколько минут их втянут в док, и он наконец-то сможет отдохнуть некоторое время от тяжелейшей ответственности командования боевым кораблем в военное время. Теперь он мог позволить себе улыбнуться с чувством глубокого удовлетворения. Он смог вернуть лодку домой целой и невредимой после более чем двухмесячного плавания во вражеских водах. Он отправил на дно 12 судов общим водоизмещением 57 626 регистровых тонн. Сражения на время остались позади; настало время для цветов и медалей, принятия почестей и заслуженного отдыха.
Адъютант адмирала поднялся на борт сразу же, как только лодка стала на швартовы. После того как он и Шульц обменялись приветствиями, его грозный взгляд упал на самодельный Рыцарский крест, висящий на шее капитан-лейтенанта, и он заметил с нескрываемым осуждением:
— Немедленно снимите эту вещь! Адмирал собирается подняться на борт, чтобы вручить вам настоящий!
Шульц молча снял крест, хотя считал настоящим именно его. Тем не менее он воздержался от комментариев.
Команда лодки замерла на палубе по команде «смирно» во все время церемонии вручения Рыцарского креста их командиру дядюшкой Карлом в дополнение к Железному кресту, а после произнесения команды «вольно» тепло приветствовала и поздравила его с наградой. Его глаза при этом сияли неподдельной радостью, а на груди блистали черный и серебряный кресты.
Вот теперь их старик стал официальным асом, с удовлетворением констатировала команда. Хотя, по ее мнению, он был таковым уже давно, но тем не менее они с удовлетворением восприняли это официальное признание выдающихся способностей своего командира.
Он всегда был хорошим командиром, заботящимся о благополучии команды, компетентно, а часто с блеском выполняющим свои обязанности.
Им постоянно приходилось слышать о том, как члены экипажей других лодок с презрением говорили о своих командирах «он настоящий брюзга», о не столь частых, но хорошо известных распрях между командирами подлодок, которые успокаивались лишь после получения черной или белой ленты Рыцарского креста кем-то из них.
Для Шульца на этом пути оставалось лишь одно препятствие, и оно было под рукой, когда он вышагивал впереди адмирала, чтобы провести его в кают-компанию лодки.
Настал момент, когда он должен был рассказать адмиралу о том, что он, заслуженный командир германской субмарины, носящий на груди сверкающий новизной орден, умышленно совершил акт неповиновения и подверг свою лодку серьезной опасности, спасая выживших членов экипажей потопленных им же английских судов.
Пронзительные голубые глаза адмирала глубоко проникали в его собственные, когда адмирал задавал ему вопрос за вопросом об этих встречах.
— Сообщали ли эти суда об их местонахождении?
— Да, сообщали!
— Много ли патрулирующих самолетов было в этой зоне?
— Да, много!
— Достаточно ли длительными были эти остановки лодки?
— Очень!
Некоторое время Дениц сидел погруженный в размышления. Риск был слишком велик. Однако Шульц действовал корректно. Адмирал одобрил его действия.
Напряженность, которую все время испытывал Шульц, внезапно спала, и он облегченно улыбнулся.
Непослушание начальству обходилось человеку с его складом и подготовкой дорогой ценой.
Он налил коньяку адмиралу и себе, и они вместе выпили за столь успешно закончившееся патрулирование.
На следующий день был проведен парад, на котором вручались награды и другим членам экипажа лодки. Рольф Бринкер был награжден Золотым крестом. Это был первый человек на флотилии и один из трех или четырех во всем военно-морском флоте Германии, кто получил орден такого высокого ранга.
