Игорь Афонский - Здравствуй – прощай!
И была у Овки настоящая страсть!
Футбол — это маленькая отдушина в жизни человека, это большое увлечение, событие. Футбол можно не любить, в него можно не играть самому, но правила этой игры знают, наверное, все с детства. Конечно, футбол это командная игра. И если одна команда имеет перевес в возрасте, то другая команда обязательно возьмёт своё молодостью! Тут все равны! Можно, так, невзначай разбить мячом стекло в окне, а потом развести руками, мол, кто же знал? Можно наораться вдоволь, свистеть, улюлюкать, выкрикивая лозунги и стандартные фразы, пока глотка не охрипнет, но с мест болельщиков, и никаких «нарядов» и штрафных санкций за это не будет. Итак, матч века! Судья — человек серьёзный, «замполит»! С одной стороны мы можем видеть «зубров» Советской Армии и зенитных, ракетных войск, офицеров дивизиона, командиров её легендарных двух батарей и одного автомобильного взвода.
А с другой стороны — отличники боевой и политической подготовки, солдаты и сержанты двух тех же перечисленных батарей и того же неизменного автовзвода. Полем служит открытый всем ветрам косогор плаца, который кое-где «окультурен» каймой булыжников в виде непробиваемого бордюра. Для красоты восприятия стоят пара плакатов наглядной агитации, шток для поднятия Государственного Флага Союза Советских Социалистических Республик. Всё это очерчено в границах ближайших окопов и траншей для хранения боевой техники. Тут же V— образный окоп для стрелка ПЗРК, который тоже принимает участие в этой игре. Этот темпераментный азиат просто не может сидеть в своей яме во время такого матча. «Яма» — это окоп, скрытый растянутой сетью маскировочного типа. Молодых офицеров немного, команда укреплена двумя прапорщиками и одним майором, который не рассчитал свои силы и в первые минуты игры упал на поле, потерял бдительность, и его уносят под руки в сторону.
Это, как под эшелон попасть, но он легко отделался: люди играют в сапогах, не в тапочках. Вот прапорщики играют слаженно, пасуют только друг другу, на отчаянные крики других офицеров не обращают внимания. Они могли бы так играть отдельно, своим мячом. Поэтому «Зубры» сделали соответствующие выводы, и больше никто им пас не давал. Оставалось только кричать и разводить руками. Итак, офицеры играют зло, резво, не боятся растрясти свои дряблые мышцы и уже накопившийся подкожный жир. Дело порой доходит до обыкновенного толкания руками, за что они получают «пенальти» — удар с одиннадцати метров. Им начинают насчитывать расстояние, это видно их не устраивает, один «зубр» сам вышел перемерять, выдерживая полную длину шага.
Удар по мячу провёл высокий, толстый младший сержант, потомственный немец с такой же загадочной фамилией Роот, но славное арийское происхождение не помогло в его короткой спортивной карьере, мяч был отбит, игра продолжалась. Надо сказать, что присутствие на позиции таких странных, редких национальностей, вероятно, должно было скрепить интернациональный дух в части, а получалось наоборот. Болгарин из первой батареи почему-то просто кичился своим неземным происхождением, он был явно рождён в горах, где-то в районе легендарной Шипки, теперь повторял подвиг своих предков в горах Афганистана. Его родители вовремя не уехали на историческую родину. Поэтому-то он своей службой должен теперь исправлять ошибку, которую допустили в его документах, где то ли Белгородскую область спутали с каким-то краевым центром Болгарии, то ли город Софию посчитали столицей союзной республики. На этот казус в военкомате внимания никто сразу не обратил, а как бы служить бы ему как иностранному подданному где-то поближе к Черному морю, к родным и близким, к жене и ребёнку, который тогда ещё только намечался. Этот счастливый отец был не одинок в своем горе. Рядом с ним, в радиотелефонистах служил молдаванин, тоже счастливый отец. А всегда говорили, что в такие ответственные «командировки» семейных солдат не берут.
Так вот, команда! Это были: еще один литовец, этот же немец, один татарин, пару башкир, выходец из Каракалпакии, грузин, осетин, армянин и несколько разных выходцев из Средней Азии и Кавказа. Дивный получался «букет», просто гремуче-горючая смесь!
Итак, «болгарин» подаёт опять «немцу», тот несётся с мячом к воротам, но теряет его по пути, это «зубры» обложили свою цитадель непробиваемыми постами. Неожиданно играют Татарин с Рыбой, они пасуют друг другу. Мяч летит в ворота!
— Гол! — это на трибунах стоит рёв! Так парочка «дедов» — киргизов исполняют свой национальный гимн, сопровождая грохотом и стуком по пустым ведрам. Судья, матёрый десантник, по совместительству замполит дивизиона, делает предупреждение, корчит своё лицо в гримасе ужаса, поддерживает полосатую команду «зубров», те все были уже в голубых тельняшках. Мяч разыгрывается в углу поля, вот его опять ведут почетные ветераны Советской Армии, пасуя друг другу, но Балерина не спит на воротах, отбивает и этот натиск, его сметают вместе с оградой, а мяч уже в другой стороне поля!
— Веди же его туда быстрей, Рыба!
— Я тебя когда-нибудь обманывал?
— Нет! Но никогда не поздно начать! И попытка не засчитывается!
Глава 7. Матроскин
Нелегко быть лишним человеком! Когда все вроде бы при делах, включены в боевое расписание, закреплены за машинами, состоят в экипажах. Между прочим, это три разные вещи. Экипаж — это четыре человека: механик-водитель, командир, наводчик дальности и наводчик поиска. Быть закреплённым за машиной — это техническое обслуживание агрегата электрического питания или машины, но к экипажу в целом не имеет никакого отношения. Состоять в боевом расписании — быть включённым в список лиц, которые выполняли обязанности «по каждодневному небесному дежурству», то есть по утрам быть отмеченным в особом рапорте. Если человек «заштатник», то он выполняет любую работу, замещает любого человека, но временно. «И. О.» — исполняющий обязанности.
Олег был этим «и.о.», ему даже денег выплачивали каждый месяц меньше всех, но это его мало пока интересовало. Полковой магазин, «военторг» был недоступен личному составу зенитного дивизиона. В полку они имели право появляться только при исполнении прямых обязанностей, в определенный период времени. Почтальон — во время получения корреспонденции. «Водовоз», водитель машины с бочкой, предназначенной для питьевой воды — он мог находиться там, пока машина стоит под заполнением, а заполняется она или нет — неважно. Офицеры при вызове в штаб, старший прапорщик в складские помещения, и замполит — в любое время суток. Выход и время строго фиксировались на КПП, в особом журнале, и данные проверялись командиром дивизиона. Итак, Олега послали укреплять ряды разведки ПВО. На пункте наблюдения и связи служили две смены «радиооператоров», все они имели соответствующие специальности и долго объясняли новичку суть своей работы:
— Это — планшет, сюда заносятся координаты летящего объекта, при его появлении и ведении смежными службами ПВО. Понял?
— А что тут не понять?
Олег уверенно кивнул, что, мол, тут непонятно, всё почти понятно, стал рассматривать жирную красную точку, в душе уже кошки скреблись:
— Где тут Север? Где тут Юг? Как в такой плоскости что-то можно точно определить? Что я тут делаю?
Молодой, розовощекий молдаванин из Белгородской учебки долдонил дальше, обучал системе правильного нанесения объекта. Это он когда— то успешно заучил, у него всё от зубов отскакивало. Когда лекция дошла до темы «Средства Связи», то новичка волновал лишь один вопрос:
— А домой отсюда можно позвонить?
— С Луны, что ли, упал?» — так сразу и не врубился в дело связист, но потом подумал о реальных возможностях техники и сказал, что «нужно знать коды доступа, и тогда звони хоть в Москву».
Начальник смены — Рыжий Том, вальяжно общался с дежурным офицером, но время от времени придирался ко второму связисту. Когда он начинал ругать его, то все сразу замолкали, прислушивались. Тут появлялся его прибалтийский акцент, такое растягивание слов, коверканье предложений, ломание смысла фраз. Только когда недовольство было выплеснуто, Рыжий Том затыкался, щурился от электрической лампочки и замирал.
«Какая-то местная церемония!» — всего-то и решил про себя Олег. Тут по очереди все стали выходить покурить. Вышел и Олег, хоть и не курил, но нужно было проветриться от этого подвала. Вавилов, второй связист, уже «распушил свой хвост», что-то рассказывал разведчику ПВО, который стоял в темноте рядом, укрытый маскировочным одеянием так, что сразу его не увидишь. Вавилов гортанно окал, тут сказались, наверное, неудаленные хирургическим путём аденоиды, гланды и московское произношение: такое, сплошноё «га — га — га» в речи. Потом заткнулся, исчез из виду, пропал и разведчик, растворился в ночном воздухе, как тень отца Гамлета, но появился Рыжий Том. Он ещё не вышел из светлого проёма двери, как нанёс жёсткий удар ногой в живот Олега. Что-то подобное Олег уже ожидал, но не так скоро. Он попытался уйти от удара, смягчить толчок, но это ему не удалось, проваливаясь вниз, он увлек за собой край маскировочной сетки, чем спас себя от другого удара. Рыжий Том запутался, как кот стал фыркать, искать выход. Олег встал, направился к сержанту, и последовала серия коротких выпадов, противники были не равны.
