Николай Отрада - Строки, добытые в боях

В Саратове
Меня не долечили,
Осколок
Из ноги не извлекли —
В потертую шинельку облачили,
На север в эшелоне повезли.

А у меня
Невынутый осколок
Свербит и ноет в стянутой ступне,
И смотрят люди со щербатых полок —
Никак в теплушку не забраться мне.

Военная Россия
Вся в тумане,
Да зарева бесшумные вдали…
Саратовские хмурые крестьяне
В теплушку мне забраться помогли.

На полустанках
Воду приносили
И теплое парное молоко.
Руками многотрудными России
Я был обласкан просто и легко.

Они своих забот не замечали,
Не докучали жалостями мне,
По сыновьям, наверное, скучали,
А возраст мой
Сыновним был
Вполне.

Они порою выразятся
Круто,
Порою скажут
Нежного нежней,
А громких слов не слышно почему-то,
Хоть та дорога длится тридцать дней.

На нарах вместе с ними я качаюсь,
В телятнике на Ладогу качу,
Ни от кого ничем не отличаюсь
И отличаться вовсе не хочу.

Перед костром
В болотной прорве стыну,
Под разговоры долгие дремлю,
Для гати сухостой валю в трясину,
Сухарь делю,
Махоркою дымлю.

Мне б надо биографию дополнить,
В анкету вставить новые слова,
А я хочу допомнить,
Все допомнить,
Покамест жив и память не слаба.

О, этих рук суровое касанье,
Сердца большие, полные любви,
Саратовские хмурые крестьяне,
Товарищи любимые мои!

Пули, которые посланы мной,
   не возвращаются из полета,
Очереди пулемета
   режут под корень траву.
Я сплю,
   положив голову
     на Синявинские болота,
А ноги мои упираются
   в Ладогу и в Неву.
Я подымаю веки,
   лежу, усталый и заспанный,
Слежу за костром неярким,
   ловлю исчезающий зной.
И когда я
   поворачиваюсь
     с правого бока на спину,
Синявинские болота
   хлюпают подо мной.
А когда я встаю
   и делаю шаг в атаку,
Ветер боя летит
   и свистит у меня в ушах,
И пятится фронт,
   и катится гром к рейхстагу,
Когда я делаю
   свой
     второй
       шаг.
И белый флаг
   вывешивают
     вражеские гарнизоны,
Складывают оружье,
   в сторону отходя.
И на мое плечо,
   на погон полевой зеленый,
Падают первые капли,
   майские капли дождя.
А я все дальше иду,
   минуя снарядов разрывы,
Перешагиваю моря
   и форсирую реки вброд.
Я на привале в Пильзене
   пену сдуваю с пива
И пепел с цигарки стряхиваю
   у Бранденбургских ворот.
А весна между тем крепчает,
   и хрипнут походные рации,
И, по фронтовым дорогам
   денно и нощно пыля,
Я требую у противника
   безоговорочной
     капитуляции,
Чтобы его знамена
   бросить к ногам Кремля.
Но, засыпая в полночь,
Смежив тяжелые веки,
   вижу, как наяву:
     я вдруг вспоминаю что-то.
Я сплю,
   положив под голову
     Синявинские болота,
А ноги мои упираются
   в Ладогу и в Неву.

…И был мне выдан медальон пластмассовый,
Его хранить велели на груди,
Сказали: — Из кармана не выбрасывай,
А то… не будем уточнять… иди!

Гудериан гудел под самой Тулою.
От смерти не был я заговорен,
Но все же разминулся с пулей-дурою
И вспомнил как-то раз про медальон.

Мою шинель походы разлохматили,
Прожгли костры пылающих руин.
А в медальоне спрятан адрес матери:
Лебяжий переулок, дом 1.

Я у комбата разрешенье выпросил
И, вдалеке от городов и сел,
Свой медальон в траву густую выбросил
И до Берлина невредим дошел.

И мне приснилось, что мальчишки смелые,
Играя утром от села вдали,
В яру орехи собирая спелые,
Мой медальон пластмассовый нашли.

Они еще за жизнь свою короткую
Со смертью не встречались наяву,
И, странною встревожены находкою,
Присели, опечалясь, на траву.

А я живу и на судьбу не сетую,
Дышу и жизни радуюсь живой, —
Хоть медальон и был моей анкетою,
Но без него я долг исполнил свой.

И, гордо вскинув голову кудрявую,
Помилованный пулями в бою,
Без медальона, с безымянной славою
Иду по жизни. Плачу и пою.

Плыл плавный дождь. Совсем такой, как тот,
Когда в траве, размокшей и примятой,
Я полз впервые по полю на дот,
Чтоб в амбразуру запустить гранатой,
И был одной лишь мыслью поглощен —
Чтоб туча вдруг с пути не своротила,
Чтобы луна меня не осветила…
Об этом думал… Больше ни о чем.
Плыл плавный дождь. Совсем такой, как тот,
Который поле темнотой наполнил,
Который спас ползущего на дот.
Плыл плавный дождь. И я его припомнил.
Плыл плавный дождь. Висела тишина.
Тяжелая, угрюмая погода.
Плыла над полем черная весна
Блокадного истерзанного года…
И вот сегодня снова дождь плывет,
До каждой капли памятный солдату,
И я, гуляя, вдруг набрел на дот,
Который сам же подрывал когда-то.

Окраина Урицка. Тишь. Покой.
Все так же стебли трав дождем примяты.
Я трогаю дрожащею рукой
Осколок ржавый от моей гранаты.
И вспоминаю о дожде густом,
О первом доте, пламенем объятом,
О ремесле суровом и простом…
……………
Плыл плавный дождь.
   В июне.
     В сорок пятом…

После боя в замершем Берлине,
В тишине почти что гробовой
Подорвался на пехотной мине
Русский пехотинец-рядовой.

Я припомнил все свои походы,
Все мои мытарства на войне,
И впервые за четыре года
Почему-то стало страшно мне.