Антон Кротков - Тайная война воздушного штрафбата
Зная об этом, однажды лётчик сумел сделать так, что после окончания официального совещания сотрудник известного нью-йоркского рекламного агентства разделил с ним ланч. Правда, Филиппу была отвратительна до с трудом скрываемого омерзения манера рекламиста долго и тщательно жевать. Он делал это с выражением глубочайшей сосредоточенности, буквально священнодействуя. Но ради дела Филипп был готов один раз основательно испортить себе аппетит.
Наверное, этот сухопарый поклонник аюрведы, голодания и прочих модных систем поддержания здоровья не менее ста раз перемалывал безукоризненными челюстями каждый кусочек своего fishpie — рыбного пирога, прежде чем проглотить его. Только закончив священный для него обряд правильного поглощения пищи, рекламист возобновил разговор, начатый ещё на совещании.
Его фирма заказала известному дизайнеру разработать новый тактический знак или, как он выразился, логотип для размещения на борту истребителя Эслы и на лётном комбинезоне. На столе появились эскизы рисунка с изображением оскаленного кабана со вздыбленной шерстью на серебряном поле рыцарского щита. Рекламщик всячески пытался выудить из лётчика согласие на то, чтобы специально выписанный из Штатов фотограф провёл фотосессию лётчика и его самолёта с новым «торговым знаком». Предстояло подготовить рекламный буклет к предстоящей в конце месяца презентации машины приёмщикам из ВВС и ВМФ.
Рекламщик говорил о том, что хорошо бы снять истребитель не только на земле «в статике», но и в «динамике» — в воздухе. Он принялся рассуждать об удачных ракурсах и подходящем природном фоне; спрашивал пилота, где тут самые красивые горы, лучше с заснеженными вершинами. Ему нужно было, чтобы Эсла на своём истребителе и самолёт сопровождения с фотографом пролетели на фоне пышных шапок облаков, над вечерним торжественным морским заливом, над полями зрелой ржи…
Эсле определённо не нравился этот парень. Он чувствовал, что заносчивый выпускник Гарварда презирает его, как выскочку, нагло, по недосмотру стюардов пробравшегося из багажного отделения в бизнес-класс. Да, красавчик улыбался ему, но в его тоне чувствовалось едва уловимое превосходство англосакса над «нигером».
Впрочем, была у чернокожего лётчика и ещё одна причина для неприязни. В 15 лет он был вынужден оставить школу, чтобы начать работать, — в их семье всегда не хватало денег на самое необходимое. По большому счёту Эсла оставался способным самоучкой. Он так и не закончил военную академию, не получил диплом инженера. Хотя постоянно и много читал — его интересы были всесторонними, — но при этом в его докладных записках, когда нужно было что-то написать по работе, встречались грамматические ошибки. Впрочем, никто не обращал на это внимания: асу платили за уникальное лётное искусство, природное понимание механики полёта, наконец, за громкое имя.
Однако, сам не всегда это осознавая, Филипп, как и многие недоучки, испытывал комплекс неполноценности, оказываясь в обществе людей с университетскими дипломами и учёной степенью. Оттого-то Эсла и злился, с удовольствием отыскивая изъяны в облике и поведении собеседника.
Даже в жару за тысячи миль от своей конторы на Медисон-авеню (расположенной на знаменитом «Мидтаунском» отрезке, давно ставшем синонимом крупнейших рекламных агентств мира) этот аккуратно причёсанный бойскаут-переросток продолжал по офисной привычке носить тёмный строгий костюм в сочетании со светлой рубашкой, неярким дресс-кодовским галстуком и обязательным атрибутом униформы любого клерка — штиблетами «экзекьютив шуз». Да и был ли он так хорош, то есть умён? Тоже не факт. Чтобы считаться интеллектуалом, порой достаточно иметь серьёзное выражение глаз и престижный диплом. Ведь только законченный придурок мог всерьёз разглагольствовать об идеальном фоне для воздушной фотосессии на войне, где из любого облака на тебя внезапно мог выскочить МиГ!
Впрочем, дурака в таком солидном рекламном агентстве держать не стали бы. Эсла вспомнил, как кто-то рассказал ему про то, как разбогатело рекламное агентство, в котором этот парень занимал далеко не последнее место. Они поднялись на социальной рекламе, снимая за небольшие деньги по заказу министерства здравоохранения девяностосекундные ролики, от которых у заядлых курильщиков мурашки бежали по спинам. Их ролики действительно шокировали и запоминались надолго. Сделав себе имя на предельно жёсткой рекламе про связь курения и рака, парни начали сочинять плакаты уже для табачных компаний. Причём им удавалось делать действительно эффективную рекламу.
В это время табачные компании терпели колоссальные убытки: их стали брать за горло, угрожая многомиллионными исками за потерянное здоровье. Под давлением общественных настроений в Вашингтоне принимались драконовские законопроекты против производителей сигарет, и даже высокооплачиваемые лоббисты в сенате были бессильны их провалить. Новые законы буквально связывали бизнесменам руки, не позволяя им нормально продвигать производимый товар на рынок.
Но команде молодых креативных мальчиков удалось изобрести для своих новых заказчиков новый жанр абстрактной рекламы, без использования классических образов курящих людей, аппетитно вьющегося над сигаретой синеватого дымка. Ребятки доказали табачным баронам, что полезнее для них самых дорогих адвокатов. А ещё они доказали всему миру, что могут продать что угодно, и потому быстро стали зарабатывать так много, словно втихаря толкали крупные партии героина. И вряд ли их мучили угрызения совести, ведь реклама — это бизнес, впрочем, такой же, как и продажа оружия… Хотя насчёт совести… трудно что-то утверждать наверняка, ведь человеческая душа — загадка. Но говорят, что у одного из владельцев данной рекламной конторы в кабинете под стеклом хранилась смятая пачка сигарет, которую племянничек вытащил из руки скончавшегося от рака дядюшки…
Но факт есть факт — ребята стали миллионерами именно благодаря заказам сигаретных баронов. А со временем талантливым рекламщикам стали платить не только корпорации, но и партии. Благодаря их помощи политики стали садиться в губернаторские кресла и получать заветные мандаты сенаторов и конгрессменов.
Нет, Эсла погорячился, когда назвал про себя этого парня идиотом. Его и его коллег по команде определённо было за что уважать. Фактически эти рекламщики были одного поля ягоды с ним. Эсла также относился к своему делу, как к бизнесу. Когда-то он вместе с русскими бил парней из Люфтваффе. Сегодня же в связке с бывшим гитлеровским асом охотился на пилотов МиГов.
В гангстерской Америке в 20-х годах автомат Томмиган, из которого бандитские киллеры обычно расстреливали конкурентов и несговорчивых бизнесменов, называли «машинкой для улучшения бизнеса». Точно такой же машиной для Эслы был его самолёт.
Но как бы этот головастик ни был ему сейчас нужен, Филипп не мог отказать себе в удовольствии немного покуражиться над нетерпеливо ждущим от него ответа рекламистом. К явному раздражению рекламиста, лётчик вдруг завёл разговор с соседями.
Помимо сухопарого молодого джентльмена в штатском за столом присутствовали также интендант воздушной армии в чине бригадного генерала и (о американская демократия!) простой мастер-сержант из службы технического обеспечения. Правда, будь на его месте обыкновенный чернокожий парень, не такой известный и популярный в Белом доме и Пентагоне, как Эсла, и «черномазую обезьяну» даже на порог не пустили бы, несмотря на его сержантские нашивки. В лучшем случае кто-то из добродушных сослуживцев вынес бы парню кружку хорошего пива, которое в столовой для белых было на порядок лучше того, что завозили для цветных…
Эсла вспомнил, как во время войны с бошами[21] чернокожих лётчиков тоже после возвращения с заданий не пускали в бары для белых. В лучшем случае им выносили пиво пилоты бомбардировщиков, которых они спасали от убийственных атак «Мессеров» и «Фоккеров» во время дальних рейдов над оккупированной Францией и гитлеровским Рейхом. Эсла был единственным, кто всегда входил в бар, наплевав на запреты. Тогда он ещё не обладал статусом суперзвезды. Поэтому каждое его появление на запретной территории приводило к скандалу. Дело всегда заканчивалось дракой или арестом наглеца нарядом военной полиции с заключением его на гауптвахту, назначением штрафа и разными неприятностями по службе, к которым смутьян всегда относился с удивительной беспечностью. Эсла чувствовал себя тогда без пяти минут висельником, которому в любом случае уготована пеньковая удавка, а потому нельзя терять время даром и надо торопиться ухватить от жизни столько удовольствий, сколько успеешь…
Наблюдая краем глаза за нетерпеливо ёрзающим на стуле в ожидании его ответа насчёт предложенного логотипа рекламщиком, Эсла лениво пожаловался генералу, что у него опять украли потную майку в раздевалке после вылета:
