Федор Гнездилов - На высотах мужества
Понаблюдав за тем, куда меня несет, я немного успокоился. Ветер сносил меня в сторону наших войск. В это время увидел слева огненные трассы «фоккера». Он решил [118] расстрелять меня в воздухе. Думал, все, крышка мне. И тут увидел двух «яков». Они и спасли меня, отогнали фашиста. Коки воздушных винтов истребителей были трехцветные: французы, значит, выручили меня. На фюзеляже одного «яка» я увидел цифру «И». Это был самолет Альбера Дюрана. «Спасибо, друзья!» - выкрикнул им, будто они могли услышать.
Казалось, опасность миновала. До земли оставалось около ста метров. И тут я почувствовал сильный удар в грудь. Это ранила меня фашистская пуля. Приземлился я в кустах боярышника. Грудь была окровавлена. Изо рта тоже шла кровь. Ко мне подбежали бойцы, затащили в блиндаж. Все они видели и наш бой, и мой таран. Мне сделали перевязку и отправили в медсанбат. Оттуда - на железнодорожную станцию для эвакуации в тыл. На дороге встретили наземный эшелон штаба нашего полка: он переезжал на новый аэродром. Меня забрал заместитель начальника штаба и доставил в полк. Возвращение было радостным и в то же время печальным, - продолжал рассказывать Пинчук. - Радовался я встрече с друзьями. А опечалила гибель Альбера Дюрана, смелого французского летчика, моего спасителя.
К словам Николая Григорьевича Пинчука следует добавить, что после излечения в госпитале он возвратился в полк и сражался против врага до конца войны, стал Героем Советского Союза.
31 августа, прикрывая наши войска и город Ельню, летчики 18-го авиаполка и «Нормандии» участвовали в трех воздушных боях и не пропустили к охраняемым объектам ни одного бомбардировщика. 13 вражеских самолетов при этом были сбиты. Не обошлось без потерь и в наших рядах. Погибли французские летчики Поль де Форж и Жан де Сибур, был подбит Лоран. Наш летчик Галактион Яскевич вернулся в полк раненным.
На следующий день оба полка - и наш, и «нормандцев» - перебазировались поближе к фронту, на аэродром Мышково. Перелетая туда на У-2, я увидел то, что гитлеровцы называли «тактикой выжженной земли». На протяжении всего маршрута населенные пункты были разрушены и сожжены. Кругом виднелись руины, торчавшие печные трубы, груды кирпича. В воздухе пахло гарью. Все это было делом рук тех, кто называл себя людьми «высшей расы». Сердце переполнялось гневом от этих «дел». И только вид фронтовых дорог, по которым отступал враг, говорил о том, что фашисты получили здесь по [119] заслугам. На обочинах виднелись обгоревшие танки, бронетранспортеры, машины. А на восток по всем этим дорогам брели пленные. Для них война уже закончилась…
В стремлении остановить наше наступление на смоленском направлении враг подтягивал резервы, сосредоточивал авиацию. В небе все чаще стали появляться истребители врага с желтой полосой вокруг фюзеляжа и желтыми консолями крыльев. Это - опознавательный знак эскадры «Мельдерс». Укомплектовывалась она отборными асами, теми, у кого было на счету не менее дюжины сбитых самолетов. Воинские звания в ней летчикам присваивали на одну ступень выше, чем в других эскадрах. И оклады эти асы получали двойные. Словом, враг перед нами был серьезный.
- Все то, что нам известно об эскадре «Мельдерс», - говорил летчикам А. Е. Голубов, - требует от нас осмотрительности, предельно слаженных действий, мастерства. При встрече с таким противником нам важно сразу же захватить инициативу. Верю: мы, гвардейцы, сумеем намять бока «мельдерсовцам»!
На следующий день плотный туман с самого утра затянул аэродром. Лишь к 12 часам он мало-помалу рассеялся, и первая группа из восьми «яков» во главе с командиром полка взлетела по сигналу с передового КП воздушной армии и взяла курс к фронту.
Я находился у выносного пульта управления КП полка. Здесь же был и К. Ф. Федоров. Ему хотелось самому проследить за действиями группы А. Е. Голубова. Его истребитель стоял рядом с КП полка, а летчики группы уже заняли места в кабинах своих «яков».
Из динамика то и дело доносился голос подполковника Голубова - он держал связь с передовым КП воздушной армии. Все остальные летчики лишь отвечали на запрос командира полка. По голосу я узнавал многих из них. Услышал предупреждение Н. Н. Даниленко:
- Впереди слева группа самолетов!
- Вижу. Приготовиться к бою! - Это голос А. Е. Голубова.
- Идут «фоккеры» с желтыми полосами! - доложил Борис Ляпунов.
- «Соколы», атакуем в лоб! - скомандовал Голубов. Находившийся рядом со мной К. Ф. Федоров сказал:
- Чувствую: сейчас разгорится бой. Пойду к своему истребителю. Возможно, на помощь вызовут. [120]
Какое- то время из динамика доносились отдаленные, чуть слышные голоса да потрескивание. Потом -голос Николая Пинчука:
- Боря, вправо, вправо скорее. «Фоккер» наседает!
И снова - напряженная тишина. Ее разорвал радостный возглас:
- Горит желтокрылый!
Вслед за ним - голос Георгия Хосроева:
- Атакую, прикройте!
- Давай, давай, я сзади справа! - ответил Голубов, а вскоре добавил: - Выходи из атаки, горит твой «фоккер»!
Донесся голос и Барахтаева:
- Нет уж, теперь не уйдешь, желтокрылый!
Снова послышался голос командира полка:
- «Соколы», уходим домой. Пристраивайтесь, я над Ельней!
- Ну, что там? - спросил Федоров, не выходя из кабины.
- Возвращаются!
Минут через десять появились семь «истребителей». Четверо из них, в том числе и А. Е. Голубов, выполнили «восходящие бочки».
- Ого! Четверых угрохали! - воскликнул Федоров. - Однако и наши не все. Сбили кого-то.
«Яки» сели, и В. Н. Барсуков доложил, что Михаил Чехунов погиб. Его самолет упал на нашей территории, у самого фронта.
Анализируя этот вылет, Голубов сказал:
- Из боя не вернулся наш товарищ Михаил Никитович Чехунов, и все мы глубоко скорбим. Погиб замечательный летчик. Вероятно, есть в этом и наша вина: не досмотрели мы что-то, не уберегли. А бой провели отменно: уничтожены пять «мельдерсовцев». Особо хочу отметить молодого летчика Георгия Хосроева: он сбил два самолета…
Михаил Чехунов, как оказалось, в том бою не погиб. Он был тяжело ранен в голову, потерял сознание, и его самолет стал падать. Лишь ненадолго, уже перед самой землей, к нему вернулось сознание, и он выровнял истребитель. «Як» ударился о землю, развалился. Кабина же чудом осталась невредимой.
После госпиталя Михаил Никитович вернулся в полк. Подполковник А. Е. Голубов вручил ему орден Красного Знамени. Но летать Чехунову уже не довелось: осколок [121] повредил ему глаз. Мы назначили летчика на должность адъютанта эскадрильи.
В тот же день эскадрилья в составе 12 «яков» под командованием Ивана Заморина провела бой против трех четверок ФВ-190 из эскадры «Мельдерс». Наша эскадрилья прикрывала наземные войска. Облачность была незначительная, и Заморин, исходя из этого, эшелонировал звенья на разных высотах: два из них ходили под облаками, а третье, под началом К. Ф. Федорова, находилось за облаками и несколько сзади.
«Фоккеры» не заставили себя ждать. Они шли двумя четверками. Звено Федорова фашисты не заметили. Потому-то и кинулись они в атаку на четверку Заморина, которая находилась ниже всех. Но Заморин сориентировался в этой обстановке блестяще. Летчики звена разошлись в стороны попарно и атаковали «мельдерсовцев» с двух сторон на встречно-пересекавшихся курсах.
Одновременно четверка Бориса Ляпунова нанесла по врагу удар сверху сзади. Ведущий при этом, открыв огонь метров с 80, первой же очередью поджег одного «фоккера».
Начался бой на виражах. Два наших звена дрались с оставшейся семеркой «мельдерсовцев». Звено К. Ф. Федорова находилось за облаками и в бой пока не вступало. А Заморин, воспользовавшись тем, что вражеские летчики втянулись в карусель, вместе со своим ведомым как-то неприметно для остальных отвалил в сторону, разогнал с некоторым снижением скорость, вышел боевым разворотом вверх и нанес оттуда неотразимый удар по одному из «фоккеров». Фашистский летчик выбросился из кабины с парашютом.
В эти напряженные минуты боя с юго-запада подоспела третья четверка ФВ-190 и с ходу пошла было в атаку, но ее опередило звено Федорова. Четверка вырвалась из-за облаков, сблизилась с противником, и Константин Феофилактович первым открыл пулеметно-пушечный огонь по кабине ведущего вражеских истребителей. «Фоккер» поначалу вздыбился, затем будто нехотя свалился на крыло и начал беспорядочно падать.
Эта атака, по существу, и решила исход боя. Потеряв три истребителя, «мельдерсовцы» ретировались. Наши летчики возвратились на свою «точку» без потерь. Когда они сели, оказалось, что многие «привезли» немало пробоин. Особенно сильно был поврежден самолет Бориса Ляпунова. [122] Старший инженер А. З. Нестеров даже руками развел: всякое ему приходилось видеть, но только не такое:
- И как он в воздухе держался?!
