Александр Граков - Дикие гуси
— Обижаешь, Олег! — отвел его руку Камо, — Друг моего друга — мой друг! Кроме того, я знаю таких людей, которые за эту форму не только оденут тебя, но и кое-что в придачу дадут. Давай, раздевайся, посидишь в трусах и майке, пока я не вернусь. Айрик, слышишь, включи Олегу телевизор и поставь какую-нибудь кассету! Да не бойся ты! — засмеялся он, увидев, как засмущавшийся вдруг Айс ухватился вновь за уже снятые штаны, — Моей жене через неделю исполнится сорок семь лет, так что ты нам обоим вполне в сыновья годишься! Вот если бы ты Соньке на язык попался! — фыркнул он, скрываясь за дверью со снятой формой в руках…
— Какой еще Соньке? — спросил у захлопнувшейся двери Айс и, не дождавшись ответа, вставил в видеомагнитофон одну из принесенных Айрик кассет, наугад, ибо разбирать написанное по-армянски еще не научился.
Экран телевизора пошел светло-серыми полосами, а затем с него на Айса плеснуло вдруг таким сочным переливом красок, что дыхание в груди перехватило. Неширокая горная речка среди поросших яркой зеленью скал дробила свои бурные воды о многочисленные валуны на мелкие осколочки-брызги, и те, переливаясь на солнце, расплескивали вокруг себя сияние радужных оттенков, обогащая цветовую гамму пленки. Но главное было не это. По валунам среди стремнины, словно горная козочка, прыгала девушка, почти девочка, в цветастом сарафане, все ближе подбираясь к потоку, низвергавшемуся с невысокого — метра четыре — уступа. Она звонко, заразительно смеялась, а вот тому, кто ее снимал, как видно, было вовсе не до смеха: из-за кадра послышался встревоженный юношеский голос:
— Вылазь сейчас же, слышишь! Не дай Бог, сорвешься!
Однако отважной скалолазке, упоенной красотой горного пейзажа и собственной бесшабашностью, сейчас, видимо, плевать было на все запреты и опасности. Добежав до водопадика, она сорвала с себя сарафан и бросила его прямо в объектив кинокамеры. На несколько секунд полная темнота поглотила все краски, остался лишь звук: веселый девичий смех да плеск воды. А когда экран снова засветился, Айсу впору было зажмуриться: на девушке, кроме узеньких трусиков, не было ничего. Она стояла уже под водопадом: поток воды, низвергаясь с уступа, разбивался об этот загорелый скользкий «валун», и многочисленные капельки разноцветными драгоценными камнями вспыхивали на коже. Да, зрелище было очень впечатляющим, но, чувствуя, что влез не на свою территорию, Айс потянулся к кнопке выключателя на «видаке»…
— Это что же, новый способ самоудовлетворения?
Он отчаянно покраснел и придавил кнопку, прежде чем оглянуться на раздавшийся за спиной ехидный девичий голос. А обернувшись, увидел ту же самую картину, что и на видеопленке, только уже на фоне стен с обоями — девушку в цветастом сарафане, гневно таращившую на него огромные серо-зеленые, с каким-то серебристым отливом, глазищи.
— Ты что, с детства страдал нездоровым любопытством — подглядывать в чужие замочные скважины? — она подбежала к телевизору и резко выдернула из «видака» кассету. Затем вновь уставилась на Айса.
— И вообще, что ты делаешь в моей комнате, да еще в таком неглиже?
Вскочив со стула, он, в свою очередь, смотрел на нее, разевая и захлопывая рот, не в силах придумать какое-нибудь оправдание. Это он-то, чьим девизом было выражение «безвыходных ситуаций не бывает»! Затем бестолково заметался взглядом по комнате, ища хоть какую-нибудь одежду. Выручил его вернувшийся Камо, подоспевший как раз в самый кульминационный момент. С ходу оценив обстановку, он с порога через всю комнату швырнул Айсу объемистый пакет.
— Держи! — и, повернувшись к девушке, рявкнул: — Сонька, ты опять за свое?! Разве гостей встречают таким идиотским вопросом?
Камо, очевидно, имел в виду последний.
— Здрассьте, я же еще и виновата! — возмущенно поклонилась девушка, грациозно выгнув гибкий стан.
И лишь теперь, с близкого расстояния, Айс в полной мере смог оценить красоту ее лица и фигуры. И от этого смутился еще больше, хоть и была она по годам обыкновенной соплячкой. Почему стушевался — сам не понимал, ибо уродом себя никогда не считал и в остроте языка мог запросто потягаться с любым «юмористом». Но эти серебристые глаза… Как у инопланетянки.
— Дочка это, младшая наша! — пояснил Камо и добавил, ласково глядя на Соньку: — Красивая, тьфу, тьфу, тьфу, чертовка, в маму удалась — но вреднючая до ужаса! Особенно с парнями.
— А… старшие где же? — спросил Айс и по враз посмурневшему лицу Камо понял, что вопрос его не к месту.
— Один старший был, в ноябре ему исполнилось бы двадцать! — глухо обронил Камо. — Полгода назад погиб на позициях, так и не поняв, за кого и за что! Эх, — рубанул он воздух открытой ладонью, — собрать бы в кучу всех этих правителей-фидаинов, добавить шишкарей-миротворцев, привязать к их ногам управление контрразведки, да и потопить в самом глубоком горном озере! До чего такую гордую нацию довели!
— А мне почему тогда согласился помочь? — задал прямой вопрос Айс.
— Ты — друг Вазгена! — просто объяснил ему Камо. — Кроме того, у меня в этом деле есть свой интерес, о котором я тебе расскажу после того, как ты посмотришь на… В общем, глаза мне твои понравились — хорошие, честные глаза!
— Да-а-а, я вот тоже это заметила! — влезла в разговор Сонька, ехидно пяля свои глазищи на Айса. — Особенно когда он свои хорошие, честные глаза вытаращивал на мои прелести там, на пленке!
— Да случайно я! — пытался он реабилитироваться, — Кассет было много, и все подписи — на армянском, вот я и взял первую попавшуюся!
— И случайно тебе попалась я! — вновь съехидничала Сонька. — Почему же тогда не выключил при виде… — тут она запнулась, подыскивая подходящее слово.
— Стоп, стоп, так вы никогда не придете к общему знаменателю! — решительно прервал ее отец. — Потому что ты Соньку никогда не переговоришь, последнее слово все равно останется за ней, — повернулся он к Айсу, — так что… А ну, брысь отсюда! — приказал он дочери, — Ты что, не видишь — человеку переодеться нужно?
— Ох, извините! — вновь выгнулась в грациозном поклоне Сонька. — Я только сейчас заметила ваш шикарный прикид!
И она, фыркнув, выкатилась из комнаты.
— Во змеюка растет! — Камо выговорил это, глядя с нежностью вослед дочери, — Ты знаешь, как за ней увиваются парни всей округи? — подмигнул он Айсу, — И это несмотря на то, что ей только пятнадцать.
— Есть за чем бегать! — восхищенно подтвердил Айс. У него почему-то не возникало никаких антипатий к этому милому вздорному созданию, несмотря на то, что Сонька в его адрес не произнесла пока ни единого комплимента.
— Так ты не обиделся на нее? — почему-то возрадовался Камо.
— Ни Боже мой! — обнадежил его Айс.
— Тогда одевайся, и пошли смотреть подарок!
…Это был старый милицейский «Урал», но, видно, новый хозяин уже потрудился над его реставрацией: желтая и синяя краски были соскоблены наждачкой, а сам мотоцикл был перекрашен в светло-голубой цвет. И еще: коляска была какая-то не такая, а вокруг цилиндров шли дополнительные трубки из нержавейки.
— Сам переделывал! — гордо пояснил Камо, любовно поглаживая чуть вмятый металл топливного бака. — По нашим дорогам скачет как горный козел! Разбираешься, говоришь, в мотоциклах? Ну-ка, заведи!
По его тону Айс уже догадался: что-то нечисто и с зажиганием. Пригляделся и свистнул в изумлении: два проводка шли не напрямую к аккумулятору, а через круглый цилиндрик стартера.
— И охлаждение водяное! — Олег нажал кнопку на левой рукоятке, чуть повернул газовую, и двигатель, рокотнув, заработал мягко и мощно. — Да на этом тракторе свободно тонну груза везти можно!
— Умеешь! — выставил свою оценку Камо и попросил Айса: — Вот и увези на нем нашу Соньку!
— То есть как это? — растерялся от неожиданной просьбы тот.
— На! — Камо протянул ему смятый конверт, — Прочти и выскажи свое мнение.
Айс повертел его в руке, разглядывая. На нем было лишь одно имя «Камо», наклеенное из вырезанных печатных литер.
— Из газеты нарезали! — определил Айс, вынимая из конверта сложенный вдвое листок с такими же буквами.
«Слухай сюда, старый козел. Тебе не кажется, что твоя маленькая шлюшка очень нагло в последнее время трясет своими аппетитными сиськами перед нашими мордами? Так вот, сообщаем, что она уже вполне годится не только на одноразовый трах по полной программе, который мы собираемся ей устроить, но но всем своим параметрам тянет на продажу в какой-нибудь хороший бордельчик, естественно после того, как мы посадим ее „на иглу“. Хочешь такого будущего для своей ненаглядной? Если нет, тогда выкладывай бабки, те самые — с продажи машины. Принесешь их ровно в полночь к зданию больничной котельной в прозрачном полиэтиленовом пакете с субботы на воскресенье, бросишь пакет возле кустов акации — и дальше можешь дышать спокойно.
