Джек Хиггинс - Бенефис Лиса
— Постоянно. Они для меня — все. У нас действительно счастливый брак. Все хорошо. Я никогда не хотел ничего другого, но пришла война, и все испортила.
— Да, она имеет дурную привычку это делать.
— Но мне грех жаловаться. Удобная постель, хорошая еда и свет керосиновой лампы, придающий окружающему атмосферу старомодности.
— В этой части острова отключают электричество ровно в девять часов, — сказала Элен. — Я знаю людей, которые были бы рады этой керосиновой лампе.
— Неужели положение действительно такое тяжелое?
— Конечно. — В ее голосе послышались гневные нотки. — А чего вы, собственно, ожидали? Это везение, что вам досталась чашка чая. На острове пьют отвратительный суррогат, приготовленный из пастернака или листьев смородины. Можно попробовать еще желудовый кофе. Тоже не оставляет приятных воспоминаний.
— А продукты?
— Просто пришлось привыкнуть потреблять их в гораздо меньших количествах. То же самое с куревом. — Она кивнула на свою сигарету. — Эта настоящая, самый черный рынок. Но достать можно все, если знать нужных людей или иметь кучу денег. Богатым здесь по-прежнему неплохо. Просто банковские операции проводятся теперь не в фунтах, а в рейхсмарках. — Она улыбнулась. — Хотите знать, каково это жить в оккупации на Джерси?
— Было бы интересно.
— Скучно. — Она взбила ему подушки. — Я собираюсь спать.
— Завтра большой день, — сказал Келсоу.
— Если верить сообщению, которое передал Савари. — Она взяла поднос. — Постарайтесь немного поспать.
Орсини отдал Саре свою каюту. Она была крохотной. Шкаф, раковина и узкая койка. В ней было жарко и душно, шум работающего внизу двигателя вызывал головную боль. Она легла на койку, закрыла глаза и постаралась расслабиться. Ей показалось, что корабль вздрогнул. Конечно, показалось. Сара села. В этот момент раздался взрыв.
После этого все происходило как бы в замедленном темпе. Корабль замер, словно в ожидании, затем его снова сильно тряхнуло. На этот раз взрыв породил дрожание стен. Сара закричала и попыталась встать, но пол выскользнул из-под ног, и ее швырнуло на дверь. Со шкафа упала рядом с ней ее сумочка. Сара автоматически взяла сумочку и ухватилась за ручку двери, но дверь была заперта. Сара лихорадочно дергала ручку, и вдруг дверь открылась так резко, что ее отбросило к противоположной стене.
В проеме двери стоял Орсини с диким выражением лица.
— Быстро! — скомандовал он. — Сейчас же! Нельзя терять ни секунды!
— Что случилось? — спросила она, но он уже схватил ее за руку и потащил за собой.
— Торпедная атака. Два попадания. У нас есть несколько минут. Старая кастрюля пойдет ко дну как камень.
Они поднялись по трапу в салон, который был пуст. Орсини снял штормовку и протянул Саре.
— Наденьте. — Она колебалась. Вдруг Сара осознала, что все еще держит свою сумочку. Она сделала то, что ей велели, и запихнула сумочку в один из больших карманов штормовки. Орсини резко продернул ее руки в спасательный жилет и завязал тесемки. Потом он тоже надел спасательный жилет и повел ее на палубу корабля.
Здесь царила неописуемая сумятица. Команда пыталась спустить на воду шлюпки, а над ними пулеметчики стреляли в темноту. Им отвечали огнем по мостику, где Савари выкрикивал команды. Потом он в ужасе вскрикнул и прыгнул через поручень, столкнув вниз несколько кип сена. Пушечные снаряды попали в одну из спасательных шлюпок, проделав в ней огромные дыры.
Орсини толкнул Сару вниз, за мешки с углем. В это время прогремел еще один взрыв, внутри корабля на этот раз, и часть кормовой палубы оторвалась, в ночь вырвалось пламя. Все судно резко накренилось на левый борт, и палубный груз пришел в движение. Мешки с углем, кипы сена скользили вниз к ограждению.
Катастрофа произошла так быстро, что не удалось спустить ни единой шлюпки. Люди вслед за Савари стали прыгать за борт. Орсини дернулся, потеряв равновесие, Сара упала на спину, чувствуя, что соскальзывает вниз по палубе, вот над ней возник поручень, и она оказалась уже в воде.
Е-бот, в считанные секунды набрав максимальную скорость, рванулся вперед сразу после первого взрыва. Дитрих в очках ночного видения сканировал окружающее темное пространство. Мартиньи едва удалось удержаться на ногах при неожиданном рывке вперед, и теперь он мертвой хваткой вцепился в поручни.
— Что это было?
— Не могу сказать с уверенностью, — ответил Дитрих, но вот в пятистах ярдах впереди в ночь выплеснулось пламя. Дитрих сфокусировал взгляд на «Викторе Гюго». Темный силуэт промелькнул на фоне освещенного пространства, потом еще один. — Британские торпедные катера. Они подбили «Гюго».
Дитрих нажал кнопку, включив сигнал боевой тревоги, и ужасный вой сирены перекрыл шум, работающего на предельных оборотах двигателя Мерседес-Бенц. Зенитное орудие Бофорса и носовая пушка открыли огонь. Темноту прочертили дуги, следы трассирующих снарядов.
Мартиньи мог думать только о Саре. Он схватил Дитриха за рукав.
— На этом судне люди, мы должны им помочь.
— Потом! — Дитрих повел плечом, стряхивая его руку. — Это работа. Не мешайте.
Сара лихорадочно работала руками и ногами, чтобы отплыть возможно дальше от «Виктора Гюго», который продолжал наклоняться. На воде со стороны кормы расплывалось пятно горящего топлива, множество людей прилагали невероятные усилия, чтобы отплыть от непреклонно надвигавшегося огня. Вот один человек уже оказался в огне. Сара услышала его крик.
Сара двигалась неуклюже из-за спасательного жилета и штормовки, отяжелевшей от воды. Она понимала теперь, когда холодом сковало ноги, почему Орсини отдал ей штормовку. Где он может быть? Она оглядывалась, стараясь рассмотреть вымазанные мазутом лица. Из-за кормы «Виктора Гюго» вывернулся торпедный катер, подняв волну, которой выбросило из воды вверх нескольких человек. Раздалась пулеметная очередь.
Рука ухватила ее сзади за жилет. Сара повернулась и увидела Орсини.
— Сюда, кара. Слушайтесь меня.
Вокруг плавали обломки кораблекрушения. Кипы сена с палубы держались на поверхности воды. Орсини подтащил Сару к одной из них, и они уцепились за веревку, которой была обвязана кипа.
— Кто они? — спросила Сара.
— Торпедные катера.
— Английские?
— Или французские, или датские. Они базируются в Плимуте.
Появился сильный приближавшийся звук, застрочили пулеметы, пули ударили по воде. Вновь вывернувшийся из-за тонущего судна торпедный катер, описывал дугу, проходя среди людей и обломков. Рассыпая искры, прочертил в темноте громадную дугу и взорвался в вышине осветительный снаряд. Спустя мгновение, пламя, медленно опускаясь на парашюте, осветило все вокруг.
На некотором расстоянии еще были видны два торпедных катера, спешивших укрыться, Е-бот понесся за ними вслед.
— Отомсти им, Эрик! — крикнул Орсини.
Сара едва удержалась, чтобы не присоединить свой голос. Меня пытались убить мои же сограждане. Она крепче ухватилась за веревку и спросила, удивленно:
— Разве они должны были это делать? Бить из пулеметов по людям в воде?
— Война, кара, страшное дело. Она всех сводит с ума. Как вы справляетесь?
— Руки устали очень.
Невдалеке плавала створка двери. Орсини сплавал за ней и подтащил ее к Саре.
— Постарайтесь забраться на нее.
Оказалось, что это совсем непросто, но, в конце концов, Саре удалось залезть на нее.
— А как же вы?
— Со мной полный порядок. — Он засмеялся. — Не беспокойтесь. Мне приходилось уже бывать в воде. Я везучий, так что держитесь за меня.
И тут она вспомнила весеннюю ярмарку и цыганку Сару, ее предсказание о воде и огне и затряслась от смеха.
— С вами все в порядке? — беспокойно спросил Орсини.
— Чудно. В это время года, нет лучшего места для отдыха, чем Нормандские острова. Прекрасные морские купания, — пошутила Сара и сразу с ужасом осознала, что сказала она это по-английски.
Орсини был рядом в воде и смотрел на нее. Он сказал на превосходном английском:
— Я говорил вам, что был в Винчестере? Мой отец считал, что только в английской частной школе умеют воспитывать твердость характера, которая мне необходима. — Орсини засмеялся. — Ах, я так рад, что был прав. Я чувствовал, что в вас есть что-то непонятное, кара. — Он снова засмеялся, на этот раз возбужденно. — Это значит, что есть что-то необычное и в старике штандартенфюрере Фогеле.
— Ах, пожалуйста, — сказала она с отчаяньем.
— Не беспокойтесь, кара. Я влюбился в вас в тот момент, когда вы появились в дверях того домика на набережной. Вы мне нравитесь, а они нет, кем бы они ни были. Мы итальянцы — народ простой.
Он закашлялся, стирая мазут с лица. Сара прикоснулась к его руке.
— Вы спасли мне жизнь, Гвидо.
