Владимир Жарко - Воздушные разведчики
Подлетели к вражескому аэродрому, вышли на боевой курс. Штурман В. Просвиров включил фотоаппараты. По самолету ударили зенитки. Но Янков строго выдерживал курс. Выполнив первый заход, зашли на второй. Снаряды по-прежнему рвались вокруг пикировщика. «Петляков» вздрагивал, но продолжал идти боевым курсом. И вдруг – тревожный голос Мартусова:
– Справа сзади два истребителя!
Янков перевел моторы на максимальный режим, оглянулся. «Мессеры» догоняли. Они были уже на расстоянии полукилометра. «Сейчас ударят из пушек!» – подумал Янков и ввел самолет в глубокое скольжение. Первую атаку истребителей удалось сорвать. Но минуты через три стрелок-радист снова выкрикнул:
– Нас догоняют! Фашисты рядом!
Пришлось принимать бой, спасать важные разведданные, запечатленные на фотопленке. На «пешке» привели в действие все бортовое оружие. Пошли в ход и авиационные гранаты АГ-2. Фашистские летчики особенно страшились их.
Из того боя экипаж вышел победителем. Сбить истребитель, правда, не удалось, зато фотопленку доставил целой и невредимой. А ей в дни операции «Багратион» не было цены.
Майор Володин и капитан Свирчевский встретили экипаж старшего лейтенанта Янкова, выслушали доклад командира, поздравили с боевым крещением.
– Первый блин, но совсем не комом! – улыбаясь, сказал Володин. – Однако хотелось бы услышать, какие выводы сделал экипаж из этого вылета.
– Во-первых, спокойных боевых вылетов не бывает, – ответил Янков. – Воздушная обстановка быстро меняется, в любой момент необходимо быть готовым к действиям в самой сложной ситуации. Во-вторых, перед вылетом важно четко распределить обязанности между членами экипажа по этапам полета, чтобы максимум внимания уделять разведке. И в-третьих, для сохранения ориентировки при переходе с большой высоты на малую следует намечать два-три характерных наземных ориентира, от которых потом уходить на свой аэродром.
С большим напряжением трудились воздушные разведчики, добывая информацию для командования фронта. Не все экипажи возвращались на аэродром. Так, 3 июля не дождались однополчане экипажа лейтенанта Василия Паяльникова (штурман младший лейтенант Павел Пучков, стрелок-радист старший сержант Евгений Насоловец). Поиски экипажа ничего не дали, его посчитали погибшим. Однако через десять дней в полк прибыл Павел Пучков и Евгений Насоловец, а через неделю вернулся и Василий Паяльников. Причем летчик был исхудавший, осунувшийся.
А приключилось в том полете вот что. Выполняя разведку в районе Вильнюса и Сморгони, В. Паяльников и П. Пучков обнаружили возводимый гитлеровцами рубеж обороны по реке Вилия. Вышли на боевой курс, включили фотоаппараты. В этот момент старший сержант Е. Насоловец доложил по СПУ:
– Четыре «мессера» идут на сближение!
«Надо уходить в облака!» – среагировал Паяльников.
Дав моторам максимальные обороты, летчик повел «пешку» вверх. Четыре фашистских истребителя разделились на две пары и рванулись в атаку. Из-за рева моторов Паяльников не услышал доклад стрелка-радиста, который сообщил об атаке врага.
Противоистребительный маневр своевременно выполнить не удалось. Экипажу пришлось вступить в неравный бой. Евгений Насоловец пулеметным огнем скосил одного «мессера». Другой истребитель все же ударил очередью по левому мотору. Пара Ме-109 открыла огонь по кабине стрелка-радиста. Повреждена масло-водосистема «петлякова», сзади появился белый шлейф. Паяльников бросил машину в отвесное пикирование. Фашисты увидели, что за самолетом остается полоса густого дыма, посчитали его сбитым и взяли курс на свой аэродром. Василий Паяльников вывел «пешку» из пикирования на бреющем полете над самой поверхностью озера Нарочь. Посмотрел на приборы и ахнул: температура воды и масла поднялась выше 100 градусов, то есть выше всяких максимально допустимых норм. Спасение одно – набрать побольше высоты, чтобы не утонуть в озере. Едва вскарабкался до 2000 метров, как левый мотор заклинило, винт остановился. Дальше шли на одном. Когда озеро осталось позади, обнаружили на дороге отступавшие гитлеровские войска – автомашины, танки, артиллерию. Пучков машинально наносил на карту данные об увиденном, а сам думал: «Дотянем ли до своих? Или эти данные не пригодятся уже никому?»
Фашисты открыли по воздушному разведчику зенитный огонь. Паяльников попытался выполнить противозенитный маневр – скольжение на работающий мотор. Но на высоте 600 метров отказал и он. Летчик выключил зажигание, перекрыл пожарные краны и, планируя машину, повел ее на посадку. Фашисты, как угорелые, разбегались от дороги – они уже знали, как могут погибать советские летчики.
Впереди по курсу Паяльников увидел лесную поляну с дозревавшей рожью и решил, что время для последнего пике на скопление фашистов еще не настало. Поляна оказалась маловатой, и «пешка» врезалась в дерево. Командир экипажа потерял сознание. Евгений Насоловец вытащил его из кабины, потом полез к штурману, который был ранен. Когда Паяльников очнулся, вместе с Пучковым определили место нахождения. Это было в тылу врага, километрах в 60 от линии фронта. Насоловец сказал:
– Давайте уходить отсюда побыстрее, а не то как бы фашисты лес не прочесали.
– Они сюда носа не сунут, – успокоил его Паяльников.
– Здесь партизанская зона, – пояснил Пучков.
– Да, вот сейчас бы встретиться нам с партизанами в самый раз! – заметил Паяльников.
И тут же, словно в сказке, из зарослей вышла девушка.
– Здравствуйте, товарищи!
– Здравствуй! Ты что же так лихо подходишь к нам? А вдруг бы стрельбу мы открыли?
– Я так подумала: если в воздухе кое-что соображаете, то на земле и подавно, – без тени смущения ответила девушка и деловито добавила: – Вы тут полежите спокойненько, сейчас наши ребята с носилками придут. Не вздумайте пальбу открывать.
– А если фашисты появятся? – спросил Насоловец.
– Фашисты?! – иронически улыбнулась девушка. – Да их сейчас сюда и шнапсом не заманишь. Здесь, в этой зоне, – наша, советская территория!
Из груди Павла Пучкова вырвался стон. Девушка скрылась в лесу. Вскоре к авиаторам подошли четверо парней с носилками, уложили на них летчика и штурмана и понесли в расположение партизанского отряда. Насоловец, прихрамывая (он ушиб ногу в момент приземления) пошел за ними, забрав парашюты, документацию и кассету с фотопленкой. Партизанский врач осмотрел авиаторов, оказал им медицинскую помощь. Через три дня их переправили через линию фронта, госпитализировали. У Пучкова рана оказалась сравнительно легкой. Насоловца выписали через неделю, А Паяльникова оставили на лечение. Командир экипажа не выдержал и сбежал в полк.
– Тут, среди боевых товарищей, я быстрее выздоровею, – объяснил он командиру свой поступок.
Так случалось уже не однажды: недолечившиеся летчики, штурманы и стрелки-радисты возвращались в полк и действительно выздоравливали быстрее, чем в госпитале, хотя там уход и лечение были гораздо квалифицированнее. Этому способствовали, видимо, царившая в полку атмосфера боевой работы, крепкая дружба. Экипажи совершали в день по нескольку вылетов на разведку вражеских войск. Правда, летали в основном «старики», а молодежь вводилась в строй осторожно. Командир полка, штаб стремились максимально сократить потери. В части существовало правило – новичкам вначале поручать более простые боевые задания, затем постепенно усложнять их.
У командного пункта колыхалось на ветру Боевое Знамя полка, и каждый – молодой он или бывалый, проходя мимо этой святыни после получения задания, мысленно клялся во что бы то ни стало выполнить приказ командира наилучшим образом.
Задания подчас были такие, что даже самым опытным экипажам давались с большим трудом. Воздушную разведку летчики, штурманы и стрелки-радисты производили исключительно в дневное время. И не потому, что экипажи не были подготовлены к ночным полетам. Дело в том, что Пе-2 практически не рассчитаны на пилотирование и посадку в ночной темноте. Да и соответствующего оборудования не было ни на земле, ни на пикировщике.
Тем не менее обстановка иногда вынуждала экипажи выполнять и ночные полеты. На исходе дня в конце июля 1944 года командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал И. X. Баграмян поставил перед майором Г. А. Мартьяновым задачу: «Немедленно произвести воздушную разведку передвижения войск и техники противника по шоссейной дороге от Тильзита до Шяуляя».
Командир полка посоветовался с подполковником В. Л. Дробышевым и поручил выполнение этого задания экипажу старшего лейтенанта Михаила Глебова (штурман капитан Петр Шаповалов, стрелок-радист старшина Василий Погорелов). «Петляков» взлетел, когда солнце клонилось к горизонту, а при подходе экипажа к заданному району оно начало уже скрываться. Летчик и штурман обнаружил сплошное движение вражеских войск и техники в направлении Шяуляя на участке дороги от Таураге до Кельме. Стрелок-радист немедленно передал данные на КП фронта.
