Николай Стародымов - Зульфагар. Меч халифа
Это провал! Надо спасаться!
О том, что передатчик может быть вмонтирован в видеокассету, он не подумал. А сообщение, в котором руководство предупреждало его об этом, из-за задержки в пути маршрутированного связного еще не попало в тайник и Муртаз его попросту не успел получить. Элементарный временной сбой в информировании агента о подробностях планируемой операции привел к тому, что тот сделал для себя неверные выводы. Да, таких сбоев быть не должно. Однако и стопроцентно избежать их тоже невозможно. Ибо в жизни далеко не все происходит так, как написано в учебниках — слишком много в нашем бытии зависит от непредсказуемых случайностей.
…К повороту событий, которые могут привести разведчика к необходимости спасаться, он всегда должен быть готов…
Первым делом Муртаз выставил все кнопки и регуляторы на магнитоле в строго определенное положение. В эфир ушел сигнал провала. Потом парень быстро снял заднюю панель магнитолы, вынул из-под нее крохотный блок и бросил его в постоянно стоявшую на полке рядом с кассетами баночку с кислотой; жидкость мгновенно вспенилась бурной химической реакцией. Вынул из гнезда и сунул в карман «хитрую» кассету. Все, больше здесь нет ничего, что нужно было бы уничтожить. На все это у него ушло пятнадцать секунд.
…Спалить бы тут вообще все в чертовой матери! Да нельзя, тогда тревога поднимется раньше времени и скрыться будет труднее. А так — неизвестно еще, когда его хватятся. Нет, лучше потихоньку скрыться, это даст ему фору…
Будь у Муртаза чуть побольше опыта, если бы он имел возможность хоть немного подумать в спокойной обстановке, проанализировать ситуацию, он бы непременно понял, что ничего страшного не произошло. Таинственный блок он уничтожил, секрет в аудиокассетах без специальной «наводки» обнаружить невозможно, фотоаппарат абсолютно ничем не отличается от авторучки, реактивы можно быстро слить… В самом худшем случае против него могут возникнуть лишь косвенные подозрения. Появись они — в худшем случае его попросту удалили бы из дома-штаба Аргуна, в который Муртаз с таким трудом и везением был внедрен.
Однако Муртаз попросту распаниковался. Молод, нервы постоянно напряжены… А тут еще совершенно внезапное и необъяснимое появление Аргуна в его комнате…
И возглас Карлы!
Все, нервы не выдержали. Предел прочности достигнут. Ну а когда человеком овладевает паника, разумных поступков от него не жди.
Сколько бы ни смотрели мы сериал про Штирлица, сколько бы ни восхищались его аналитическим умом, сколько бы ни оценивали великолепно исполненные психологические затянутости в фильме, тем не менее работу разведчика в своем воображении рисуем как нечто более динамичное. Образы майора Вихрь, Вайса или Клосса в исполнении Станислава Микульского нам как-то ближе, что ли…
И вот молодой разведчик в течение нескольких месяцев находится под постоянным психологическим давлением и при этом его нервы не имеют ни малейшей возможности это напряжение снимать какими-то физическими действиями. Под жестким гнетом шариатских законов не мог он хоть изредка расслабляться… Добросовестный и исполнительный, он не жаловался своим руководителям на то, насколько его угнетает бездействие… Между тем подспудно Муртаз уже давно вызревал к более активным действиям.
Все это вместе и привело к срыву. Неоправданному, неадекватному происшествию срыву.
…Муртаз рассовал по карманам два пистолета, две горсти снаряженных обойм, несколько гранат. Подхватил автомат с пристегнутым магазином — оружие тут дело привычное… И вышел в боковую дверь, через которую можно было попасть во двор, минуя кабинет Аргуна.
Солнце уже висело над самым горизонтом. Теперь главное — успеть до рассвета до круглой поляны, куда, согласно заранее разработанному плану, должен был прилететь за ним вертолет-«эвакуатор».
…Муртаз, повторимся, был еще слишком молод, не имел достаточного опыта оперативной работы, а потому допустил еще одну ошибку…
Когда через какое-то время в комнату, из которой он столь поспешно уходил, вошли Аргун с Карлой, последний тотчас обратил внимание на снятую заднюю панель магнитолы.
— Муртаз что, разве кумекает что-то в радиотехнике? — спросил он, без особой, впрочем, настороженности — он разбирался в электронике и умел искать «жучки», в то время как в межчеловеческих взаимоотношениях был куда слабее.
Чего не скажешь об Аргуне. Тот сразу обратил внимание на некоторые признаки поспешности сборов, которые, в совокупности с разобранной магнитолой, уже сами по себе порождали вопросы. А тут и в самом деле вспомнилось замешательство Муртаза, когда он застал его в наушниках…
Аргун повернулся к Хамлаеву.
— Шани, что-то мне тут не нравится… Отправь-ка кого-нибудь найти Муртаза… — Он сделал паузу и потом в раздумье повторил: — Может, тут все в порядке, но… В общем, найди.
— Ладно.
Зульфагар тоже призадумался. Что-то в угодливости и подобострастии Муртаза всегда его настораживало. Однако раньше он приписывал их почтительности и преклонению перед его авторитетом и популярностью. А сейчас подумал, что было похоже на то, что Муртаз в этой угодливости переигрывал.
Он уже было направился к двери, однако Аргун подчиненного остановил:
— Но сам не исчезай, ты мне здесь понадобишься. Надо же еще что-то с пленкой решать.
Всеми забытый Мансур, затаив дыхание, сидел в углу комнаты, стараясь не попасться на глаза грозному Аргуну. Вышел бы тот из комнаты, можно было бы отсюда потихоньку улизнуть. Хаджи понимал, что ему в руки сейчас попало много информации и ее необходимо срочно сообщить Мустафе.
Мансур знал, да это, впрочем, мало для кого было секретом, что под видом ученого богослова-алима по имени Мустафа скрывается эмиссар могущественного исламского общества «Братья-мусульмане», который одновременно являлся кадровым разведчиком какого-то государства — какого именно, он не афишировал, да это было и неважно. Важно было другое: только активными мерами сейчас можно свалить Аргуна. Ибо в противном случае тот с ним, с Мансуром, поступит так же, как поступил с Хамидом… А в том, что с его другом что-то стряслось, хаджи больше не сомневался.
Москва. Клуб ФСБ
Прощание — вдова Соломатова
Телефон прозвенел с характерным призвяком в конце трели.
- «Оса», - с удовольствием оторвавшись от составления на компьютере какой-то официальной бумаги, прокомментировал Анатолий Евгеньевич, тот самый офицер Центра общественных связей ФСБ, который, по просьбе Веры, несколько дней назад провожал Калюжного. — Возьми, пожалуйста, трубку, Настенька!
Анастасия, статная красивая молодая женщина, на которую обратил внимание Калюжный и которой было посвящено искреннее незамысловатое стихотворение, что, мол, она для кого-то счастье, подняла трубку аппарата оперативной связи — ОС, или «осы», как ее именовали между собой сотрудники.
— Да-да, идем… — выслушав, отозвалась она в микрофон и, опустив трубку, сказала: — Идемте, там наши уже в клуб собираются…
Поняв, о чем идет речь, Анатолий Евгеньевич поскучнел. В самом деле, не самое веселое занятие ходить на подобные мероприятия…
В коридоре уже и в самом деле собирались сотрудники ЦОС: и телегруппа, где особенно выделялся вальяжный язвительный бородач, и стайка хорошеньких девушек из аналитической группы, и контрастные кадровики (крупный улыбчивый мужчина-начальник при миниатюрных симпатичных женщинах-подчиненных)…
Привычно переговаривались… В самом деле, привычно уже — сколько за последнее время состоялось подобных церемоний…
— Все собрались?
— Кто хотел и мог — все, наверное…
— Ну, на такие мероприятия нужно всем ходить! Когда-то и ради каждого из нас с работы люди будут срываться.
— Типун тебе!..
— А что, рано или поздно, все там будем…
— Уж лучше бы не торопиться…
— Туда еще никто не опаздывал…
— Ну что, пошли, остальные подтянутся…
Вытянувшись длинной кавалькадой, прошли по выстланному ковровой дорожкой коридору, миновали «рассечку» — охраняемую внутреннюю дверь, которая разъединяла Центр общественных связей и остальные помещения ФСБ, начали спускаться по лестнице. На проходящих строго смотрел бюст Андропова, возле него всегда стоят цветы. На Лубянке вообще к памяти Юрия Владимировича отношение трепетное…
А напротив него в просторном фойе с фотографии на стенде на своих живых товарищей глядел уже покойный Михаил Соломатов.
— Ты знала его? — спросил Анатолий у шедшей рядом Инги.
Вопрос был вполне закономерен: у Инги в Управлении военной контрразведки много знакомых.
— Лично нет, — отозвалась та, непривычно умиротворенная. — Но когда рассказали, как именно он погиб… Про него надо бы куда-нибудь в газету написать…
