Василий Милютин - Лаг отсчитывает мили (Рассказы)
— Уф-ф… Хо-ро-шо-о!
Ключик
Матросы остановились на улице и заспорили: куда пойти? Большинство склонилось к тому, чтобы отправиться в клуб завода. Там сегодня концерт, танцы.
— Ты с нами, Митрохин? Высокий угрюмый моряк, который стоял в сторонке и не принимал участия в споре, покачал головой.
— Нет. Я поброжу по городу — и на корабль.
Он проводил взглядом весело переговаривающихся товарищей и уже повернулся, чтобы пойти в другую сторону, когда заметил неподалеку от себя мальчугана. В меховой шубке и такой же шапочке, он был похож на медвежонка. Черные, как спелые вишни, глаза на румяном личике с любопытством смотрели на матроса.
— Дядя, а дядя!
— Что, герой?
— А я вас знаю. — Мальчуган лукаво поджал губы, на пухлых щеках появились ямочки. — Вы мой брат.
Удивленный матрос присел на корточки, чтобы внимательнее рассмотреть мальчишку.
— Кто это тебе сказал, что мы с тобой такие близкие родственники?
— Папа. Вы, говорит, с матросом Митрохиным родные братья: с ним тоже никакого сладу нет.
— Так, так, — протянул матрос. — Аттестация исчерпывающая. Тогда и я, пожалуй, определю, кто ты. Твой папа капитан-лейтенант Буранов?
— Ага! — обрадованно подтвердил мальчуган.
— Сердитый у тебя папаша.
— Да нет. Он добрый. А ругает, только когда мама нажалуется. Она такая…
— Плохая?
— Нет, она хорошая. Но все: это нельзя, это нельзя, это нельзя. И чуть что: «Я вот папе скажу…»
— Неважные, вижу, у нас дела, — вздохнул матрос.
— Дядя, а вы тоже тру…
— Что такое? — не понял тот.
— Тру… Ну как это… Меня мама все так зовет.
— Трудновоспитуемый? — догадался матрос.
— Вот, вот! Вы тоже труднопитуемый ребенок?
— Пожалуй, что так, — грустно согласился собеседник.
А мальчик все осматривал его, даже потрогал пальчиком шершавое сукно шинели.
— Ты что меня проверяешь, как старшина перед увольнением?
— Дядя, а где у вас замочек?
— Какой замочек?
— Да папа все говорит: никак не подберу ключик к матросу Митрохину. Я уж ему давал ключи от заводного клоуна, грузовика. Нет, говорит, особый ключик нужен.
Матрос захохотал, схватил говоруна в охапку.
— Прав твой папа. У людей особый замочек. И он у них глубоко запрятан, не увидеть. А вообще, я смотрю, ты толковый парень. Как тебя зовут?
— Костей.
— Ну, а меня Иваном.
— Дядя Ваня? Как и мой папа? Вот здорово! А вы будете со мной играть?
— А как же! Давай что-нибудь придумаем.
…Вечером Нина Сергеевна Буранова, увидев сына, ахнула:
— В каком ты виде! Весь мокрый. Где это ты вывалялся так?
— Мам! А мы с дядей Ваней слона сделали из снега. Вот такого! Нам все ребята во дворе помогали. Ты знаешь, какой он хороший, дядя Ваня.
— Это еще кто такой?
— Да ты же знаешь его. Он мой брат.
— Брат? — мать засмеялась, прижалась щекой к мокрой шапке сына. — Глупенький. У тебя пока еще нет брата.
— Нет, есть. Его дядей Ваней Митрохиным зовут. Он матрос. Ты знаешь, он все-все умеет. А меня дядя Ваня похвалил: я со… соблазнительный.
— Сообразительный, — поправила мать.
— Во, во. Мы теперь все время вместе играть будем. А то он говорит, ему скучно.
— Ох и болтушка ты. Ну хватит, мой руки. Проголодался небось. Суп наливать?
— Ага. Я теперь все буду. Дядя Ваня говорит: кто плохо ест, тот плохой матрос.
За столом сын уплетал за обе щеки. Мать глазам не верила. Никогда еще у него не было такого аппетита.
Когда пришел отец, малыш уже спал. Нина Сергеевна рассказала о новом Костином знакомстве. Лепету мальчугана она, конечно, не придала никакого значения, но муж слушал очень внимательно. Он подошел к кроватке, посмотрел на разметавшегося во сне сынишку. Усталое лицо осветилось улыбкой.
— А ты знаешь, я и не думал, что Митрохин так детей любит. Шефы просят выделить им руководителя школьного радиокружка. Предложу Митрохина. А то совсем приуныл парень. Заругали мы его.
Жена умоляюще сложила руки:
— Ты хоть дома-то позабудь о службе. Горе мне с вами обоими.
…В дни увольнений, когда матросы сходили на берег, Костя стал надолго пропадать из дому.
— Ты где все носишься? — возмущалась мать.
— В школе.
— В школе? И что ты там делаешь, коротулька?
— В кружке работаю. Меня хотели прогнать, а Иван Васильевич — так теперь дядю Ваню все зовут — сказал: пусть остается, он человек сознательный. Иван Васильевич строгий. При нем никто не шалит. Он говорит, что без ди… без дисциплины никак нельзя.
— И что же ты там делаешь?
— Я? — сын даже обиделся. — Я провода зачищаю. Иван Васильевич сказал, что я молодец, очень старательный. Во! Мам, — понизил голос сын, — а дядя Ваня совсем теперь другой. Раньше скучный был. Теперь веселый, смеется.
…Накануне праздника капитан-лейтенант пришел домой необычно рано. Сын кинулся к нему:
— У тебя порядок, папа?
— Порядок, малыш. Можешь поздравить: наша боевая часть теперь лучшая на корабле. Даже Митрохин отличником стал.
Сын запрыгал:
— Мама! Я же говорил, говорил, что Иван Васильевич— замечательный дядя. А ты… — И вдруг сын обиженно взглянул на отца — Папа, а зачем ты обманывал, что Иван Васильевич мой брат?
Отец засмеялся, взял сына на руки.
— Нет, дружок, не обманывал. Подрастешь, узнаешь, что матросы для командира — те же сыновья. Вот и получается, что вы с Митрохиным братья.
Мальчуган задумался. Слова отца были туманны для детского ума. И сразу же переключился на другое:
— Папа, а ты ключик к дяде Ване подобрал?
— Подобрал, сынок.
— Да? — встрепенулся мальчуган. — Покажи!
Отец пощекотал мальчугана под подбородком.
— Не один понадобился ключик. Тебе пока не понять этого. Но на один ключик ты можешь взглянуть.
Он поднес сына к зеркалу.
— Погляди, видишь, какой он маленький и забавный.
Сын удивленно смотрел на свое отражение. Состроил ему рожицу. Он так ничего и не понял. Догадывался только, что отец в хорошем настроении. И малыш смеялся и прыгал от радости.
Ремень
Ешё на улице капитан 3 ранга Гребнев понял, что дома творится неладное. Из открытого окна доносился сердитый голос жены, топот ног, грохот сдвигаемой мебели. Обеспокоенный офицер взбежал по лестнице, распахнул дверь — и замер на пороге комнаты. Вокруг стола, размахивая свернутым в жгут полотенцем, бегала жена. Полы ее халата хлопали, как крылья. Она гонялась за сыном — быстрым, вертким, как угорь.
— Я тебя научу слушаться, негодник!
Егорка, увертываясь от полотенца, упрямо твердил в ответ:
— Все равно не надену! Все равно не надену!
Завидев мужа, Полина Ивановна, набросилась на него:
— Любуйся! Это все твое воспитание.
— Да уж, вы меня воспитываете! — отозвался Егорка, уцепившись в край стола и готовый в любую секунду принять новый старт.
Жена только руками развела. Тяжело опустилась на диван.
— Ты слышишь, слышишь, как он разговаривает! — запричитала она, приложив к глазам душистый платочек. — Хороший отец давно выпорол бы его как следует, чтобы дурь поубавилась.
— Придется, — многозначительно вздохнул отец и снял ремень. Схватив Егорку за руку, он затащил его в спальню, прикрыл дверь.
— Драться будешь? — угрюмо спросил сын.
— Не драться, а наказывать. Ты совсем от рук отбился.
— Ну и пожалуйста. И никто тебя не боится! — А глаза с опаской устремлены на ремень. — Я вот пойду в политотдел и расскажу, как вы деретесь. Жить мне не даете.
Теперь и у отца всерьез руки зачесались. Замахнулся ремнем:
— Ах, ты… грозить вздумал!.. Камса ты, комар несчастный.
— И вовсе я не комар! — взвизгнул сын. — Я человек!
— Осьмушка человека, вот кто ты.
— Her, целый человек! Думаете, я ничего не понимаю, да?
До этого сухие глаза мальчугана вдруг наполнились слезами. Обеими руками он обхватил отца, ткнулся лицом в его китель. Худенькие плечи сотрясались от рыданий. Всхлипывая, захлебываясь, Егорка все крепче прижимался к отцу. Тот с трудом разбирал его бормотание:
— Наша учительница говорит: «Вы уже большие… в четвертом классе… умейте уважать и себя и других». Велит даже к малышам и девчонкам по-человечески относиться. Я и отношусь. А дома? На меня кричат только. И мамка, и бабка, и Наташка. Будто я ничего не понимаю…
Отец медленно опустил ремень. Потрепал шелковистый вихор на голове сына, погладил вздрагивающие плечи.
— Ну успокойся. Ты мне расскажи толком, что произошло.
— Да! На улице вон как тепло, а мамка куртку заставляет надеть. Зачем? Париться, да?
— А куда ты собрался?
— Иа рыбалку.
— Слушай, — отец повернул к себе мокрое лицо сына. — Мама-то ведь права: рыбаки всегда потеплей одеваются. Мало ли что может случиться. Я бы на твоем месте спасибо за совет сказал. Жарко — снял куртку и постелил ее на камни — сидеть будет мягче.
