Василий Веденеев - Покушение
Один из солдат вышел на середину мостовой и замигал фонарем. «Идет машина и он приказывает ей остановиться», – понял Ривс.
Действительно, перед постом притормозила машина и из нее, повинуясь приказу солдата, вышел мужчина средних лет.
– Я советник Греди, – донеслись до Ривса его слова.
Мужчина подал подошедшему капралу документы и тот начал придирчиво изучать их, недовольно морщась и топорща жесткие усы.
В этот момент подъехала еще одна машина, хлопнули дверцы и из нее выскочили несколько человек. Один из них показал капралу полицейский жетон, выхватил из его рук документы Греди и разорвал их:
– Они больше не действительны!
– Вы ответите за это, – рука американца метнулась к поясу, но разорвавший документы мужчина ловкой подножкой сбил Эдвина с ног.
Пнув упавшего ботинком под ребра, он наклонился и выдернул у него из-за пояса револьвер:
– Это террорист!
Подбежали еще двое в штатском, подхватили Эдвина под руки, подняли его и, резко развернув, ударили лицом об машину.
– Фашисты! – закричал Эдвин, пытаясь закрыть руками окровавленное лицо. – Что вы делаете?!
Ривс застыл, нервно тиская в потной ладони рубчатую рукоять пистолета. Чем он может помочь избиваемому на его глазах человеку, чем?
Один из штатских врезал Греди ногой в пах. Тот согнулся от жуткой боли и рухнул на асфальт. Стукнул выстрел, и Рийс вздрогнул – первый из штатских, показавший капралу жетон, убрал пистолет в подмышечную кобуру и, не глядя на убитого, распорядился:
– Уберите эту падаль и осмотрите прилегающие улицы. Не исключено, что рядом его сообщники.
Ривс сжался – сейчас они начнут прочесывать квартал! Нечего делать с пистолетом против автоматов, а бежать некуда. Остается только дорого продать свою жизнь. Достав оружие, он шагнул в угол и вдруг заметил, что в глазке двери виден свет. Приблизив к нему лицо, он попытался заглянуть внутрь, но ничего не увидел – только мелькнула какая-то тень и глазок потух.
Шаги патрульных раздавались все ближе, и Ривс передернул затвор, загоняя патрон в ствол, – первым стрелять он не станет, но уж если не останется другой возможности избежать кровопролития...
Внезапно он почувствовал, что дверь, в которую он упирался плечом, распахнулась внутрь, и Ривс, не удержав равновесия, упал в вестибюль, зацепившись ногой за порог. Кто-то, невидимый в темноте, отпихнул его ногу и захлопнул дверь, щелкнув замком...
***Вспыхнул свет, и успевший вскочить на ноги Ривс увидел перед собой хрупкую темноволосую женщину.
– Спрячь оружие, Даниэль, – ее губы мелко дрожали, – здесь никого нет, кроме меня.
– Анна? – Ривс не мог поверить своим глазам. Неужели перед ним та самая Анна, за которой он ухаживал еще в военном колледже? Постаревшая на полтора десятка лет, но все еще сохранившая привлекательность Анна?
Взяв его за руку, она погасила свет и повела бывшего офицера к лифту:
– Уйдем отсюда.
Они поднялись на последний этаж и, пройдя длинным коридором, оказались в кабинете, освещенном только неоновым светом реклам, горевших на крышах соседнего здания. Все еще не веривший в свое чудесное спасение, Ривс опустился на стул и дрожащей от нервного напряжения рукой вытащил из кармана мятую пачку сигарет:
– Как ты здесь очутилась?
– Я тут работаю, – Анна отошла к окну и выглянула. Потом обернулась, и он увидел на фоне стекла ее четко очерченный силуэт. – Стало страшно возвращаться домой после случившегося, и я осталась в конторе. Здесь одно из зданий туристической фирмы.
Ривс щелкнул зажигалкой и в неверном свете маленького язычка пламени увидел ее лицо, с глубокими тенями под глазами. Казавшиеся давно забытыми чувства шевельнулись в его душе и теплой волной подкатили к горлу. Неужели эти чувства, которые он испытывал к ней, все еще живы и их не сумели одолеть ни годы разлуки, ни годы, проведенные им в заключении? Как глупо они расстались, повздорив из-за сущей мелочи, суть которой теперь трудно толком припомнить, – оба были молоды, никто не хотел ни в чем уступить, и казалось, что он сможет забыть ее, выбросить из сердца, тем более, получив назначение в часть, он вскоре женился, родилась дочь, а вот теперь, по прошествии стольких лет, неожиданная встреча.
Неужели не зря она приходила к нему в сновидениях, когда он, покрываясь липким потом, ворочался на тощем тюремном матрасе? Неужели судьбе угодно послать ему еще и это испытание в первые же сутки неожиданно обретенной свободы?
– Дома, наверное, волнуются? – осевшим голосом спросил Ривс, часто затягиваясь сигаретой, чтобы ее огонек хоть ненадолго вырвал из полумрака лицо Анны, и жалея, что сигарета сухая и табак быстро прогорит, а свет зажигать нельзя, чтобы не насторожить рыщущих внизу солдат и полицейских.
– Некому, – глухо ответила Анна. – Я не вышла замуж.
– Почему ты открыла дверь?
– Я тебя сразу узнала, капитан Ривс, когда по телевизору показали твою фотографию, среди портретов других, бежавших из тюрьмы. И подумала: неужели Даниэль Ривс, потомок пуритан, выходец из семьи священника, мог совершить такие злодеяния?
– На мне нет крови, – опустил голову Даниэль. – Обстоятельства сложились так, что я оказался среди бежавших. Но я благодарен судьбе за это.
– Подожди ее благодарить, – она боком присела на узкий подоконник, – услышав шум, я набралась смелости и спустилась вниз посмотреть в глазок, что делается на улице, и вдруг увидела твое лицо. Это было как удар молнии!
Докурив, Ривс поднялся и подошел к окну. Внизу раскинулся город, убегали вдаль почти пустые улицы с редкими автомобилями на них, качались под ветром кроны деревьев и как на ладони была видна площадь Верховного суда и его здание, окруженное пикетами автоматчиков.
Смяв в пальцах окурок, он долго смотрел поверх крыш на здание суда. Анна тихо вытирала ладонью катившиеся по щекам слезы.
– У тебя есть машина? – отбросив превратившийся в комочек окурок, спросил Ривс.
– Да, малолитражка. Она во дворе.
– Дай мне ключи! – он требовательно протянул руку. – Мы здесь как в мышеловке, и если они придут, то не пощадят обоих.
– Что ты задумал? – она слезла с подоконника и заглянула снизу вверх в его заострившееся лицо.
– Мне надо побывать дома и еще кое-где.
– Но тебя повсюду ищут. И потом...
– Ты боишься? – он положил ей руку на плечо и почувствовал, как оно вздрогнуло. – Ну, говори, боишься дать мне машину?
– У тебя дома никого нет, – Анна отвернулась.
– Глупости, – Ривс сильнее сжал ее плечо, – не болтай глупости! Ты все еще не можешь мне простить? Я регулярно получал передачи, и мне переводили деньги на счет, чтобы я мог пользоваться тюремной лавкой. Кто же это делал?
– Я, – опустив голову, ответила Анна.
– Нет! – он отшатнулся и закрыл уши ладонями, повторял, как заклинание. – Нет, нет!
– Даниэль! – она прижала его голову к своей груди и начала гладить по волосам, успокаивая, как маленького.
Высвободившись, он уселся на пол и, раскачиваясь из стороны в сторону, застонал, скрипя зубами: неужели она говорит правду? Воистину, не нужно торопиться благодарить судьбу!
– Что произошло? – сжимая ладонями виски, спросил Ривс. – Говори, я выдержу.
– Твоя жена покончила с собой, а дочь умерла в приюте.
– О боже! А где же были мои родители? И почему Лола решилась на самоубийство?
– Родители умерли. Лолу изнасиловали контрразведчики, и она повесилась. Их всех зарыли в общей могиле на кладбище для бедных, поскольку некому было заплатить за похороны. Поверь, я ничего не могла сделать для них тогда.
Даниэль поднялся и, пошатываясь, подошел к окну. Упершись пылавшим лбом в холодное стекло, долгим взглядом уставился на мерцавший огнями город.
– Дай мне ключи от машины, – наконец попросил он.
Анна подошла к столу и, открыв сумочку, вынула ключи. Зажав их в кулачок, она коснулась им спины Ривса:
– Возьми, но скажи, что ты задумал?
– Мне надо найти Португальца. Ты помнишь его?
– Да, – опустив руку, Анна вздохнула, – он живет неподалеку отсюда. Но стоит ли тебе ехать к нему?
– Что еще?! – резко развернулся бывший капитан. – Что?
– Говорят, Португалец сошел с ума...
***– Господин Коннори?
Роберт отставил недопитый коктейль и обернулся – вышколенный слуга бара пресс-центра ответил на его недовольный взгляд заученной любезной улыбкой.
– Вас спрашивает какой-то местный оборванец.
– Скажи, что я сегодня не подаю за уголовную информацию, – усмехнулся Роберт, поворачиваясь к слуге спиной, но тот не ушел:
– Прошу извинить, господин Коннори, но он очень настаивал и просил сказать, что выполняет поручение своего хозяина, господина Греди.
– Вот как? Где он, веди?!
Быстро сбегая следом за слугой по лестнице, Роберт чувством опытного газетчика угадал в неожиданном визите как бы бутон еще не распустившегося цветка очередной сенсации. Еще бы, сегодня он оборвал все телефоны Греди, но не нашел того ни в президентском дворце, ни в парламенте, ни в клубе, ни дома. А тут такие события – бегут из тюрем государственные преступники, террористы обстреливают дворец парламента, а потом убивают президента, и власть захватывают офицеры столичного гарнизона. Как в Латинской Америке начала века! И нет никакой возможности получить информацию прямо из первых рук, от Эдвина...
