Таддеуш Тулейя - Сумерки морских богов
Капитан 1 ранга Эрнст-Феликс Крюдер только крепче стиснул штурвал, когда настил мостика начал уходить у него из-под ног. Затем море обняло его, вода хлынула в рот, и разбитый «Пингвин» унес своего капитана в черные глубины Индийского океана.
«Корнуолл» обшарил место гибели рейдера и поднял из воды 53 германских моряка и 22 бывших пленных. После этого он полным ходом покинул могилу «Пингвина».
Глава 6.
Обреченный гигант
«Скажи, о прохожий, лакедемонянам,
что здесь мы лежим, исполнивши долг».
Надпись на памятнике в Фермопилах
Потопление «Пингвина» стало серьезным ударом для гросс-адмирала Редера. Он не только потерял 350 офицеров и матросов, которые пошли на дно вместе с кораблем, но также изобретательного и смелого капитана. На совещании с Гитлером в Бергхофе 22 мая Редер описал громкие успехи НК-33 и отдал должное его командиру, отметив, что его достижения даже более внушительны, чем действия прославившегося в годы Первой Мировой войны крейсера «Эмден». Смерть Крюдера, за которой через 2 месяца последовала гибель Гюнтера При-на, отбросила мрачную тень на это совещание. За день до этого корабли германского флота пришли в движение, начав операцию «Рей-нюбунг» — поход в Атлантику линкора «Бисмарк» и тяжелого крейсера «Принц Ойген» для действий против торгового судоходства. Операцию «Рейнюбунг» планировали долго и тщательно. В Атлантику были направлены несколько танкеров и судов снабжения, которые крейсировали в важнейших районах Норвежского моря и Северной Атлантики. Система радиоперехвата тщательно следила за движением союзных конвоев, словно кошка, которая, насторожив уши, ловит малейший шорох. Командование «Кригсмарине» имело все основания ждать от этой операции больших результатов. В начале 1941 года «Шарнхорст» и «Гнейзенау» совершили 2-месячное плавание и уничтожили вражеские суда водоизмещением 115622 тонны. Они также повергли в шок британское Адмиралтейство, которое оказалось неспособно эффективно противодействовать их тактике «бей — беги». Редер полагал, что удачный эксперимент следует повторить. Поэтому он решил отправить в море «Бисмарк».
Это был большой корабль. «Бисмарк» был заложен в 1936 году, а спущен в 1940 г. Он стал четвертым кораблем германского флота, носящим имя Железного канцлера. Первым был корвет, спущенный в 1877 году. Вторым был броненосный крейсер, построенный в Киле в 1897 году. Третьим мог стать линейный крейсер типа «Макензен», заложенный в годы Первой Мировой войны в Вильгельмсхафене, однако он не был достроен. Четвертый «Бисмарк» имел водоизмещение 41500 тонн, длину более 250 метров и ширину 36 метров. Он был защищен броней из закаленной стали, носящей имя бога войны Вотана. Пояс имел толщину 320 мм. Восемь орудий калибра 380 мм были расположены в 4 бронированных башнях. Они могли послать снаряды общим весом почти 7 тонн на расстояние 20 миль. Линкор также был вооружен 12 орудиями калибра 150 мм, 16 орудиями 105 мм, примерно 40 зенитными автоматами. Кроме того, он имел 6 торпедных аппаратов калибра 533 мм{12}, 4 гидросамолета и 2 катапульты{13}. Экипаж военного времени превышал 2000 человек. Машинная установка линкора состояла из водотрубных котлов высокого давления и турбозубчатых агрегатов. Три винта обеспечивали максимальную скорость более 31 узла. Вот таким был линкор «Бисмарк». Гордый, не испытанный, обреченный.
Линкор должен был сопровождать тяжелый крейсер «Принц Ойген». Он был назван в честь полководца XVIII века принца Евгения Савойского{14}. Во время войны его водоизмещение считалось равным 10000 тонн, но только после войны ошеломленные союзники узнали правду. На самом деле его полное водоизмещение превышало 19000 тонн. Крейсер вошел в строй в 1940 году. Он был вооружен 8 орудиями 203-мм в четырех башнях, 12 орудиями калибра 105 мм, 12 зенитными автоматами, 12 533-мм торпедными аппаратами. 4 винта позволяли крейсеру развить скорость 32 узла.
Сначала операция «Рейнюбунг» была назначена на апрель, и участие в ней «Принца Ойгена» не предполагалось. Гросс-адмирал Редер намеревался снова использовать «Шарнхорсг» и «Гнейзенау». Но на «Шарнхорсте» произошла поломка машин, а «Гнейзенау», стоящий в Бресте, был поврежден во время налета британских бомбардировщиков и временно вышел из строя. Поэтому вместо них к «Бисмарку» должен был присоединиться «Принц Ойген». После двух задержек, вызванных мелкими ремонтами, начало операции было назначено на 19 мая.
Это было очень благоприятное время для рейда в Северную Атлантику. 17 апреля была разгромлена Югославия, и германские войска через долину Вардара хлынули на юг. Они разгромили британские войска перед Фермопилами, где спартанский царь Леонид обессмертил свое имя. А теперь там лишь столбы коричневой пыли отмечали продвижение механизированных колонн Вермахта. Усталые и измученные, британские солдаты спасались бегством к берегам моря в надежде, что флот сумеет их выручить. Одна немецкая колонна прорвалась через Коринфский перешеек на Пелопонесский полуостров, другая ворвалась в Афины. Тень Перикла могла лишь с горечью смотреть, как германские солдаты маршируют между мраморных дворцов, возврат которых превышал 24 столетия.
На противоположном берегу Средиземного моря, в сухих и безжизненных песках Ливийской пустыни, англичане терпели одно поражение за другим, почти потеряв всякую надежду. Ведь там им противостоял лучший из германских генералов, знаменитый лис пустыни Эрвин Роммель, которого сам Уинстон Черчилль не постеснялся на заседании Палаты общин назвать великим полководцем.
Африканский корпус хитреца Роммеля четырьмя колоннами ударил по оборонительным позициям англичан, и те рухнули. Немцы двинулись через Киренаику от Агейлы на Тобрук. Крит, наш последний островной бастион на Средиземном море, был обойден с севера и юга, после чего немецкие парашютисты захватили его, увенчав новыми лаврами скипетр германских побед. Королевский флот буквально изнемогал под грузом свалившихся на него проблем. Пламя войны полыхало буквально по всей Атлантике. Флоту приходилось из последних сил удерживать Mare Nostrum и в то же время блокировать Арктику, чтобы не допустить прорыва германских кораблей.
Операцией «Рейнюбунг» должен был руководить главнокомандующий германским флотом адмирал Гюнтер Лютьенс. Для своих офицеров и матросов Лютьенс навсегда остался загадкой. Он женился поздно и был очень счастлив в браке. Лютьенс имел двоих детей, третий ребенок родился уже после того, как он погиб. Однако семейная жизнь так и не сумела вытравить из него привычки старого холостяка — тягу к одиночеству и педантичную пунктуальность. Его подъем по служебной лестнице до высокого поста командующего флотом (Flottenchef) был полностью оправдан его профессиональными качествами, продемонстрированными и на берегу, и в море. Но флот был для Лютьенса всей его жизнью. Его бескомпромиссные требования к подчиненным создавали образ человека жесткого и лишенного чувства юмора. Офицеры его штаба были убеждены, что адмирал уважал в людях только быстроту, точность и стоицизм. Он был несгибаемым человеком. Его верность долгу принесла Лютьенсу уважение старших офицеров. Самым бурным проявлением чувств адмирала была еле заметная улыбка. Он был совершенно одиноким человеком, которому было близко одно только море, но никто из людей.
Лютьенс долго думал над деталями операции « Рейнюбунг» и изучал карту Северной Атлантики. Он знал, что англичане, несмотря на сложную ситуацию на Средиземноморском театре, не убирают свои корабли из Скапа-Флоу. Поэтому Лютьенс решил, что 2 кораблей будет недостаточно, чтобы сыграть ту партию, которую ему предлагают. Если Королевский флот сосредоточит свои силы, находящиеся в Атлантике, «Бисмарку» будут противостоять 5 или 6 линкоров, не говоря уже об авианосцах, крейсерах и эсминцах. «Принц Ойген» никак не мог считаться достойным помощником в артиллерийской дуэли против 2 или 3 британских линкоров. Такие размышления заставили Лютьенса позвонить Редеру в Берлин.
— По моему мнению, герр гросс-адмирал, наши шансы на успех значительно повысятся, если мы отложим проведение «Рейнюбунга» до того дня, когда «Шарнхорст» и «Гнейзенау» смогут присоединиться к нам.
Редер потер подбородок и несколько минут в раздумье ходил по кабинету.
— Я понимаю, что именно прошу вас сделать, дорогой Лютьенс, — сказал он. — Но посмотрите на это с другой стороны. Ваше предложение означает отсрочку операции еще на месяц, и мы можем упустить момент. Пока англичане увязли на Средиземном море, мы должны попытаться перерезать их морские коммуникации. Я полагаю, что вы согласитесь,- у нас нет выбора.
Неизменное чувство долга вынудило Лютьенса ответить:
— Разумеется, герр гросс-адмирал, я готов выйти в море немедленно!
