Виктор Манойлин - Базирование Военно-морского флота СССР
В зоне строгого режима пешеходные дорожки делались из асфальта, чтобы в случае загрязнения асфальт можно было бы удалить и отвезти на площадку захоронения радиоактивных отходов.
Площадка захоронения радиоактивных отходов (одежда, ветошь, инструменты и т. п.) представляла собой герметичные железобетонные емкости, перекрываемые тяжелыми железобетонными плитами, которые можно было поднять только краном. Эти плиты играли двойную роль: первая — защита от радиации, вторая — защита от воров. В эти емкости попадала флотская одежда, в том числе знаменитые меховые «канадки» с капюшонами, вполне приличные на вид и пригодные для носки, но загрязненные радиацией. Несмотря на все инструкции, разъяснения об опасности и т. п., были случаи воровства этих курток с соответствующими негативными последствиями.
Технология хранения и приготовления ракетного оружия имела свои особенности. Первой из них был температурно-влажностный режим. Методики его расчета были, но не проверенные опытом камчатских условий. Понадобилось строительство одного опытного хранилища, на котором путем изменения толщины обваловки, температуры нагревательных приборов и режима вентилирования добились требуемых параметров.
Хранилища для ракет имели защитные ворота больших размеров. Процесс их открытия и закрытия при проведении транспортных операций по времени был достаточно продолжителен для того, чтобы в хранилище могла забежать крыса, а это уже беда, так как крысы грызут всю герметику, изоляцию и т. п. В проекте были предусмотрены переносные металлические щиты высотой около полуметра. Эти щиты перед открытием выставлялись с внутренней стороны ворот, после чего открывались ворота. Крыса не могла преодолеть вертикальную стену такой высоты.
Технология хранения и приготовления электрических и кислородных торпед существенно отличается от технологии хранения и приготовления парогазовых торпед, которые применялись на нашем флоте со времен Первой мировой войны. Это другой, несравненно более высокий уровень технической культуры. Особую тщательность и осторожность необходимо было проявлять при строительстве, а потом и при эксплуатации мастерских по приготовлению кислородных торпед. Все трубопроводы и арматура этих мастерских при монтаже тщательно и неоднократно промывались спиртом. Никакой другой технической жидкости, способной заменить спирт, в то время не было. Естественно, что процесс промывки трубопроводов вызывал повышенный интерес у всех категорий личного состава базы подводных лодок. Монтажники были людьми ответственными и все сделали добротно.
Основными способами защиты от оружия массового поражения были защитные конструкции сооружений, рассредоточение и дублирование. В то время еще не было разделяющейся боеголовки, поэтому предполагалось, что один ядерный монозаряд будет взорван или в центре всех площадок или над одной из них.
Главным поражающим фактором ядерного взрыва принималась ударная волна. Предполагалось, что тот объект, над которым произойдет взрыв, защитить не представляется возможным, надо защищать другие, аналогичные по назначению.
Площадки надо располагать на местности так, чтобы при взрыве над одной из них — к другой подошла ударная волна с давлением на фронте таких параметров, которое могут выдержать конструкции защитных сооружений.
Самым распространенным типом защитных сооружений, рассчитанным на восприятие давления ударной волны от 0,5 до 2 кг/кв.см, была конструкция из сборных железобетонных арок. Каждая арка собиралась из двух половинок.
Из одних и тех же арок можно было делать сооружение любой длины. С помощью обваловки их можно было отлично утеплять и маскировать. Более высокая степень защиты достигалась строительством подземных штолен или специальных фортификационных сооружений из монолитного железобетона.
По действующим в то время строительным нормам при бетонировании сооружений, в том числе сборных железобетонных арок, должен был применяться щебень из скальных пород повышенной прочности, например, гранита. На Камчатке таких скальных пород в непосредственной близости от мест строительства не было, и строительные организации стали применять для этих целей вулканический шлак, залежи которого находились рядом.
Московские контрольные органы запретили применение вулканического шлака для изготовления железобетонных арок, мотивируя свое решение отсутствием экспериментальной проверки прочности сооружений.
Инженерный и Строительный отделы флотилии провели такие эксперименты, в том числе и на статическую нагрузку. На одну из арок положили двойную нормативную нагрузку, под арку разместили главных инженеров Строительного и Инженерного отделов, сфотографировали и приложили к отчету среди прочих документов.
Объем проведенных испытаний московские контрольные органы признали достаточным и разрешили употребление вулканического шлака для монолитного и сборного железобетона при наземном строительстве.
Совершенствование и расширение системы базирования были одной из центральных задач советского Военно-морского флота, поэтому Военный совет ВМФ, Военные советы флотов и флотилий ежеквартально рассматривали на своих заседаниях ход строительства.
После смерти Сталина было утверждено новое Положение о Военных советах в армии и на флоте. На флоте Военные советы были трех уровней: ВМФ, флот, флотилия. В состав Военного совета КВФ входили командующий, начальник политотдела, начальник штаба, заместитель командующего и секретарь обкома партии.
Состав Военного совета персонально утверждался Центральным комитетом партии.
Были случаи, когда приказ о назначении заместителем командующего подписывался, человек работал в этой должности, но решение Центрального Комитета партии о его персональном утверждении членом Военного совета по каким-то причинам задерживалось. В этом случае он принимал участие в работе Военного совета как приглашенный.
Чтобы не запутаться в терминологии, в дальнейшем членом Военного совета, или сокращенно ЧВС, буду называть только начальника политотдела флотилии. Так он сам себя всегда величал, и так его называли на флотилии. К нему и обращались не по воинскому званию, как положено по уставу, а «товарищ член Военного совета».
Командующий Камчатской военной флотилией Г. И. Щедрин строительство считал одной из своих самых главных обязанностей, поэтому Инженерный и Строительный отделы находили у него полное понимание, помощь и защиту, что не исключало строгий спрос и контроль.
По Положению командующий флотилией должен был утверждать, согласовывать или подписывать громадное количество документации по линии Инженерного отдела. Значительная часть этой документации не требовала никаких специальных докладов и пояснений, но для дела промедление с подписанием было крайне нежелательно.
У командующего в распорядке было предусмотрено время для Инженерного и Строительного отделов, но он всегда находил возможность принять их начальников и подписать необходимые документы тогда, когда это было нужно для дела.
Начальник Инженерного отдела для учебы всегда брал меня с собой на доклад к командующему.
Разворот работ был большой, хлопот много, начальника Инженерного отдела часто вызывали в Москву, во Владивосток, в Ленинград, где решались вопросы обеспечения финансирования, поставок оборудования, принятия принципиальных проектных решений. Во время отсутствия начальника Инженерного отдела с докладом и бумагами к командующему ходил я. Если учесть и отпуска моего начальника, то мне довольно часто приходилось быть на докладах у командующего.
После двух-трех моих самостоятельных докладов командующему, я был вызван к члену Военного совета В. Д. Пилыцикову, который спросил у меня, почему я не докладываю ему предварительно те вопросы, с которыми я иду к командующему. По своей молодости и необученное(tm) искусству политеса я брякнул, что то, что я докладывал командующему не имеет никакого отношения к ЧВС. Пильщиков вытащил из сейфа Положение о Военных советах, утвержденное Центральным Комитетом партии, и дал мне его прочитать. Текст был на двух страницах, я быстро прочитал и сказал, что не нашел там ничего такого, что обязывало бы меня все вопросы предварительно согласовывать с ЧВС. Пильщиков указал мне в тексте такую фразу: «Военный совет обязан вникать во все стороны деятельности». Я прочитал и сказал: «Вникать — это не значит мешать нормальному ходу дел. Я буду вам докладывать главные вопросы, а бумаги пусть идут своим порядком». Пильщиков не стал дальше дискутировать и приказал мне впредь без предварительного моего доклада ЧВС к командующему не ходить.
Так как ЧВС вникал в дела не только Инженерного отдела, но и всех многочисленных структур флотилии, то в приемной у него всегда было много народа. Его адъютант пытался регулировать этот процесс, но постоянно бывали сбои, и я стал долгие часы просиживать у ЧВС в приемной. В первые два-три приема ЧВС внимательно, даже дотошно изучал существо вопросов. На следующих он стал упрекать меня в том, что я иду к нему со всякой мелочевкой.
