Пак Голь - Отечество
— Теперь они прямо на машинах устанавливают пулеметы. Видел, как заладили, сволочи! — выругался старший солдат.
Время близилось к полуночи, когда они добрались до большого шоссе. Отсюда, с высоты, казалось, что внизу двигаются цепочками светлячки: одни идут вперед, другие возвращаются назад. Заполночь движение машин заметно утихло. Трое начали спускаться вниз, осторожно ступая по крутому склону ущелья. Они прошли уже половину пути, когда их неожиданно выхватил из ночной темноты ослепительный луч фар и, будто подержав на ладони несколько секунд, отпустил. Так повторялось несколько раз, и каждый раз все трое припадали к земле, неподвижно лежали минуту-другую.
Вдруг сквозь шум моторов до их слуха донеслась неясная песня. Пело несколько голосов, монотонно повторяя один и тот же мотив какой-то модненькой песни. Когда немного утихал шум моторов, можно было с трудом разобрать некоторые слова:
Цветы, цветы полевые…
Родной дом, тоскую я,
Тоскую я по тебе…
У самой дороги возвышался большой бугор, на который натыкались лучи фар. Голоса будто раздавались оттуда. Немного погодя вместе с песней послышались и удары молотков о что-то металлическое.
— Что это?! Очень странно… — повел плечами старший солдат.
— Можно я взгляну?… — предложил его товарищ.
— Хорошо. Только быстро.
Солдат скрылся в кустах можжевельника. Минуты две-три опытный глаз мог бы заметить, как змеей извивается в кустах человек, но потом его поглотила ночная тьма. Встревоженный за товарища, Тхэ Ха припал к земле, стараясь уловить малейший шорох. Несколько раз, прощупывая придорожные кусты, пробегали лучи автомобильных фар и вновь наплывала темнота.
— Что это он так долго? — забеспокоился Тхэ Ха.
— Придет, — уверенно ответил старший солдат, усаживаясь на выступе скалы. Тхэ Ха казалось, что прошло часа два. На самом же деле — всего тридцать минут. Тхэ Ха невольно вздрогнул, когда рядом с ним раздвинулись кусты и из них появился разведчик.
— Ремонтируются, сволочи. Что-то с машиной неладно, — солдат снял фуражку и вытер взмокший лоб.
— Сколько машин?
— Две.
— А их?
— Четверо. Офицер и три солдата. Давайте пристукнем?
— Далеко от бугра?—после минутного молчания спросил старший солдат.
— Гранатой можно достать.
Время приближалось к рассвету. На черном бархате неба одиноко поеживался месяц. Машины теперь проходили еще реже и уже не целыми колоннами, а группами по две, по три, временами вспарывая ночь пулеметными очередями и навешивая над ущельем осветительные ракеты с синими змеиными языками.
Низко пригибаясь к земле, все двинулись вперед. Тхэ Ха замыкал маленький отряд. Он старался Держаться спокойно, но против воли движения были неуверенны, то и дело из-под ног срывались камни и с шумом скатывались вниз, увлекая за собой другие. Тогда идущие впереди солдаты останавливались и выжидали, пока не умолкал шум. Так добрались до бугра. Перед глазами Тхэ Ха неожиданно выросли две машины. «Не слишком ли близко подкрались, не заметят ли?» — встревожился Тхэ Ха.
Старший солдат подал сигнал проползти вперед еще несколько метров. Теперь, очутившись почти на самом гребне бугра, они как бы повисли над вражескими автомашинами. Казалось, стоит только протянуть руку — и ты достанешь до них.
У передней поднят капот, солдат, посвечивая карманным фонариком, копался в моторе. На задней машине кто-то пиликал на губной гармонике.
Тхэ Ха, чувствуя в руке холодеющую сталь, ждал команды. Но старший солдат не торопился, продолжая Наблюдать за врагом. Прошло еще несколько томительных минут. Рука устала держать гранату.
Из-за облаков вынырнул месяц, и Тхэ Ха увидел, что передняя машина доверху нагружена какими-то тюками, а в кузове второй копошатся два лисынмановца.
Старший солдат вдруг припал к земле и жестом приказал пригнуться. Ничего не понимая, Тхэ Ха низко опустил голову и плотно прижался к земле. Минуту спустя полосы фар, как гончие собаки, взметнулись на противоположный склон, и вслед за ними начал нарастать рокот моторов — шла новая колонна автомашин.
Когда Тхэ Ха вновь поднял голову, машины были уже далеко. Он увидел, как над головой командира взметнулась граната, и тотчас же почти инстинктивно кинул свою.
Бух… Бух… Бух…
От грохота уши будто заложило ватой. Синие вспышки разрывов выхватывали из темноты близлежащие деревья и склоны. Вслед за этим застрочили автоматы: та-та-та-та-та-та. В первое время Тхэ Ха не мог понять, кто это стреляет — свои или враги. Придя в себя, он оглянулся вокруг и, не увидев никого, испуганно вскочил на ноги.
— Эй, друг, спускайся сюда скорей!—старший солдат стоял в кузове передней машины и весело махал ему рукой.
Тхэ Ха уже подошел к машине, когда неожиданно открылась дверца кабины и оттуда выскочил человек, щелкнул зажигалкой, пытаясь поджечь что-то. Тогда Тхэ Ха, не раздумывая, бросился на него и крепкими, как клещи, шахтерскими руками стал душить. Подбежал молодой солдат и в упор выстрелил в лисынмановца из автомата.
— Готов, сволочь!
Тхэ Ха снял с убитого американский карабин и пояс с запасными обоймами.
Через несколько минут они уже были в лесных зарослях на противоположном склоне горы.
— Ты прямо-таки молодец, вовремя схватил его. А то бы он мог много беды нам натворить. Значит, их было не четверо, а пятеро… — похвалил Тхэ Ха старший солдат. — Ну как — не страшно было?
— Граната что-то очень быстро рвется… Вот у нас на шахте подожжешь запал и беги целых сто метров. А тут не успеешь и глазом моргнуть… — ответил Тхэ Ха.
— Граната — не динамит. Здесь с боевым оружием имеешь дело, понятно? Если кинул, то лежи, иначе самого стукнет… Ну, что, закурим, братцы?—Старший солдат открыл пачку американских сигарет. — Тоже трофей! А вот это одевай, а то скоро холодновато будет, — он протянул Тхэ Ха трофейную телогрейку.
Глава 18
Прошло несколько дней с тех пор, как Тхэ Ха примкнул к народноармейцам. Все больше людей встречалось на их пути, которые так же, как они, пробирались на север. Дорога проходила через горный хребет Нанним. Раньше здесь редко можно было встретить человека, — разве что охотника или заблудившегося крестьянина. Местность дикая, хозяйничали звери — лоси, косули, кабаны. До войны это была настолько глухая сторона, что голодные волчицы со своими выводками даже среди белого дня выходили на промысел. Но теперь тут пролегла дорога со свежими ссадинами от тяжелых гусениц тягачей и военной техники.
На этой дороге встречались самые различные люди. Среди них были и солдаты, отставшие от своих частей; и административно-хозяйственные работники, которые, эвакуируя свое хозяйство, не успели уехать вместе с другими; были и простые жители, которые покидали родные места. Неумолимый закон войны собирал их по каплям, и они, стекаясь сюда по трудным военным тропам, образовали широкое половодье, движение которого уже ничем нельзя было остановить. Время от времени здесь проходили части действующей армии, отряды местной самообороны. Враг хорошо знал, что эта свежепроторенная дорога полна всяких неприятных сюрпризов. По этой или по какой другой причине вражеские солдаты, видимо, обходили эти места, оставляя беженцев в сравнительном спокойствии. На всем пути не было населенных пунктов. Правда, изредка встречались бог весть как забившиеся в эту лесную глушь одинокие чиби крестьян, которых в мирное время еще не успели переселить, но они не в силах были обеспечить продовольствием такой огромный поток беженцев.
Разных людей встречали по дороге Тхэ Ха и его товарищи, но не было среди них ни шахтеров, знакомых Тхэ Ха, ни однополчан его товарищей. Они шли только втроем.
Однажды утром перегородил им дорогу довольно широкий плес горной реки.
— Кажется, что там, внизу, должен быть какой-то населенный пункт… — высказал предположение старший солдат.
По ту сторону реки, прямо под высокими крутыми обрывами, извивалась проселочная дорога.
— Может, до вечера переждать здесь?—обратился Тхэ Ха к своему вожаку.
— Посмотрим. Дальше видно будет.
Они, присев в прибрежных кустах, наблюдали за дорогой. Но она была безлюдна.
— Наверное, сюда еще не вступили враги, — сказал солдат.
— Не торопись, слышал пушечную пальбу?—ответил его старший товарищ.
И действительно, стреляли где-то на северо-востоке. А сегодня почему-то тихо. Неужели близлежащие районы уже захвачены и враг продвинулся дальше на север? Одно было ясно: проселочная дорога по ту сторону реки пока не контролируется врагом.
К полудню они спустились к реке. Судя по тому, как быстрины местами взметывали седые космы, ударяясь о невидимые камни, река не глубокая, ее можно перейти вброд. Линия берега была уже оторочена белыми кружевами тонкого льда. Нащупав мелководье, они прямо в одежде вошли в воду. Вода доходила чуть выше колена. Вот и другой берег. Кругом настороженная тишина. Тонкий лед на лужицах снова растаял под полуденным солнцем. К ногам прилипали пудовые комья грязи, затрудняя ходьбу. Но все трое находились в отличном настроении — в последнее время им редко приходилось шагать так открыто по дороге. Они шли против течения, к верховью реки.
