Алексей Соловьев - Не мир, но меч! Русский лазутчик в Золотой Орде
Кадану было велено до поры до времени оставаться в пределах подворья и ждать, когда его передадут великому хану. С Андреем же вообще бояре не общались, если не считать текущих распоряжений, это заставляло сердце биться непривычно тревожно. Впрочем, парень отныне не волен был в своих желаниях и поступках и целиком положился на волю Божью.
Федор Бяконтов вместе с Сорокоумом посетил Кутлук-Тимура, преподнес дары московского князя и уже смирившуюся со своей новой участью молодую славянку. Живой дар был явно оценен, и на просьбу Сорокоума передать великому хану о прибытии Кадана беглербек милостиво кивнул. В результате уже следующим вечером Симеон вместе с верным толмачом Федором был призван в загородную юрту повелителя Орды.
Джанибек вновь был вместе с Тайдулой. Красивая умная женщина явно держала все нити правления громадным государством в своих руках, не вмешиваясь при гостях, но явно оказывая влияние на сына на брачном ложе. Вот и теперь она сидела по правую руку от хана, чуть щуря свои удлиненные глаза и изредка поднося ко рту то виноградную ягоду, то кусочек медовой очищенной дыни.
— Где мой Кадан? — вместо приветствия резко спросил хан.
— Он ждет разрешения войти, великий!
— Пусть войдет!
Кадан предстал перед Джанибеком, не смея поднять глаз. Он пал на колени и прошептал:
— Прости меня, мой повелитель. Прости, госпожа! Я не смог выполнить ваше поручение в срок и успешно, но в том нет моей вины! Виновный в этом стоит рядом со мной!
Симеон вздрогнул. То, чего он опасался, произошло! Проклятый Андрей смог-таки поведать причину злоключений Кадана, и теперь все висело на тоненьком волоске. К счастью, великий хан не успел заметить гневного взгляда, брошенного на его бывшего тысячного.
— Сбрось халат! — нетерпеливо приказал Джанибек. Убедившись, что клейма на плече нет, довольно улыбнулся и только теперь перевел глаза на Симеона:
— Ты везучий, князь Семен! Везучим всегда сопутствует удача. Вот только наследника тебе твой Бог давать не желает! Хочешь, возьми за себя дочь Черкеса? Она народит тебе много багатуров?!
— Ты ведь знаешь, что я не имею права иметь больше одной жены, — вымученно улыбнулся Симеон. Джанибек затронул очень болезненную тему, уже второй ребенок от жены-литвинки уходил на Небеса, не прожив и двух лет. Великому князю казалось, что он знал причину…
…Он был еще молод, но отец уже брал сына в Орду, готовя его к умению управлять Золотоордынским улусом. Знакомство с эмирами, Узбеком, его женами. Месяцы жизни в непривычных условиях, вечном напряжении, необходимости говорить и делать порою не то, что хотелось бы. А в тот проклятый визит он еще вместе с братьями присутствовал при торжестве Москвы над Тверью…
Князь Александр Тверской, второй сын великого Михаила Святого, был призван ко двору Узбека. Еще ранее туда был отправлен его старший сын Федор. Минуло чуть больше года, как Александр был великодушно прощен великим ханом за Щелканово побоище, за долгие годы бегства от гнева Узбека. Тверич мужественно явился в ставку повелителя Орды и покаялся, готовый положить голову на плаху палача. Вместо гнева Узбек явил милость, одарив Александра ярлыком на Тверское княжество. Но укрепление позиций старого противника было не выгодно Ивану Калите, и он потратил массу сил и денег, чтобы вновь оклеветать гордого соседа и надолго вырубить тверской корень. Состоялся новый ордынский суд, на котором было приговорено казнить как отца, так и сына — тверичей…
Тогда Симеон ехал по торговой площади Сарая в окружении близких бояр и слуг. Наутро должна была свершиться казнь, и москвич не мог не испытывать угрызений совести. Он еще понимал неизбежность смерти Александра, но Федор!.. Только потому, что сын, только за то, что продолжатель рода и тверич? Они были почти одногодки, хорошо знакомы меж собой. И надо ж было такому случиться, что в ту злосчастную поездку судьба свела их еще раз! Последний…
Федора вели пешим на аркане со связанными руками. Увидев московского княжича, тверич чуть шагнул в его сторону и громко крикнул:
— Доволен?! Где ж ваш крест, где ваша совесть, Даниловичи?! Это ж вы сотворили все, ВЫ! Узбек пожалел отца, а Иван — нет! Род наш пресечь хотите?! Так будь же и ты проклят до конца дней твоих! Будь проклято семя твое, Семен! Будь проклят род твой до последнего колена!
Татары хлестнули коней, аркан уронил тверского княжича на землю и крик его пресекся. Пыльный хвост вскоре растаял, но Симеон еще долго не мог тронуть жеребца, потрясенный до глубины души. Он почувствовал, что подобное не может минуть бесследно, что и на том свете бедный Федор будет молить Господа о торжестве справедливости. А ведь по совести и впрямь прав был он!..
(Забегая вперед, скажу, что страшное предсмертное проклятие действительно сбылось! Три жены было у великого князя Симеона Гордого, но ни один из шести рожденных сыновей не преступил порог двухлетия. Умирали в первые дни после родов. Умирали от детских болезней. Умирали, будучи цветущими и здоровыми, от страшной моровой болезни, чумы, выкосившей каждого третьего в Европе. Возносились невинными ангелами на Небеса, искупая таким образом земные грехи деда своего и отца…)
— …Пей, князь, за свою удачу! Пей вино, пусть оно сделает твое лицо более веселым! Ты помог мне в трудную минуту, ты не пролил кровь дорогого мне человека, ты верен и честен, а значит — заслуживаешь награды! Ступай, Кадан, я уже обговорил все сегодня с Черкесом. Тебе укажут твой шатер! Будешь вновь, как и прежде, своей саблей охранять мой покой!
Кадан поднялся на ноги, попятился к выходу, но вдруг остановился:
— Прости мою дерзость, повелитель! Что ты уготовил для моего брата?
— Я еще не решил, как поступить с дерзким наглецом, осмелившимся надеть твое лицо.
— Прошу тебя, о великий! Не лишай его жизни, он лишь исполнял чужую волю. Я знаю, что именно он спас мою жизнь, так дозволь попросить за него?!
Радушная улыбка сползла с лица великого хана. Он пристально посмотрел на князя:
— Это действительно было так?
— Да, юноша и его родич просили за твоего слугу, но мы и сами не хотели никого убивать, поверь! Зачем напрасно проливать кровь, великий хан?
— Тогда будь спокоен, Кадан! Я тоже не хочу больше ничьей крови! Разрешаю удалиться!
Последняя фраза была равносильна приказу. Согнувшись в поклоне, юноша вышел задом на улицу.
— Какие милые и дружные братья! — впервые за все время подала голос Тайдула. — Я бы взяла второго в мою охранную сотню, повелитель! Подари мне его?!
— Он твой. Но давайте вернемся к судьбе ярлыка для нашего улусника. Ты будешь верным подданным, Семен? Исправно платящим выход, готовым по первому моему слову дать полки на помощь, не собирающим силы против меня и моих детей?
— Я буду верным твоим слугою, великий хан, клянусь крестом на груди и памятью моих предков! Я буду исправно и в срок платить дань, как и мой отец. Но и тебя попрошу помогать, когда мне станет трудно! А главное — верить мне!
— Ты веришь в честное слово между слугой и господином? — прищурился Джанибек.
— Верю! Я в этой жизни видел много бесчестия и не хочу более вершить его сам.
— Браво! — не удержалась и хлопнула в ладоши Тайдула.
Великий хан глубоко вздохнул и надолго замолчал. О чем думал он несколько долгих минут? О крови, через которую пришлось преступить самому? О печальных ордынских традициях, где сын был готов зарезать отца, ради торжества земной власти презрев и совесть и Коран?! О сидящем перед ним молодом князе, получившем стол свой также из обагренных алым рук отца? О том, что эта печальная череда будет тянуться и тянуться, пока кто-то не попытается прервать ее собственным примером…
— Я верю тебе, Семен! И я тоже обещаю поддерживать тебя все время и не наводить воинов на Русь, если ты сам не попросишь меня об этом. Или если не начнешь усиливать свой улус против меня!
— Я буду усиливаться, великий хан! Но не против тебя, у Руси есть более опасный и беспощадный враг. Это Литва и Орден, ты знаешь! И если нам не противостоять им вместе, они вскоре начнут заглатывать не только мои удельные княжества, но и твоих данников.
— Но ведь Ольгерд принял православие? — удивилась Тайдула.
— Ольгерд — умный и хитрый враг. Если ему будет выгодно, он не раздумывая сменит один крест на другой или просто выкинет его в придорожную канаву и вновь поклонится Перкуну. Его бог — власть, и на этот алтарь он положит все, даже совесть, о которой мы только что говорили!
Джанибек вновь надолго замолчал. Жестом предложил налить вина и угощаться сладостями. Наконец вымолвил:
— Я буду с тобою честен сегодня до конца, Семен! Ты получишь на днях от меня ярлык на великое княжение владимирское. Но я не хочу слишком сильной Руси, поэтому другие князья тоже получат ярлыки на великое княжение в своих улусах. Отныне выход мне они будут в своих землях собирать сами.
