Борис Васильев - Офицеры
Вскоре они нагнали хвост танковой колонны, которая двигалась в ту же сторону, но по параллельной шоссе дороге.
Танкист в шлемофоне, стоявший в люке последнего танка, равнодушно глянул на обгонявший их «газик» и вдруг поспешно нырнул в люк машины.
«Газик» обгонял колонну. Машина уже почти поравнялась с головным танком, когда тот внезапно развернул башню поперек шоссе, перегородив путь оружейным стволом.
— Что такое? — недоумевающе спросила Любовь Андреевна.
— Останови, — приказал Алексей Иванович.
«Газик» остановился, и генерал вышел из машины.
А из головного танка вылез молодой офицер в комбинезоне и побежал к генералу.
— Насовсем, товарищ генерал? — еще на бегу кричал он.
Танковая колонна остановилась. Из командирских люков выглядывали танкисты.
— В чем дело, подполковник Сергеев? — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, спросил Трофимов.
— Двенадцатый гвардейский танковый полк вверенной вам дивизии следует на боевые стрельбы. Докладывает командир полка подполковник Сергеев!
— Ну так следуйте.
— Слушаюсь, товарищ генерал. Вы только скажите, насовсем прибыли или нет?
— Освободите дорогу, подполковник Сергеев! — резко отчеканил Трофимов.
— Слушаюсь. Только скажите, вы насовсем прибыли или так, за вещичками?
— Да я вас под арест…
— Насовсем, Юра, насовсем! — засмеялась Любовь Андреевна.
— На-сов-сем!.. — повернувшись к колонне, протяжно и громко прокричал офицер. — Арестовывайте, товарищ генерал! С удовольствием!..
И, откозыряв, побежал к головному танку.
— Что значит арестовывайте?.. — вскипел Трофимов. — Что значит с удовольствием?
Грохот танковых моторов заглушил его слова. Мимо генерала одна за другой шли боевые машины, в каждом люке стоял командир и, вскинув ладонь к шлему, приветствовал своего командира. И Алексей Иванович поднял руку к козырьку.
А танки шли, как на параде, и лицо генерала постепенно светлело: он и в самом деле вернулся домой.
А в машине сидел суворовец Ваня Трофимов. Держа в руках шитую золотом парадную генеральскую фуражку, он восхищенно смотрел то на деда, то на идущие мимо грозные боевые машины…
Внук
Серьезное, сосредоточенное лицо тридцатилетнего капитана Ивана Трофимова.
Раздается размеренный командный голос:
— За успешное окончание военной академии и проявленные при этом выдающиеся успехи в освоении учебных дисциплин, а также за активное участие в научно-исследовательских работах приказываю наградить капитана Трофимова Ивана Георгиевича почетной золотой медалью…
Мужская вечеринка. Молодые офицеры празднуют окончание военной академии. Во главе стола — полный веселый усатый капитан-грузин.
— Водки нет и не будет, не просите и не ищите, — говорил он, расставляя на столе бутылки грузинского сухого вина. — Мы — наследники русского офицерства, а оно употребляло водку только в двух случаях: когда было слишком жарко и когда было слишком холодно. Я благодарен вам, друзья, что вы избрали меня тамадой, но предупреждаю, что тамада — главнокомандующий застолья. — Он встал, поднял бокал. — И первый наш тост всегда и везде — за родину-мать. Покоя ей, счастья, процветания, красивых дочерей и отважных сынов. Ура!..
— Ура! — дружно отозвались вставшие из-за стола офицеры.
Они выпили и с молодым аппетитом навалились на скромную закуску. За столом возникли веселое оживление, смех, шутки, а потом, как это всегда бывает, общий разговор как бы рассыпался по группам и парам.
— А все же ты счастливчик, Иван, — говорил рослый майор своему другу и соседу по столу капитану Ивану Трофимову. — Нет, не потому, что закончил курс с золотой медалью. А потому, что иметь двух таких дедов — все равно, что родиться наследным принцем.
— И я непременно этим воспользуюсь, — улыбнулся Иван. — Поплачусь бабке, она мобилизует резервы, и завтра я начальник штаба дивизии, как минимум.
— Нет, Ванюша, ты слишком хорошо воспитан для этого. Но твои непосредственные начальники, где бы ты ни служил, не имеют ни дворянских бабок, ни дедов с двумя академическими ромбами на генеральских мундирах. И они, исходя из доступного им понимания ситуации, будут всю жизнь подметать перед тобой твою военную стезю.
— Если бы я не знал тебя, майор Алеша, я бы решил, что ты — завистник, — вмешался тамада. — Но в тебе нет зависти, а есть тревога за друга и особая манера предостережения.
Офицеры рассмеялись.
— Но ты вовремя выделил среди нас Ваню Трофимова, — сказал тамада и встал. — Вряд ли за нашим столом найдется человек, у которого не пал бы смертью храбрых кто-либо из близких на Великой Отечественной войне, но… — тамада сделал паузу и поднял палец… — но только у Вани Трофимова погибли и отец, и мать. Только у него отец никогда не видел сына, а у Вани остались только их школьные фотографии. Так поднимем же бокалы, товарищи офицеры, за всех, кому не суждено было вернуться с войны. Вечная им слава, низкий поклон и вечная наша память.
Офицеры вытянулись, как на смотру, и медленно, торжественно осушили бокалы.
С пирушки Иван и майор Алексей возвращались поздно. В метро было гулко и пусто, уборщицы уже запустили свои громоздкие пылесосы, и у края платформы стояли только две припозднившиеся девушки.
— Следовательно, ты отрицаешь сам смысл героизма, — сказал Алексей, останавливаясь подле девушек и продолжая начатый спор. — По-твоему, в героизме есть нечто аномальное.
— Столько же, сколько и в гениальности, которая всегда есть аномалия естественного существования. Так и героизм есть самоотречение, мгновение, когда человек во имя исполнения долга или спасения других людей становится нравственно гениальным. Если вовремя подавить огневую точку, солдату не придется заслонять ее собственным телом, разве не так?
— Ну, знаешь, в бою могут возникнуть любые неожиданности, Ванюша.
— Могут, но их надо просчитывать и пытаться заранее свести к минимуму. Именно в этом и заключается долг офицера, как мне кажется. Исполнение его…
— «Пусть каждый исполнит свой долг», — с чувством процитировал майор. — Так, кажется, звучал приказ адмирала Нельсона перед Трафальгарским сражением? Кто тебя учил военной истории?
— Дед. Сначала в одиночку, а потом они принялись за меня вкупе со вторым дедом. И вечно спорили…
— Ой!.. — растерянно воскликнула белокурая девушка.
Из ее рук неожиданно выскользнула сумочка и упала на рельсы.
Из туннеля уже доносился гул подходившего поезда, но Иван не задержался ни на долю секунды. Он тут же спрыгнул на пути, поднял с рельсов сумочку, протянул девушке…
— Руку, Ванька!.. — крикнул майор.
Поезд уже показался из туннельной дыры, когда сильная рука друга буквально выдернула капитана Трофимова из-под колес на платформу.
Уже оглушительно свистела дежурная, уже бежал милиционер, и уборщицы побросали свои машины.
Но все четверо-двое молодых людей и две девушки — успели вскочить в распахнувшиеся двери вагона, которые захлопнулись перед самым носом рассерженной не на шутку дежурной.
А потом белокурая девушка и капитан Трофимов отправились в театр имени Ленинского Комсомола. Шел знаменитый в те времена «Тиль» с Караченцовым в главной роли.
А потом был зал Консерватории, где звучала Шестая симфония Бетховена. Белокурую девушку, так вовремя уронившую сумочку на рельсы, звали Леной.
А потом был Первый концерт для фортепьяно с оркестром. И Лена с Иваном, затаив дыхание, слушали Вана Клиберна.
Теплым летним вечером из Концертного зала расходилась публика.
— У меня никогда не было такой счастливой сессии, — сказала Лена Ивану, когда они вышли на площадь Маяковского. — И на экзаменах мне — тьфу-тьфу — везет, и… И вообще.
Она смущенно засмеялась и взяла Ивана под руку.
— У меня тоже, — сказал он. — Жаль, что дня на три-четыре нам придется расстаться.
— Ты уезжаешь к родным?
— Нет, в деревню. Ненадолго.
— Командировка? Или это секрет?
— Просто я получил письмо от бабушки. После долгой переписки с архивами ей все же удалось узнать, где погибла моя мама.
— Я понимаю, — она помолчала. — Но все же рискну показаться бестактной. Возьми меня с собой, Ваня. Пожалуйста. Может быть, тебе будет хоть чуточку легче.
— А как же очередной экзамен? — Иван остановился и взял ее за плечи.
— Я договорюсь. Ты как-то сказал, что ничего нет на свете важнее дружбы.
— Ленка! — он благодарно прижал ее к груди. — Завтра я беру три билета.
— Почему три?
— Потому что ничего нет на свете важнее дружбы…
Кто из них первым поцеловал другого, они так никогда и не смогли вспомнить…
Летний вечер. В сторону заходящего солнца шел пассажирский поезд.
Маленькая смоленская деревенька затерялась среди бедных полей и бесконечных березняков. Серые, кое-как отремонтированные, а то и вовсе заброшенные избы, среди которых новые постройки можно пересчитать по пальцам одной руки, потому что заросших пожарищ с остатками печей куда больше.
![Вуди Аллен - Секс-комедия в летнюю ночь [=Комедия секса в летнюю ночь]](/uploads/posts/books/228844/228844.jpg)