Александр Тутов - Русские в Сараево. Малоизвестные страницы печальной войны
Славан мне первому протянул фляжку: по традиции первым снимал пробу доктор.
Пятидесятиградусная сливовица огнем обожгла рот, аж слезы из глаз брызнули.
— Рану жжет! — пояснил я.
— Понимаем, — Вадим дружески хлопнул меня по плечу, затем сделал глоток из фляжки. — За победу!
— За победу! — подхватил Славан.
Потом минут пятнадцать мы наблюдали за башней, прикидывали, как лучше добираться до нее. Наконец, решили действовать.
Приготовились, настроились — и я побежал к башне. Вадим и Славан «выцеливали» окна-бойницы.
Я уже пробежал большую половину пути, когда заговорили автоматы Вадима и Славана. Значит, искомые нами усташи все-таки закрепились здесь.
Несколько пуль просвистело в опасной близости от меня. Бежал я зигзагами, меняя направление. Еще немного — и я упал за груду красного кирпича напротив входа в водокачку. Из-за дверей высунулся усташ и дал длинную очередь в мою сторону. Полетели осколки кирпича, но груда хорошо прикрывала меня.
Я выстрелил в ответ. Потом переместился и снова дал короткую очередь. Стрелял наугад — в сторону входа в башню, откуда палил усташ.
— Лех, это я! — крикнул Вадим, влетая ко мне за кучу кирпичей. Приземлившись рядом, он подмигнул. — Сейчас я этого стрелка выкурю!
— Надо бы! — кивнул я.
— Постреляй чуток, — попросил Вадим.
Я высадил в сторону водонапорной башни почти весь автоматный рожок.
За это время Вадим успел вскочить и прицельно метнуть фанату в дверной проем водонапорной башни — и снова залег. Ба-бах! Когда пыль рассеялась, Вадим осторожно выглянул из-за кирпичей.
— Ну как? — поинтересовался я.
— Как в аптеке! Лекарство подействовало! Усташ готов! — гордо отрапортовал он, готовя на всякий случай еще одну фанату. — Фирма веников не вяжет! Теперь интересно другое: сколько их там еще осталось?
— Четверо-пятеро, — прикинул я.
— Сейчас Славан подбежит, тогда пересчитаем! — хитро улыбнулся Вадим.
Славан присоединился к нам буквально через полминуты.
— Неплохо, — сказал он Вадиму. — Всякие Рэмбо и в подметки тебе не годятся!
— Конечно, не годятся! — поддержал я. — В кино воевать завсегда легче и веселей! С киношными-то врагами!
— Ладно вам комплименты отвешивать, а то я как красная девица растаю. Вот и конец мне придет! А нам некогда здесь залеживаться!
— У тебя же еще фаната есть? Я и свою пару тебе с удовольствием отдам! — сказал Славан.
— Давай! Я сейчас фанату в нутро водокачки кину, а вы с ходу вперед!
Вадим снова стал серьезен.
— Приготовились! — прошептал он, извлекая фанату, затем вторую, вырвал чеку одну и чуть позже — другую. Теперь время пошло на секунды. — Пошли!
Он метнул первую фанату наугад. Потом вскочил и уже прицельно метнул вторую внутрь водонапорной башни. После взрыва ко входу устремились я и Славан. Не останавливаясь, в чрево водокачки вбежал Славан, а за ним я.
Славан опережал меня на пару ступеней. Первый враг попался на втором лестничном проеме. Он начал стрелять, но Славан оказался точнее. Усташ мешком свалился сербу под ноги.
Но больше никого в башне не оказалось. Ни Рады, ни америкоса со снайперской винтовкой… Никого! Ни-ко-го! Напрасно мы обшаривали помещение водонапорной башни, заглядывали во все углы. Нигде кроме пары трупов никаких следов противника! У меня похолодело внутри от дурного предчувствия.
— Славан! — выдавил я. — Скорее вниз! Это — ловушка! Мы просто лопухнулись. Америкоса искать надо в другом месте!
— Печка матерна! — выругался Славан и побежал за мной вниз.
Позабыв про осторожность, мы со Славаном выскочили на улицу. Самые мрачные опасения подтвердились. Нас ждали четверо: америкос с неразлучной «снайперкой» в руках, здоровяк Фридман в майорских погонах, Рада и мордоворот в форме хорватского гвардейца. Но самое страшное… Я увидел распростертое тело Вадима в луже крови. Столько всего пройти — и погибнуть!
Мы выскочили прямо под дула автоматов. Терять было нечего, и мы с ходу приняли бой.
Точнее, попытались! Я забыл перезарядить автомат, и он, выплюнув пару пуль, замолчал. Однако мордоворот-гвардеец рухнул наземь.
Славан успел больше — сделал несколько автоматных очередей, но пули усташей сразили его. Серб осел на колени, потом завалился на левый бок.
Меня пули пощадили, только одна оцарапала правое бедро. Я пошатнулся, но устоял.
— И как рус хочет умереть? — злорадно хохотнул майор Фридман. — Набегался?
Тут что-то сказал американец, удивленно глядя на Раду. Та что-то громко говорила на сербско-хорватском. Я не все понял.
— А пошли вы со своей заботой о хорватском народе! — кричала она. — Плевать вам на людей! Лишь бы крови побольше! Очередной обман! Я искала американца-снайпера, чтобы воевать с врагами! А вы хотите устроить очередную провокацию, чтобы вновь убивали людей, чтобы вновь лилась кровь! Сволочи! Да, я сохранила ему жизнь — этому русскому доктору! Он хорватскую бабку спас! Он заслуживает жизнь! А вы — сволочи!
— Рада, что с тобой? Этот русский запудрил тебе мозги! Он — враг! — попытался остановить ее майор.
— Совсем нет! Рус, я иду к тебе! — Рада повернулась к Фридману и янки и, наставив на них дуло узи, стала медленно пятиться ко мне.
— Дура! — крикнул Фридман.
— Была дура! — ответила Рада. — Теперь нет!
Она приблизилась ко мне.
Фридман выстрелил в нашу сторону.
Рада вскрикнула… Что-то сильно ударило меня в бок, потом еще…
Темень в глазах…
«Рада… Рада…»
14
Я открыл глаза. И первое, что увидел, — это лицо Рады. Красивое лицо. Но в ее глазах была боль, тоска и не было жизни. Из уголка рта тоненькой струйкой стекала кровь.
Это невозможно! Так не должно быть! Хотелось завыть!
— Ю фул, Рада! — это сказал янки.
— Идиотка какая! — произнес майор Фридман на сербско-хорватском. — Одна из лучших была! Свихнулась на этом русском! Без нее нам будет сложнее! Но задание надо выполнить все равно. Вы должны обстрелять «миротворцев», а также подстрелить парочку женщин или детей в мусульманском квартале Сараево! И получите круглую сумму в вашей родной валюте!
— О’кей! — ответил янки.
Его не надо было агитировать.
— Мистер Джон, кажется, этот русский шевелится! — Майор Фридман передернул затвор.
Я попытался подняться, но почувствовал острую боль в ногах. Они были пробиты пулями.
— Хотьите достойно умьереть! — почти на правильном русском произнес майор Фридман. — Не буду закатывать рьечи! Это не кино! Поэтому скажу просто: гуд бай! — И майор вскинул автомат.
Но тут раздалась очередь. Это смертельно раненый Славан, придя в себя, собрал последние силы, и, превозмогая боль, выстрелил во Фридмана. Тот взвыл и рухнул навзничь.
Янки выстрелил в Славана. Пуля угодила сербу в горло. Славан затих. Этих мгновений мне хватило, чтобы подобрать автомат лежавшего поблизости убитого усташа и открыть огонь. Янки побежал, не разбирая дороги.
Мои руки тряслись, и мне никак не удавалось попасть в бегущую мишень. Щелчок! Кончились патроны в магазине… А янки все бежал и бежал! Злясь и желая отомстить, я пополз к автомату Славана. Я почти добрался, протянул руку к автомату… И тут все вокруг загрохотало! В небо взлетали груды земли! Снаряды и мины ложились вокруг водонапорной башни. Я не мог допустить, чтобы мины и снаряды изуродовали тела Рады и Славана. Корчась от боли, я затащил их по очереди в башню. Вернулся за телом Вадима, подполз к нему. Комбинезон на его спине был разорван пулями от снайперской винтовки. Беспокойное сердце бравого десантника, воевавшего в Анголе, Афганистане и Приднестровье, перестало биться на земле Сербии.
И тут рвануло за моей спиной… Я хотел что-то сказать… Но… Потом перед моими глазами появилось улыбающееся лицо Рады. «Рада, я иду к тебе!» — прошептал я.
15
Очнулся я только в госпитале. Не сразу понял, где нахожусь. Белый потолок, белые простыни.
— Очнулся! — послышался радостный голос.
Я с трудом повернул голову. На соседней койке лежал раненый в ногу Сергей. На другой — Неделько. Я был рад их видеть. Рад? Я вспомнил Раду. Рады больше нет! Вадима больше нет! Славана больше нет! Мишки больше нет! Их больше нет! Захотелось завыть, закричать!
— Сколько дней я был без сознания? — с трудом проговорил я.
— Всего два, — сказал Сергей. — Тебя наши разведчики обнаружили. Повезло, что под обстрелом уцелел. Трудно сказать, от чьей мины ты пострадал. И сербы, и бошняки, услышав пальбу у водонапорной башни, принялись палить из пушек и минометов.
— А снайпер-американец… Он успел убежать, — прошептал я.
