София Черняк - Луч во тьме
Крепко спит Кочубей. Тамара прикрыла дверь в его комнату и стала за наборную кассу с верстаткой в руках. Она не раз пробовала осилить наборное дело и кое-какой опыт уже накопила. Не спеша ставит буковку к буковке, из них получается строка, за нею — другая… Не боги горшки обжигают! Она улыбнулась при мысли о том, какое сделает лицо Григорий, когда утром, проснувшись, увидит несколько десятков листовок с последним сообщением Совинформбюро, которое накануне передал ей Борис.
Недавно Кочубей сказал, что, по его подсчетам, подпольная типография сможет скоро отметить большое событие — выпуск стотысячной листовки. Что ж, пусть в этом подвиге будет и маленькая доля ее труда.
Глава седьмая.
ЖЕРТВА ФАШИСТСКОЙ ПРОВОКАЦИИ
Словаки Пауль Коруньяк и Карл Ботка — солдаты отряда по охране участка железной дороги Круты — Плески — зачастили к Ивану Васильевичу Помазу. Вначале они приходили, как в библиотеку, — менять книги. Но постепенно привыкли, стали общительнее и откровеннее. Рассказывали доктору об отчем доме, о тоске по близким, по родине.
— Зачем ты их приваживаешь? — нервничала Анна Тимофеевна. — В селе есть библиотека, пускай туда и ходят.
Действительно, гости сейчас совсем некстати: дом врача стал главной конспиративной квартирой партизанского отряда, действовавшего в Ичнянском лесу. Здесь встречались подпольщики, сюда приносили оружие и медикаменты для отправки в лес. Но все же Иван Васильевич решил не закрывать дорогу солдатам в свой дом. Даже если комендант подослал солдат, чтобы вести наблюдения за квартирой врача, то и в этом случае не следовало показывать, что здесь боятся посторонних.
Пауль и Карл приходили к Помазам почти каждый вечер. Однажды Пауль сказал:
— Меня назначили переводчиком при шефе станции. Вчера он телеграфировал в Ровно, что дорогу между Броварами и Бобриком за последние месяцы подрывали десять раз, и просил прислать в Круты отряд карателей. Нужно бы предупредить партизан.
Иван Васильевич равнодушно заметил:
— Откуда мне знать, где те партизаны… — и подумал: «Неужели это гестаповская ловушка? Если, мол, партизаны окажутся предупрежденными о вызове карательного отряда, доктор Помаз с партизанами заодно…» И все же Иван Васильевич предупредил партизан о том, что передал ему Коруньяк.
Пауль не соврал: в Крутах появился отряд эсэсовцев. Вскоре подпольщики получили новое подтверждение о том, что Пауль и Карл не шпики.
Поздним вечером к Помазам кто-то постучался.
— Откройте, скорее откройте! — услышал Помаз тревожный голос Пауля.
Доктор впустил его.
— Иван Васильевич, беда! Рано утром в Черняховку выезжает отряд карателей. Им приказано схватить комсомольца Нещерета и его дружков. Это будет на заре.
Врач остолбенел. Он едва собрал силы, чтобы притворно возмутиться:
— Почему вы мне об этом говорите? Я ведь не атаман у этих партизан.
Коруньяк смущенно мял в руках шапку, затем молча повернулся и ушел, а Помаз схватил свой саквояжик и вышел из дому. Медлить было нельзя.
…В черном лесу — тишина. Замерли, словно прислушиваясь к чему-то, вековечные дубы. Доктор спешил к Федору Романенко, надеясь, что тот найдет способ предупредить партизан о нависшей над черняховцами опасности.
Вот и хата Романенко, но Федора дома не было: недавно он повел людей в отряд. Возле опечаленного Ивана Васильевича вертелся сын Федора — маленький щуплый мальчонка.
— Я знаю, куда идти. Пошлите меня, дядя Ваня.
Помаз поглядел на жену Федора. Она кивнула головой, и доктор сказал мальчику:
— Поскорей найди Василия Филоненко и передай ему эту записку. — Иван Васильевич наскоро набросал несколько слов. — Если схватят немцы, записку проглоти, слышишь? Никому, кроме отца или дяди Василия, не отдавай. И на словах запомни: в Черняховку поехали каратели арестовать его племянника Николая. Понял?
Мальчик кивнул и побежал отыскивать Филоненко, но было уже поздно. На рассвете в Черняховку влетела машина с эсэсовцами. Они схватили Николая Нещерета, его дружков Василия и Сашку, Николая Зеленского, Лаврентия Москаленко.
— Допрыгались, голубчики! — кричала какая-то злая женщина. — И на вас нашлось божье наказание.
Эсэсовцы швырнули арестованных в машину и умчались. А в это время из лесу выкатилась подвода. Партизаны, сидевшие рядом с Василием Филоненко, были вооружены. Василий остановил коня возле усадьбы Якова Бородая.
— Так получилось, — грустно рассказывал им Бородай. — Я просил, даже приказывал уходить им в лес, а им все мало было: дескать, еще больше соберем оружия для партизан.
Провал в Черняховке очень опечалил подпольщиков. Единственным утешением было то, что Коруньяк и Ботка и в этот раз сказали правду" Неужели они настоящие друзья? Может быть, их следует привлечь к подпольной борьбе?
Анатолий Бендысик, Василий Филоненко и Иван Васильевич посоветовались и решили послать в Киев Анатолия, чтобы тот разыскал Кочубея. Такой случай нельзя было упускать, но без ведома Кочубея они не решались привлекать в подпольную организацию солдат немецкой армии.
Три дня бродил Анатолий по Киеву, но Кочубея найти не мог. Когда он совсем уже потерял надежду отыскать Кочубея и собирался возвратиться домой, неожиданно встретил на бульваре Шевченко своего нежинского друга — Шешеню. Николай выглядел франтом и прогуливался с пышной дамой. Анатолий даже не решился остановить его, боясь, не переметнулся ли Шешеня к врагам, но, к счастью, Шешеня сам заметил Бендысика.
— Колька, друг, поговорить нужно…
Шешеня повел Анатолия на Подол. Красивая пани, хозяйка квартиры, оставила их вдвоем. Бендысик обо всем подробно рассказал другу. Шешеня ответил:
— К сожалению, увидеть сейчас Кочубея тебе не удастся. Я сам поговорю с ним. А ты тем временем отдохни.
Шешеня возвратился вечером и сообщил Анатолию, что Кочубей посоветовал привлечь солдат Пауля и Карла к работе организации. Анатолий Бендысик в тот же вечер вернулся в Круты.
2.
Час встречи с представителем Москвы приближался. Завтра утром все должно решиться. Ночь Лисовец провел без сна. Вдруг тревожные мысли стали одолевать его. Он думал: «Может быть, Кочубей прав и туда действительно не следует идти? Ведь я совсем не знаю этого Алешку Малого».
С Малым его познакомил Петр Сорокин, а к Сорокину его привел бывший директор гостиницы из Львова Яшка, который живет теперь в Киеве на нелегальном положении.
Лисовец понимал, что затевает очень рискованное дело, но он боялся упустить случай связаться с Центральным Комитетом. Когда еще может представиться такой случай? А без прочных связей с Большой землей дальше работать невозможно. После долгих мучительных раздумий Лисовец решил: «Пойду. Если это провокация, погибну один, никого за собою не потяну». В отвороте пиджака он зашил ампулу с ядом.
И вот Лисовец идет на встречу, от которой так много ждет. Алешка Малый остановился у большого здания на углу Караваевской и Владимирской улиц и сказал:
— Здесь…
Поднялись на третий этаж. Алешка оглянулся: не следят ли за ними. На лестнице было пусто. Четыре раза постучал в стенку. Дверь бесшумно отворилась. Ребята оказались в темной передней.
— Пожалуйста, пожалуйста, — раздался тихий голос.
В просторной, чистой комнате за письменным столом сидел человек. Он поднялся навстречу прибывшим.
— Радый бачити вас, товарищи. Сидайте.
Дмитрий внимательно рассматривал представителя ЦК. Легкая седина придавала его лицу солидность. Движения уверенные. Чистая украинская речь. От всей его фигуры веяло достатком, благополучием.
«Вот это конспирация!» — восхищался Лисовец.
— Моя фамилия Иванов, а вот мой документ, — сказал хозяин и предъявил Лисовцу удостоверение работника ЦК партии Украины. — А где ваши документы?
Лисовец пожал плечами.
— Какие же у нас документы… Мы на нелегальном.
— Весьма признателен за объяснение, — усмехнулся Иванов. — Но ведь я должен знать, с кем разговариваю. Не так ли?
— Мы подпольщики.
— Понимаю. А какие у меня основания вам верить?
— Но меня знает товарищ Малый…
— Не будем терять времени. Я не для того прыгал с парашютом, добирался сюда, преодолевая столько опасностей, чтобы так безрассудно рисковать. Я должен получить полный отчет о работе. За тем, собственно, и командирован сюда. Приготовьте список членов организации и отчет о работе. Если ваш доклад не вызовет у меня сомнений, передам вам новое задание, деньги, радиоаппаратуру и все необходимое.
Лисовец молчал, не зная, как реагировать на эти слова представителя ЦК.
Иванов закурил ароматную папиросу, вежливо предложил:
— Пожалуйста, товарищи, присоединяйтесь, — и раскрыл большой серебряный портсигар.
