Алексей Чхеидзе - Записки дунайского разведчика
— Дюрка, Дюрка…
Но смертельно раненный Дюрка не отвечал. Янош тоже был тяжело ранен. Кровь заливала его голову. Осколки попали в руку, ногу, грудь. Он был без сознания. Оттащив друга к стенке дома, я быстро перевязал ему голову. Мертвого Дюрку передал венгерским солдатам, а раненого Яноша я понес в тыл. На мое счастье, скоро увидел нашу санитарную машину.
Сдав раненого, вернулся в отряд Кёссеги. Он продолжал наступление, продвигаясь к Королевскому дворцу. Будайский полк, несмотря на большие потери, наступал успешно. Во многом его успеху способствовал штурмовой отряд Кёссеги. В этом бою неотступно следовали вперед, показывая пример бесстрашия, Батори Бела, Ахел Дюла, Ласло Ференс, Варга Габор, Бурка Эндрэ. Мы, трое разведчиков, не отставали от наших боевых друзей. Вот уже впереди виден Королевский дворец. В это время, получив тяжелое ранение, упал на землю Виктор Калганов.
Росли наши потери, и все меньше и меньше метров оставалось до цели нашего наступления. В ночь на 12 февраля Оскар Варихази ввел в бой свежие силы. Его заместитель Арпат Панграц лично повел в бой резервный батальон. Боевые корабли Краснознаменной Дунайской флотилии огнем корабельной артиллерии поддерживали наступающих.
Наконец морские пехотинцы 83-й бригады и бойцы Будайского полка ворвались в Королевский дворец, сопротивление противника было сломлено.
Утром 13 февраля, после боев за Будапешт, продолжавшихся три с половиной месяца, в городе прекратилась канонада и наступила тишина. Из подвалов выходили уцелевшие жители. Они плакали от счастья, благодарили нас — советских воинов, принесших освобождение венгерской столице.
Запомнился мне еще один эпизод в Будапеште. На следующий день в Буде у горы Геллерт (теперь гора Свободы) собрался весь Будайский полк. Мы, разведчики, тоже были приглашены на эту встречу. Ряды полка заметно поредели. Я стоял в строю рядом с Альбертом Кёссеги.
В наступившей тишине прозвучали слова Оскара Варихази:
— Дорогие боевые друзья! Во время боев за освобождение нашей столицы Будапешта наш Будайский полк понес значительные потери. Но они были не напрасны. Мы, венгры, плечом к плечу с советскими воинами боролись против фашистов. Совместно пролитая кровь навеки скрепила дружбу наших народов. Спасибо советским воинам-освободителям!
Вскоре начальник штаба флотилии поручил нам произвести разведку всех взорванных мостов и найти проход для кораблей Дунайской флотилии.
Разведчики были разделены на несколько групп. Нашей четверке (Глобе, Жоржевичу, Гуре и мне) поручено было обследовать цепной мост, который подходил с севера к острову Маргит.
У нас была шлюпка. Мы вооружились длинным шестом и делали промер в районе моста. (После войны здесь был построен новый мост.) Наша цель — обнаружить подводные препятствия, которые могли помешать проходу кораблей флотилии. Работа предстояла нелегкая, на холодном ветру. Находились мы на шлюпке до позднего вечера. Потом возвращались в дом тётушки Илонки. Сразу же заваливались спать, но ко мне сон не шел.
Небольшая контузия, полученная при штурме Королевского дворца, давала себя знать. Заботливая тетушка Илонка заметила, что я нездоров, и предложила сходить к профессору Масонию Ласло, который жил неподалеку от нашего дома. Тетушка вызвалась проводить меня к нему.
День был пасмурный. Всюду стояли лужи. И Дунай, серый, хмурый, нес к устью всякую рухлядь, обломки досок и бревен.
На улице было многолюдно. Приятно было видеть, как город возвращался к мирной жизни. Но на каждом шагу война напоминала о себе воронками на улице и тротуарах, разрушенными стенами домов.
Мы свернули на какую-то улицу, ведущую к Дунаю, и подошли к одноэтажному дому, где жил профессор. Дверь нам открыла женщина. Она попросила подождать в приемной, так как профессор принимал раненого советского офицера. Мы присели на диван. Здесь же лежал офицерский китель с погонами подполковника.
Вскоре из кабинета вышел подполковник с забинтованной грудью. Он набросил себе на плечи китель. И сказал еще:
— Профессор Ласло чудесный доктор. Он помог уже нескольким советским воинам. Чтобы не ложиться в госпиталь, приходится пользоваться его помощью.
Сорокалетний профессор с энергичным приветливым лицом, поговорив с тетушкой Илонкой, стал расспрашивать меня о болезни. Я начал понимать венгерский язык, но говорить на нем, конечно, не мог, поэтому стал объяснять, что произошло со мною, по-немецки. Сказал, что после контузии появились головные боли и бессонница.
Профессор внимательно осмотрел меня, выписал какие-то таблетки, сделал укол в руку и сказал, что трое суток надо ходить к нему на уколы.
Я лечился старательно, и вскоре головные боли и бессонница прошли.
После войны я разыскал профессора Ласло и восстановил с ним переписку. Живет он по-прежнему в Будапеште, работает в поликлинике, тепло вспоминает советских воинов-освободителей. Несмотря на солидный возраст, профессор Масоний Ласло сохранил большую работоспособность. У него хорошая память. В день освобождения Будапешта от него обязательно приходит поздравительная открытка.
В Венгрии у нас осталось немало друзей, в числе их и профессор Ласло.
Во второй половине февраля мы, разведчики, продолжали обследование разрушенных мостов. Фашисты разрушили не только мосты, но и железную дорогу, а Дунай заминировали.
Ответственную работу предстояло выполнить тральщикам флотилии первого дивизиона, которым командовал капитан-лейтенант Гриценко. И они с этим заданием успешно справились. Дунай был очищен, от мин.
Из Советского Союза венгерскому населению пришла помощь. Сюда было доставлено топливо и продовольствие, медикаменты и строительные материалы.
Помню, как дружно население очищало улицы от завалов, с какой гордостью вставляли стекла. В домах вскоре появился газ и электричество. Начали работать магазины и столовые, школы, больницы и клубы.
В марте советские инженерные части буквально в считанные дни построили деревянный мост на Дунае через середину острова Маргит. По нему с утра и до поздней ночи потянулся сплошной поток возвращавшихся в столицу жителей. Через него шли автоколонны с грузами.
Гура вручил мне пакет с донесением об обследовании будапештских мостов и приказал его доставить старшему морскому начальнику капитану 2-го ранга Шальнову. Мы с Жоржевичем вышли вместе. На набережной сели в шлюпку. Любиша взялся за весла. Я сидел на корме как пассажир. Шлюпка подошла к левому берегу у площади парламента. Я махнул рукой другу на прощание. Ему предстояло возвращаться обратно.
Старший морской начальник размещался близ Западного вокзала. Капитан 2-го ранга при мне вскрыл пакет, прочел и остался доволен нашей работой. Тут же он приказал доставить донесение начальнику штаба флотилии. Я уже собирался уходить, когда Шальнов открыл ящик письменного стола и протянул мне металлическую пластинку.
— Вчера из военной автоинспекции получил для твоего мотоцикла номер. Теперь ты сможешь на нем разъезжать по всем правилам.
В марте наши разведчики обследовали фарватер Дуная выше Будапешта. Удалось найти безопасный проход для кораблей, отметить его на карте. Каждое утро я на своем мотоцикле со служебным пакетом уезжал из Буды на левый берег венгерской столицы. И каждый раз в Пеште навещал нашего раненого командира Калганова. Он находился в очень тяжелом состоянии.
Пришел приказ двигаться дальше. Утром 9 марта я заехал за студенткой Мари Кочиш. Эта венгерская девушка очень помогла нам во время боев за Будапешт. Мы считали ее своею. Поэтому и прощаться с Калгановым решили заехать вместе.
Я заехал за Мари на мотоцикле. Она очень обрадовалась, разыскала где-то цветы, и вскоре мы покатили к госпиталю.
Дежурная в вестибюле уже знала нас. Она выдала халаты и разрешила пройти на второй этаж. Калганов лежал у окна в маленькой палате. Переломанная правая нога его была в гипсе. Раненая грудь и рука перевязаны бинтами. Вдобавок воспалилось и старое осколочное ранение в голову. Наш командир лежал бледный и похудевший, но он не спал. Услышав шорох рядом, открыл глаза. Мы с Мари приблизились к кровати. Увидев нас, старший лейтенант обрадовался. Он почти шепотом поздоровался с нами.
Мари нашла пустую стеклянную банку, из графина налила в нее воду. Подвинула букет поближе к изголовью. По-русски она говорила плохо, но все-таки сказала на ломаном языке:
— Виктор Андреевич, эти цветы вам от нас Алешей.
Калганов пересохшими губами ответил:
— Спасибо.
Я достал сверток с таблетками, которые предварительно успел заполучить у доктора Ласло.
— А вот эти таблетки помогают сбить жар. Это лекарство прислал вам профессор Масоний Ласло. Он очень хочет, чтобы вам стало легче и вы быстрее поправились.
