Хайнц Конзалик - Штрафбат 999
Восемь дней спустя после прибытия батальона на место до Орши добрался и госпиталь. Авангард составил Якоб Кроненберг с еще четырьмя солдатами. И сразу же отправился на поиски Эрнста Дойчмана. Ему было сказано, что Дойчман в составе 2-й роты находится под Горками. Явившись для доклада о прибытии к гауптману Барту, Кроненберг пережил небольшой шок.
— Хорошо, что медики наконец прибыли! Госпиталь будет располагаться в Борздовке, на берегу Днепра. Оттуда удобнее охватывать все роты батальона. Пока что у нас 17 человек убитыми и 36 ранеными.
Якоб Кроненберг покидал штаб батальона не в самом лучшем расположении духа. Он был весьма обеспокоен тем, что госпиталь решили разместить бог ведает где, а не в самой Орше. Впрочем, в глубине души он ожидал подобного — в конце концов, это все-таки штрафбат, — но когда его поставили перед фактом, Кроненберг расстроился вконец. Как только на следующее утро штабсарцт батальона доктор Берген на вспомогательном санитарном поезде прибыл в Оршу, Кроненберг незамедлительно связался с ним. Доктор Берген как раз дожидался транспорта, чтобы погрузить на него медикаменты, койки и другое госпитальное оборудование. Доктору Бергену все же удалось выбить себе ассистента, молодого младшего врача. Новичок был по специальности хирургом, но никакого опыта военно-полевой хирургии не имел, как и фронтового опыта. Чему удивляться — он был на должности ассистента в тыловом варшавском госпитале. Это был узкогрудый, ничем не примечательный человек, хрупкий, как девушка. Впечатление беспомощности усиливалось длинными ресницами и смущенным выражением лица. В общем, доктор Берген был не в восторге от своего нового помощника. В госпитале его присутствие почти никак не ощущалось. Лишь раз он решил выбраться из бесцветной анонимности. По пути на фронт они на один день задержались в Борисове. И на одном из городских перекрестков стали свидетелями аварии: грузовик, перевозивший боеприпасы, столкнулся с небольшим вездеходом. Из превратившегося в груду металла вездехода вытащили молодого лейтенанта, левая нога которого выше колена представляла собой окровавленные лохмотья. Из разорванной артерии ритмичными толчками хлестала кровь. И, надо сказать, новичок не растерялся: произвел ампутацию прямо там же, на перекрестке, рядом с искореженным вездеходом. И с того дня доктор Берген резко изменил к нему отношение, в душе восторгаясь находчивостью и собранностью новоиспеченного ассистента. Якоб Кроненберг вернулся из поисков грузовиков на оршанский вокзал. Санитарный поезд все еще стоял на запасном пути. Младший врач доктор Хансен — так звали ассистента доктора Бергена, — развернув в вагоне для перевозки скота импровизированный полевой госпиталь, занимался осмотром пострадавших от всякого рода несчастных случаев, произошедших в районе вокзала: ушибы, вывихи, растяжения связок, порезы и т. п. А штабсарцт тем временем пытался разыскать в здании вокзала ответственного дежурного по перевозкам. Вопреки своему в целом спокойному нраву, доктор Берген стал, что называется, качать права. В конце концов, мы на фронте, а не на курорте.
— Ну что? Нашли транспорт? — поинтересовался доктор Хансен, перебинтовывая какому-то солдатику перебитую руку.
Якоб Кроненберг стоял у путей и потел, невзирая на распахнутый тулуп.
— Они прибудут только к вечеру, герр младший лекарь. Командир сказал, что днем нечего и думать ехать — «иваны» палят по всему, что движется. И красные кресты на борту их не удерживают.
Кроненберг, усевшись на пустую бочку, отер пот со лба.
— Проклятый гадючник! — презрительно бросил он.
На нежно-девчоночьей физиономии младшего военврача заиграла улыбка:
— Мне казалось, что вам в России нравится, Кроненберг.
— Почему?
— Ну, вы ведь тот, кого принято называть старым фронтовым волком. Вам часто приходилось бывать здесь?
— Уже в четвертый раз.
— Говорят, что немецкий солдат, побывавший на фронте, во время перебросок чувствует себя не в своей тарелке. Но стоит ему оказаться на передовой, как он приходит в себя и буквально расцветает. Нынешний немецкий солдат. Это правда?
Якоб Кроненберг, закурив сигарету, посмотрел вслед солдату строительного батальона, трусившему через пути к своим. Его товарищи были заняты тем, что меняли изувеченные взрывами бомб рельсы и приводили в порядок стрелки.
— Не знаю, может, и так, — буркнул он в ответ.
Осознание того, что он снова в России, приводило его в уныние. И все-таки, стоит сюда явиться, и тебе уже кажется, что ты вроде как домой вернулся. Чистейший вздор — разве ты можешь чувствовать себя в России как дома.
— А почему может?
— Ну как почему? Эти унылые пейзажи тоску наводят смертную. И потом еще местные. Днем они с улыбкой помогают тебе погрузить боеприпасы на грузовики, а ночью этот же грузовик где-нибудь по дороге в пункт назначения благополучно взлетает на воздух.
— Но не могут же все русские пойти в партизаны!
— Все, конечно, не могут, но почти все, это точно. Во всяком случае, их больше, чем нам кажется, — авторитетно произнес Кроненберг, не вынимая сигареты изо рта.
— Нас направляют в Борздовку, — сообщил Кроненберг. — В деревню на берегу Днепра. Ужасная дыра!
Щелчком пальца отправив окурок подальше, он поднялся с бочки. Откуда-то налетел холоднющий ветер, и Якобу Кроненбергу пришлось запахнуть тулупчик.
— Вы-то прибыли из Варшавы, герр младший лекарь. И не понимаете здешней ситуации… да… но ничего, в один прекрасный день освоитесь. Мне иногда кажется, что мы для русских — глиняные голуби, мишени, на которых они осваивают стрельбу без промаха. Без работы вам сидеть не придется.
— Кроненберг, но ведь и мы тоже умеем бить без промаха, как вы думаете?
Его собеседник удивленно посмотрел на Хансена.
— Да-да, конечно, — согласился он. — На то и война. Мы должны уничтожить большевизм, а большевики стремятся уничтожить национал-социализм, и те и другие считают, что правы…
— А кто, по-вашему, прав?
Сплюнув, Кроненберг решительно заявил:
— Мы, конечно, герр младший военврач, кто же еще?
В этот момент через наваленные грудой рельсы перебрался штабсарцт доктор Берген и зашагал к санитарному поезду. Доктор Хансен, соскочив на землю, направился ему навстречу.
— Что-нибудь удалось, герр штабсарцт?
Тот в ответ мрачно кивнул:
— Я убедился, что здесь у нас образцово действующее, почти как в мирное время, управление. То есть я имею в виду, что никто ни за что не отвечает. Толпа офицеров, прорва кабинетов…
Доктор Берген устало махнул рукой:
— Гауптман Барт обещал к ночи дать грузовики.
Доктор Хансен опустил на уши клапаны пилотки.
— Какой все-таки резкий ветер, — сказал он.
— Если все будет нормально, послезавтра в Борздовке будем в полной готовности.
Грузовики пришлось ждать до сумерек. Когда бесцветное небо сначала посерело, а потом потемнело, к поезду, надсадно кряхтя, стали подбираться два грузовика. Преодолев пути, они остановились у санитарного поезда. К доктору Бергену с докладом подошел какой-то обер-фельдфебель. Штабсарцт критически оглядел два трофейных грузовика:
— Ехать на этих развалюхах?
— А почему бы и нет? На них чего только не приходилось возить! — стал оправдываться обер-фельдфебель.
Кроненберг отвел его в сторону:
— Он впервые в России. Так что придержи язык и делай, что считаешь нужным. Когда приедем, он еще будет удивляться, как хорошо мы доехали до Борздовки.
— Если только дадут доехать.
— Партизаны?
— Именно. Под Горками черт знает что творится!
Обер-фельдфебель жестом велел водителю грузовика подъехать к грузовой платформе, где стояли коробки с перевязочным материалом, хирургическими инструментами и койки-раскладушки.
— Сколько вы пробудете в этой Борздовке?
— До окончательной победы над врагом, — ухмыльнулся Кроненберг.
В Борздовке их ожидал помощник санитара Эрнст Дойчман и несколько человек из 2-й роты. Снег на дороге через полуразрушенное село был убран, линии связи проложены. Убрали и большой сарай, и просторную крестьянскую хату, отведенные под госпиталь. Когда их небольшая колонна въезжала в деревню, у первой хаты в лучах фар мелькнула фигура — приземистый, широкоплечий и кривоногий русский. Он, оскалившись в радостной улыбке, замахал руками и побежал впереди грузовиков, показывая дорогу к месту, где их дожидались Дойчман и остальные. Эрнст Дойчман загодя развесил в сарае и хате несколько фонарей, работавших на аккумуляторах. Продрогший до костей Кроненберг, выбравшись из кабины, несколько раз присел, чтобы хоть как-то разогреть ноги.
— Добрый вечер! — с сильнейшим акцентом приветствовал его русский.
Кроненберг кивнул в ответ.
