Михаил Прудников - Пароль получен
— Совершенно верно, мне тоже знакомо ваше лицо, — ответил Марчковский.
Они пошли по улице. Завернули в какой-то двор, где находилась авторемонтная мастерская. В ее подсобном помещении и ожидал Марчковского Дед. Дед рассказал, что к плану, который вызывал такой интерес полковника, подобраться не удалось. Единственное, что удалось выяснить, это — что кодовое его название «Маршрут Z». Полковник в свою очередь рассказал, как попал ему в руки план — настоящий или сфабрикованный Вислянским. В любом случае надо немедленно переправить план на базу Неуловимого.
— Мы все подготовили, — сказал Дед. — Через два часа мы выходим на радиосвязь с нашими людьми в Полоцке, которые смогут передать «Маршрут Z» по назначению сегодня же.
И действительно, в ту же ночь в партизанской бригаде получили этот секретный маршрут, по которому должен лететь штабной самолет. Полученная схема представляла собой свод координат для ориентировки штурмана. Было проставлено точное время, когда самолет пролетит над данной точкой.
И тут сыграл свою роль роковой промах Ламмердинга. Доложив командованию об уничтожении партизан Неуловимого, он был и сам уверен в этом. Прокладывая трассу полета с учетом наиболее безопасных для него районов, гитлеровцы отнесли к ним и лесной район, «освобожденный от партизан».
В этом районе мы и намеревались встретить Ю-52, если… если схема, добытая Марчковским, была верной.
Надо было позаботиться я о том, чтобы гитлеровцы, если нам удастся завладеть оперативными планами фронта, не догадались о происшедшем.
На совещании командования бригады было принято, на наш взгляд, единственно верное решение…
6. Задание выполнено
Несколько боевых групп пробрались в леса, где когда-то были наши землянки, укрытия.
Теперь здесь все было разворочено, чернели гигантские воронки, печально стояли обгорелые стволы деревьев…
Группы, вооруженные винтовками и пулеметами, заняли места по трассе движения самолета Ю-52, проходившей над лесом.
В точно указанное на схеме время послышался рокот моторов. Рышард Вислянский на сей раз не солгал…
Самолет летел низко. Это облегчило задачу.
Как только он появился в поле зрения, по нему был открыт массированный огонь. После первых же пулеметных очередей самолет загорелся. Оставляя шлейф черного дыма, он стал снижаться. А еще через несколько минут раздался сильный взрыв.
В тот же день вечером я зашел к радистам и попросил выйти на связь с Центром.
Через некоторое время радист доложил:
— Связь установлена.
— Передайте кодом номер три…
Радист удивленно посмотрел на меня. Это был старый код, которым мы давно не пользовались.
— Но ведь этот код наверняка известен фашистам!
— Передавайте, как я сказал…
Радист начал передавать:
«Случайно обнаружен и сбит самолет Ю-52. Самолет загорелся в воздухе. После удара о землю, огонь достиг баков, произошел сильный взрыв, разнесший самолет на куски. Обломки самолета сгорели. Ничего ценного обнаружить не удалось».
Затем я вызвал командиров наших подразделений и боевых групп.
— Среди жителей окрестных деревень, возможно, возникнут разговоры о подбитом немецком самолете. Всякие домыслы в данном случае нежелательны. Расскажите всем правду: это был штабной самолет Ю-52, наши группы обнаружили его случайно, был открыт по нему огонь, самолет взорвался и сгорел, среди обгоревших обломков мы ничего ценного не обнаружили.
Слухи быстро распространились по району.
А еще через несколько дней мне передали, что со мной ищет встречи Гром, недавно возвратившийся из Варшавы.
Встреча была организована. Я дожидался Грома в доме на окраине небольшого городка Ветрино.
Он вошел и прямо с порога бросил мне:
— Неужели самолет сгорел?! — Это прозвучало как упрек.
Я ответил:
— Сгорел…
Марчковский выглядел утомленным. Мне показалось даже, что за эти несколько недель, пока мы не виделись, он еще больше поседел.
— Весь, как есть, сгорел? — переспросил Марчковский.
— Полностью… А откуда, вам об этом известно, Гром?
— В гарнизонах только и разговоров что о гибели Ю-52. Вашу шифровку перехватили… Очень жаль, что все так кончилось! — Марчковский опустился на стул, обхватив голову руками. — Чертовски обидно, что все было напрасно!.. Теперь они срочно пошлют дубликаты. Но нам повторить такую операцию не удастся. Никак не удастся!..
— Очень прошу вас, Гром, не огорчайтесь! И знайте: свое задание вы выполнили отлично, о чем я обязательно доложу в Москву. — Я старался подбодрить его: — Когда начнется наступление наших войск, мы сможем перебросить вас в Москву. Вы сможете наконец вздохнуть спокойно, полной грудью…
— Значит, наступление все-таки будет?..
— Обязательно будет, Гром!
— А знаете, Неуловимый, — Марчковский хитровато сощурился, — штандартенфюрер СС Ламмердинг не такая простая штучка! Поверьте, я смог его узнать хорошо. Местных жителей уже опрашивают: действительно ли горел самолет, слышали они взрыв?.. Ламмердинг не успокоится, пока не увидит воочию обгоревшие обломки Ю-52 и клочья, пепел кожаных портфелей. Хотя бы двух-трех…
— Очевидцы расскажут им все, как было. Возможно, люди Ламмердинга найдут и куски этих сгоревших портфелей…
Марчковский смотрел на меня и, кажется, начинал все понимать. Во всяком случае, настроение у него поднялось.
— Я сообщу вам добрые вести, Неуловимый: штандартенфюрер СС Ламмердинг вчера послал официальную телеграмму в Берлин. В ней сообщается, что штабной самолет Ю-52 был случайно обстрелян группой уцелевших после разгрома партизан и полностью сгорел…
Спасибо, Гром! Спасибо, дорогой друг!
Читатель, наверное, догадался, что с Ю-52 все обстояло не так.
Никто, кроме руководителей операции и участников особых боевых групп, не знал правды о сбитом самолете: до поры до времени никто не должен был знать о судьбе шести кожаных портфелей.
Когда самолет загорелся, он резко пошел на снижение. Летчики оказались опытными, никто не выбросился с парашютом, они пытались сбить пламя и посадить терпящий бедствие самолет. Им удалось избежать немедленного взрыва баков при падении самолета. Но когда мы открыли люк, то обнаружили, что весь экипаж и пассажиры мертвы. Слишком силен оказался удар.
Первое, что сделали наши бойцы, — ликвидировали пожар. Огонь был сразу погашен пущенными в дело телогрейками и брезентом. Действовали предельно собранно и быстро.
Из кабины были вынесены шесть кожаных портфелей. Немедленно группа из шести бойцов переложила содержимое портфелей в свои рюкзаки. К этим бойцам присоединилась еще группа, тоже из шести человек, с точно такими же рюкзаками. Обе группы сразу устремились в лес, подальше от самолета. И здесь началась очень странная работа. Портфели заполнили бумагой, по качеству точно такой же, на какой гитлеровцы печатали свои секретные материалы. А потом эти портфели были вновь вложены в руки мертвых офицеров абвера.
Тем временем подготовили самолет к взрыву.
Группы отошли на безопасное расстояние, и тогда мощный взрыв потряс воздух.
Мы учли все и постарались создать вполне правдоподобную — во всех деталях — картину гибели штабного Ю-52.
Партизаны осмотрели обломки, тронули пепел одного из сгоревших портфелей — в общем оставили здесь свои «следы».
После этого боевые группы покинули лес и благополучно возвратились на базы.
Теперь надо было дезориентировать гитлеровцев — и «шифровкой», и свидетельствами местных жителей, которые наблюдали за падением Ю-52. Надо было убедить всех в том, что важные документы не попали в руки партизан, что гибель самолета произошла в результате слепого случая…
Правду о том, каким путем должны быть доставлены оперативные планы гитлеровского штаба через линию фронта, мы, командиры и бойцы особых групп, участвовавшие в «охоте» на Ю-52, хранили в строжайшей тайне. Даже от своих товарищей. Этого требовало дело.
И даже одному из главных участников операции — Грому — Марчковскому нельзя было до поры до времени знать всю правду.
Специальные группы карателей обшаривали лес, опрашивали свидетелей катастрофы самолета… Очевидцы могли лишь утверждать, что, действительно, видели над лесом горящий самолет, а потом слышали сильный взрыв. Отыскали гитлеровцы и обломки самолета.
Штандартенфюрер СС Ламмердинг лично убедился, что все штабные портфели сгорели дотла. Он сообщил об этом в Берлин.
Новый секретный штабной Ю-52 летел на большой высоте, сопровождаемый истребителями.
В его кабине шестеро офицеров абвера судорожна сжимали ручки шести кожаных портфелей, в которых находились дубликаты гитлеровских планов. А в это время эти планы внимательно изучались в Москве. Они были доставлены в столицу вместе с нашим донесением:
