Игорь Афонский - Здравствуй – прощай!
Такое живое нагромождение груза.
Где-то за центром, останавливает это такси на посту группа вооруженных людей в форме, которые начинают, отчаянно жестикулируя руками, требовать выйти всем наружу. Но «летёха» ещё раньше своим сказал, чтобы они ни за что не выходили, а теперь махал встречным патрульным рукой, мол, поехали, матерился сквозь зубы, но улыбался. Оскар сидел бледный, как мел. Олег сразу развернулся на открытую дверь, рывком вытащил автомат, приготовился, поудобней для себя, стволом наружу, ему мешал ящик, который был на его коленях в дороге. На движение отреагировал офицер, заорал:
— Матроскин, порву на тельняшку, сидите все!
Патрульные зашевелились!
— Почему это такси так ощетинилось автоматными стволами?
Тут возник человек в штатском, который всё время прятал своё лицо в головной накидке, он стал долго наговаривать дежурному офицеру «что-то про комендатуру», потом обратился к водителю транспорта. Водитель им однозначно ответил. Надо отметить, если до этого шофёр мило разговаривал с русскими на чудовищной смеси всех языков, смеялся, что-то объяснял в дороге, то теперь вытирал пот и был даже не рад таким клиентам. Короче, с него там вымогали очередную мзду, больше ничем такое странное поведение не объяснишь. Проще было бы пострелять таких пассажиров на месте, а потом в средствах массовой информации объявить о ликвидации группы диверсантов, которые хотели взорвать на улице города «свою адскую машину», но им это не удалось.
— Матроскин, порву на тельняшку!
Опять пронеслось в голове, рывок, и ствол автомата опять стал блуждать по расплывающимся фигурам постовых. Те в недоумении мялись на месте, нелепо находиться под прицелом чужого оружия, когда сами должны были применить на деле свои автоматы.
Ситуация мирно «разрулилась», решили не связываться, сняли «чаевые» с водителя машины, дали отмашку, чтобы не задерживали движение.
Как потом объяснил водитель, его пропустили до следующего поста, там он вернётся обратно. Пост их встретил, но настороженно. Это было голое место, обложенное мешками с песком и камнями, даже сесть, посидеть было негде.
— Зависли! — тоскливо произнёс Игорь. Пекло, присыпанное пылью, а дорога тянулась куда-то дальше. Дальше пошли пешком. Прошло больше получаса. Следующей попутной машиной оказался полковой «уазик», но он был полон пассажирами. Игоря узнали, решили подбросить до КПП, впихнули всех. Солдаты влезли в заднюю дверь. В салоне стоял приторный, сладковатый запах, который не спутаешь ни с чем, этот запах выделял из присутствующих женщину, медицинского работника. Усталость и напряжение дали о себе знать, солдаты уснули в нелепых позах, обняв этот «блок № XXX», как родной. Лейтенант шумно рассказывал пошлые анекдоты, все смеялись, чудовищно сплёвывали слова в ответ. Старший офицерский чин, который не хотел никого брать, в тесноте морщился, потел и своим кислым запахом выражал весь страх, который накопился у него за эту поездку. Медицинский работник томно вздыхала, шумно реагировала на ухабы дороги и строила глазки молодому офицеру. Потом всё это смылось недолгим молчанием, видно сон сморил и остальных. Только водитель резво объезжал ямы на дороге и сосредоточенно сопел, ему сейчас не было ни до кого дела.
«Сибирь — Матушка!» — так было выведено на его машине.
«А Сибирь-то большая» — тоже пронеслось в мыслях у Олега через сон.
КПП выглядело непривычным для только что въехавших пассажиров, они редко бывали с этой стороны полка. Медицинский работник попрощалась с молодым лейтенантом, обещала навестить его на позиции! А старший офицерский чин вынес и такую развязку. Страх отступил, поездка завершилась, дальше никто мешать не будет, надоедать своими анекдотами.
«Да, не полагается брать попутчиков, но эта, Светлана, так просила! Не смог устоять!» — всё это было написано на нём крупным шрифтом.
«Спасибо тебе, Светлана!»
Оскар разминал свои затёкшие суставы. Олег вручил ему «блок № XXX», типа — всё!
«Наступила и твоя очередь его нести, дорогой!»
Оскар и Олег — это две разные азиатские группировки, которым вроде делить уже нечего, а только вместе сосуществовать на позиции. Так получилось, что оба потом заболели, заразились вирусом гепатита, притом осложнение — малярия, места там были какие-то болотистые, зараженные. Так что командировка прошла не совсем гладко, через какой-то период времени высокая температура, понос, и все другие прелести инкубационного периода дали о себе знать обоим. Впрочем, инфекции бушевали в полку уже давно. Больных поместили в разные палаты, подключили к капельницам, назначили процедуры, уколы, взяли анализы. Обнадёжили, что все будет нормально!
— Вы, мальчики, поправитесь тут!
Первые сутки Олегу ничего есть не хотелось, его рвало, но нечем было, шла одна слизь, желчь. В столовую он не вставал, ему сказали, что он не прав!
«Так просто сдохнет тут!»
Олег открыл глаза, посмотрел на стоящего рядом солдата и сказал, чтобы тот не переживал!
«Чёрта с два! Я тебя ещё переживу!»
Потом отвернулся, но вечером встал на ужин. Доковылял до столовой, узнал, где должен сидеть, удивился обилию «харчей», целому набору диетических блюд. Поужинал и пошёл обратно, по дороге его снова вырвало, он вернулся, взял хлеб со стола, насильно стал есть: «Чёрта с два!».
На следующий день опять кружилась голова, глюкоза в капельнице казалась бесконечным процессом, а руки уже были исколотые, как у матёрого наркомана. Олег навестил соседнюю палату, туда его переведут, если процесс лечения пойдёт успешней. Там уже лежал некто Дядькин, младший сержант из соседней батареи. Это был невысокий, коренастый парень, который любил заполнять солдатские книжки всякой соответствующей солдатской мелочью. Там же находились ещё несколько человек, но другие койки были пустые, ожидалось пополнение из другой провинции, поэтому хотели уплотнить несколько палат.
Дядькин лихо чертил что-то для наколки на мощное плечо местному батыру, он нашел своё место в жизни. Олег рассказал, что был в командировке, и чем это для него закончилось.
— Да, шаль, что не постреляли «ваш» там! Вот была бы тогда суматоха! — просто сказал, прямо прошамкал, молчавший до сих пор «шкаф».
— Больной, что ли? — спросил Олег.
— «Да, а как догадался? Мы все тут больные! Палата № 6 — только и промычал верзила.
«Грамотный, книжки читает!» — только и подумал Олег. Вариант, когда бы их вытащили из такси и раненых кинули бы куда-то в сырой подвал, его нисколько не устраивал. На плече батыра появилась тонкая гильза патрона, снизу хорошо различалась надпись группы крови.
«Группа крови на рукаве, мой порядковый номер…» — это пронеслось из какого-то фильма, что успели они посмотреть когда-то, в учебном полку после отбоя.
— Группа крови у тебя редкая! Голубая, наверное? — не удержался и спросил Олег, желая добить неожиданного доброжелателя.
— Что? — так и не понял юноша.
— Потомственный дворянин, наверное? — всё-таки спросил опять Олег. Юный молотобоец мысленно прикинул свое родовое древо, которое упиралось в деда — кузнеца Вакулу с одной стороны и полицейского пристава с другой стороны, для простоты анкетных записей оставили рабоче-крестьянское происхождение, а о других родственниках постарались забыть. Новые анкетные данные понравились спортивному дарованию:
— Дворянин!
После этого рисунок был радикально пересмотрен, на нём появилось подобие рыцарского щита, длинное копьё и шлем со спущенным забралом. Куда-то исчезли высокие афганские горы, крутые дорожные перевалы и другая атрибутика незамысловатого рисунка. Теперь это был потомственный рыцарь с той же группой крови на дворянском щите, вместо положенного там девиза. Сама тема очень заинтересовала всех обитателей палаты, все просто с ума от неё стали сходить. Олег побрёл к себе, уже не желая больше торопиться в свой новый коллектив!
«Прорвёмся!»
Ночью ему снилось такси, где молодой лейтенант сидел за рулём и, круто вращая руль то вправо, то влево, что-то рассказывал им, пассажирам, на смеси «фарси» и английского. Потом морщился, лез за автоматом и кричал:
— Матроскин, мать твою!
Потом появилась его мама, она была одета в чёрную паранджу, но всё такая же красивая, как в тот последний свой приезд. Она прошла и не узнала его, но посмотрела на них всех. Потом он увидел себя со стороны. Почему-то он был седым и старым, на голове у него была пропахшая кислым потом чалма, в руках клюшка от гольфа, он проходил мимо расстрелянного автомобиля, откуда вытаскивали ещё тёплых пассажиров, истекающих кровью. Одежда стала вываливаться, соскальзывать с тела, теперь он не был случайным прохожим! Он тот, кто отдал приказ применить оружие. Гражданское лицо, особа, уполномоченная властью на этой дороге, призрак, прячущий свои черты за палестинским головным платком. Очки, которых не было, но теперь находились на его переносице, они стали покрываться паутиной трещин. Они налились кровью, пульсировали боем часов, потом рассыпались, и осколки летели дальше, это «Блок №ХХХ» взрывался своим долгожданным действием, мстил за испорченную командировку, засаду и поврежденное солдатское здоровье.
