Михаил Алексеев - Грозное лето
– Забросим.
Вернулся Забаров и приказал выходить.
– Пора, - сообщил он коротко. И, наскоро попрощавшись с Гуровым и Фетисовым, старшина направился к выходу. Около двери его кто-то тихо дернул за маскхалат. Забаров оглянулся и встретился с блестящими глазами румына. Путаясь от волнения, Бокулей пролепетал:
– До свидания, товарищ!.. Бун... Карашо желаю!..
– До свидания, Георгий! Спасибо! - и Забаров крепко пожал его руку. Бокулей еще долго ощущал теплоту широкой забаровской ладони на своих пальцах.
Разведчики завернули в ход сообщения и направились к Донцу. Грунт был песчаный и осыпался от малейшего сотрясения. В брустверы траншеи, шипя, слепнями впивались пули.
Шли молча. Ванин беспокойно сопел за спиной Акима.
– Ты что? - шепотом спросил Аким. .
– Неловко получилось.
– Ты о чем это? - не понял Аким.
– Не попрощался... Обидится...
Сенька беспокоился о Вере, работнице полевой почты. Аким знал, что в последнее время дружба Ванина с этой девушкой все более крепла. Но все же Акиму было странно слышать такие слова от озорного и беспечного Сеньки. Он спросил, задержавшись на минуту:
– Любишь ее, Семен?
– Иди, иди, чего остановился! - подтолкнул его Ванин, потом все же добавил: - Обидится, наверно...
– Вернешься - обрадуется, - успокаивал его Аким.
– Нет, все равно обидится. Она у меня такая...
"Ах, Сенька, Сeнька! Bот тебе и шалопай!" - Аким тяжело вздохнул, ощутил прилив легкой грусти. "Счастливый",- подумал он про Ванина и быстро зашагал, догоняя товарищей.
Звезды тихо сыпались на землю, встречаясь с взлетевшими ракетами. Из-за темневшей впереди горы выползал огрызок черной тучи, по нему выпускал кривые очереди неугомонный "максим". Где-то, невидимая, покашливала бронебойка. Из приоткрытой двери одного блиндажа слышалось:
– Кому?
– Воробьеву.
– Кому?
– Кудрявцеву.
– Кому?
– Вдовиченке...
Там, должно быть, делили махорку, применяя этот сверхдемократический метод, рожденный фронтовыми старшинами.
Из соседней траншеи до разведчиков, которых для чего-то остановил Забаров, доносился отчетливый солдатский говорок:
– Савельев, где твои подсумки?
– В блиндаже, товарищ младший сержант.
– Он в них махорку прячет.
– У него там весь мобзапас.
– Врут они, товарищ младший сержант.
– Ну ладно, иди возьми их.
– Есть!
– Хлопцы, а Мачильский свой НЗ уже съел,
– Старшина все равно догадается. Он ему съест!
– Старшине некогда. Он осколки минные собирает, точно опенки...
– Хо-хо-хо!
– Что хохочешь? Может, они ему для науки какой...
– А я что?.. Я ничего...
– То-то что ничего.
Как всегда бывает у солдат, их шутливо-дурашливый разговор постепенно сменился на серьезный.
– А немцы опять замышляют что-то. Не иначе, как в наступление собрались. Силенка, видать, еще есть у них. Танки так и ревут за Донцом.
– Что верно, то верно! - долетели до разведчиков ответные слова. -Силенка у немцев еще имеется. Только с нами им не сравняться. Ездили мы со старшиной в Шебекинский лес за патронами. Батюшки мои, что там творится! За каждым деревом - орудие стоит. А танков - тьма-тьмущая. И все новенькие, каких раньше и не видно было.
– И НЗ нам выдали неспроста.
– Будет заваруха!..
– Как бы его, проклятого, навсегда отучить от наступления!..
Разговор смолк. Ночь разливала над окопами чуткую тишину.
– Разболтались, черти! - пробормотал Сенька, ежась не то от холода, не то от беспокойно-тревожного ощущения, охватившего вдруг его. По команде Забарова разведчики двинулись вперед.
Под ногами захлюпало. Шумели камыши. Пахло илом и лягушатником. Ванин уловил среди этих запахов и приторно-сладкий, вызывающий тошноту. Где-то в прибрежных камышах, видимо, лежал труп немецкого разведчика.
– Убрать бы надо, похоронить, - сказал Аким.
– Может, с почестями? - съязвил Ванин.
– У тебя, Семен, медальон есть? - спросил Аким, стараясь не замечать Сенькиной колкости.
Медальоны всегда напоминают о смерти, и поэтому Ванин их не любил.
– Ты мне больше не говори о них, - попросил он Акима. - Понял?
Вышли к реке. Прислушались, всматриваясь в темноту. В камышах чернели две тупоносые долбленые лодки. Возле них сидел на корточках солдат-сапер. Заметив разведчиков, он поднялся, подошел к Забарову, которого, очевидно, хорошо знал.
– Ну что, будем отчаливать? - спросил он.
– Обождем немного, как месяц скроется.
Туча, подгоняемая теплым южным ветром, темной громадиной надвигалась из-за горы. Становилось черно и душно. Хотелось развязать шнурки маскхалата, облить грудь холодной водой.
– Садись, - вполголоса скомандовал Забаров.
Разведчики по одному стали заходить в лодки, стараясь сохранять равновесие. Первым отчалило от берега отделение Шахаева. Лодка была узкой и при малейшем движении грозила опрокинуться.
"С этим дредноутом не мудрено и на дно пойти",- невесело думал Ванин, развязывая пачку с листовками.
Через Донец переправились бесшумно. В прибрежных зарослях попрятали лодки. Ванин и Аким быстро разбросали листовки, чтобы только поскорее избавиться от них.
Впереди, метрах в двухстах, маячила высота 224,5. Там находился немец-наблюдатель. Вот его-то Забаров и решил захватить. Старшина еще несколько дней тому назад высмотрел скрытые пути подхода к этой вражеской точке. Только бы ничего не изменилось...
Поползли.
В этот поиск впервые вышел Алеша Мальцев. Не спуская слезившихся от напряжения глаз с Шахаева и Забарова, он полз быстро, расторопно, и все же поспеть за старыми разведчиками ему было нелегко. Только Аким был с ним рядом. Это успокаивало Мальцева. Алеша жался к опытному разведчику. Аким понимал состояние молодого солдата и шепотом подбадривал:
– Ничего, Мальцев, ничего. Поползем вместе. Все будет в порядке, не беспокойся. Следи и слушай хорошенько...
Алеша полз. Мешали висевшие на животе автоматные диски, как тяжелые гири лежали в карманах гранаты. Соленый пот резал глаза. Вдруг с отвратительным свистом почти рядом взвилась ракета. Описав дугу, она рассыпалась над землей. И в ту же минуту, как показалось Мальцеву, над самым его ухом загремел пулемет. Сердце Алеши сжалось. Воздух наполнился пчелиным жужжанием пуль. Но так длилось недолго. Пулемет умолк, и стало опять тихо. Алеше подумалось, что стало тише прежнего. Коснувшись локтя Акима, он чуть успокоился.
Разведчики лежали не шевелясь. Время тянулось невыносимо долго.
Алеша чувствовал, что в груди снова вырастает волнение. Чтобы унять его, он до боли стиснул зубы, приглушил дыхание и зажмурился. Когда, наконец, он оторвал от земли голову и открыл глаза, то никого не увидел вокруг себя. Алеша чуть было не заплакал от горя и страха, но побоялся, что его могут услышать немцы. Собрав все силы, Алеша пополз вперед, думая, что разведчики находятся там. Он полз долго и настойчиво. Вдруг впереди выросла гигантская фигура Забарова и опустилась на что-то невидимое Мальцеву. Раздался короткий нечеловеческий крик - так кричит пойманный в капкан заяц. Алеша лежал на своем месте и не знал, что ему делать. Сенька и Аким проволокли мимо него немца. "Что теперь скажут обо мне в роте, - подумал Мальцев,- ничего себе разведчик!"
– Прикрывай нас! - прошептал Ванин, но Алеша не сразу понял, что это было сказано ему.
Впереди как будто никого не было, и Мальцев не знал, куда он должен стрелять и от кого прикрывать разведчиков. Немцы открыли яростную слепую пальбу. Тогда Алеша тоже начал стрелять наугад, лишь бы стрелять и не слышать стрельбы противника. В стороне от Мальцева пробежал Забаров, потом за ним промелькнули Шахаев и еще один разведчик, которого Алеша не узнал. Все это произошло так быстро, что Мальцев даже не успел спросить Шахаева, что же ему делать.
Он остался один на вражеском поле. Во всяком случае, так казалось ему. Леденящее душу одиночество и страх опустились на бойца. Алеша сжался, уткнул голову в духовитую землю. Так лежал он до тех пор, пока стрельба немцев не приблизилась к нему. Тогда он приложил к плечу автомат и снова открыл огонь. Не заметил, как расстрелял первый диск. Механически вставив второй, он расстрелял и его. Теперь у бойца оставались гранаты и нож. Алеша стал торопливо шарить у себя в карманах. Но в это время чья-то рука опустилась на его спину. Алеша рванулся в сторону, но рука крепко удерживала его. Мальцев, холодея, оглянулся и встретился с искорками маленьких глаз Шахаева.
– Мальцев!.. - Шахаев схватил бойца за руку и быстро побежал с ним вниз, к реке.
Со всех сторон слышалась стрельба. Ее вели немцы, стреляли разведчики, с левого берега била наша артиллерия, звонко ахали мины, в воздухе, как при фейерверке, кипели разноцветные ракеты. Они с шипением падали в воду, на брустверы окопов и траншей.
