Вольфган Дирих - Бомбардировочная эскадра «Эдельвейс». История немецкого военно-воздушного соединения
Немецкие аэродромы были окружены зенитками, – например в Райне 160 четырехствольных 20-мм пушек прикрывали взлетно-посадочную полосу, шедшую с востока на запад. Это значительно уменьшало возможности союзников сбивать Ме-262; кроме того, непосредственное прикрытие групп скоростных бомбардировщиков всегда обеспечивали подразделения поршневых истребителей. Однако союзники смогли быстро приспособить свою наступательную тактику к этой ситуации.
Наступление в Арденнах скоро увязло; не хватало топлива и боеприпасов, и даже моральный дух и храбрость немецких солдат не могли восполнить их.[177] Оставалось недолго ждать, когда союзники продвинутся в Германию. Эскадра непрерывно участвовала в боях в многочисленных точках. В IV группе на аэродромах Мюнхен-Рием и Эрдинг[178] проходили обучение добровольцы из всех бомбардировочных эскадр. Многие из старых, опытных пилотов Ju-88 или Ме-410 не могли привыкнуть к новой машине. Они не имели никакого доверия к новым двигателям с их «визгом». Бесконечная нехватка топлива препятствовала обучению. Требовалось почти 65 т топлива, чтобы подготовить одного пилота. Подобно авиазаводам, немецкие заводы по производству синтетического топлива регулярно бомбили союзники. Перебои с поставками сырья также становились все более угрожающими.
II группа выполняла боевые вылеты – хотя и без особого успеха – из Хезепе и Ахмера вместе с 76-й бомбардировочной эскадрой, которая летала на двухмоторных реактивных бомбардировщиках Arado-234 «Blitz».
13 ноября в ходе ковровой бомбежки Райне KG51 понесла большие потери убитыми и ранеными. Среди погибшего летного персонала были обер-лейтенант Мерлау и фельдфебель Хоффман, а среди тяжелораненых – доктор Денкхаус, врач I группы.
В Хезепе бомбы также вызвали большие потери среди личного состава 5-й эскадрильи. Штаб группы был вынужден переместиться в Хопстен, откуда затем курсировал между Хёрстелем, Драйервальдом и Эшем.
Большая часть вылетов была направлена против целей в районе Льежа, Антверпена, Неймегена, Волкела и Эйндховена и сосредоточений войск после высадки воздушного десанта в Арнеме, за которую пришлось заплатить высокую цену. II группа действовала с аэродрома Эссен-Мюльхайм, с его относительно короткой взлетно-посадочной полосы, главным образом против вражеских позиций вокруг Ойскирхена, Дюрена и Июлиха,[179] где шли ожесточенные бои в ходе продвижения к Рейхсвальду и Хюртгенвальду.[180] Ме-262 требовалась помощь ракетных ускорителей, чтобы взлетать с этого аэродрома.
В канун Нового года во всех подразделениях люфтваффе в 19.00 объявили отбой. Готовилась какая-то особая и крайне секретная операция. Даже командиры не знали ее цели. Никто не мог заснуть. Это же происходило и в I группе, где офицер по техническому обеспечению 3-й эскадрильи, лейтенант Мозер, всю ночь работал со своими людьми в ангарах в Райне, пытаясь обеспечить возможно большую эксплуатационную готовность; но, несмотря на это, удалось подготовить к вылетам лишь 21 из 30 машин. В три часа ночи был объявлен подъем; командиры групп и эскадрилий пришли на предполетный инструктаж с запечатанными конвертами для экипажей – это были цели для крупномасштабной штурмовой атаки аэродромов союзников в Бельгии и Голландии.
Каждый пилот получил тщательно подготовленную карту, на которой были отмечены опорные пункты, аэродромы и районы сосредоточения зенитной артиллерии в тылу союзников; были даже разработаны планы обратного полета. Взлетели в 7.45. Самолеты-целеуказатели Ju-88 вели подразделения к линии фронта: одно массированное соединение – в направлении Брюсселя, второе – в направлении Арнема и Эйндховена и третье – в направлении Венло. В то холодное зимнее утро целью I./KG51 были аэродромы в Эйндховене и Хертогенбосе, в Голландии. Хотя солнце уже встало, американцы и британцы все еще спали, – несомненно, голова у них кружилась после новогодних вечеринок. Кто мог вообразить, что люфтваффе – все думали, что они едва держатся на ногах, – смогут нанести подобный удар? Аэродромы, которые мирно лежали внизу, были забиты самолетами всех типов.
Вскоре самолеты, хранилища топлива, мастерские и административные здания были в огне. Внезапная атака удалась, и столбы черного дыма говорили о ее успехе.
Атакующие летели обратно в разверзшемся аду зенитного огня. Развернулись воздушные бои, и красные вспышки на снегу обозначали места падений самолетов. Ущерб, причиненный врагу, был огромным – 810 уничтоженных самолетов[181] при 800 немецких самолетах, принимавших участие в операции. В общей сложности были потеряны 293 немецких самолета, 59 из них с опытными командирами подразделений – невосполнимое кровопускание для старшего командного состава.[182]200 из них были на счету вражеской зенитной артиллерии. Они летели вдоль «аллеи зенитного огня», организованной союзниками для борьбы с самолетами-снарядами V-1. В числе этих потерь был один из самых старых и наиболее опытных пилотов эскадры обер-фельдфебель Эрих Кайзер. Однако серьезное ослабление союзнических военно-воздушных сил продлилось не более недели. Днем того же самого 1 января 1945 г. мобильные подразделения группы были переброшены по воздуху в Гибельштадт; для приема самолетов также подготовили Франкфурт-Рейн/Майн.[183] Однако темп боев был таким, что туда в действительности самолеты так и не прибыли, и к концу февраля все наземные подразделения вернулись в Хопстен. Британские войска закрепились вдоль Рейна севернее Калькара,[184] в то время как американские начали наступление на Рур.[185] Когда 7 марта американцы смогли захватить слегка поврежденный мост через Рейн в Ремагене[186] и создать плацдарм, дежурному офицеру I./KG51 в Хопстене позвонил рейхсмаршал Геринг и приказал немедленно найти в группе добровольцев, которые спикировали бы на мост в Ремагене подобно японским пилотам-камикадзе. Два человека вызвались, но это задание осталось невыполненным: было слишком поздно.
13 марта первые пилоты перелетели в Лайпхайм, где взлетали с автобана, а приземлялись на взлетно-посадочной полосе аэродрома и затем отруливали прямо под деревья, чтобы укрыться и замаскироваться. В качестве командного пункта пилоты реактивных бомбардировщиков использовали кафе на автобане Лайпхайм – Гюнцбург.
Другие подразделения группы базировались в Гибельштадте. Центр их действий находился в Нижнем Эльзасе, в районе леса Хагенау.[187] Именно здесь во время вылета в район Риттерсхофена погиб лейтенант фон Риттерсхайм; и в ходе одного из этих вылетов лейтенант Батель сбил над Карлсруэ американский «тандерболт» – пилоты бомбардировщиков также могли это делать, когда возникала необходимость.
В Лайпхайме произошел трагический инцидент. Благодаря все возраставшему хаосу, который начинал преобладать в люфтваффе, эскадра приобрела сразу двух командиров. Майор Барт получил официальный документ о назначении его командиром, и такой же документ имел оберст-лейтенант фон Халенслебен. Когда фон Халенслебен на своем штабном автомобиле ехал по мосту на автобане в Лайпхайме, его обстреляли американские истребители-бомбардировщики, и он и трое его попутчиков погибли и похоронены в Лайпхайме.
С этого момента Барт командовал эскадрой уже до самого конца. Из Лайпхайма выполнялись вылеты на атаку целей в районе Вюрцбурга, Тауберишофсхайма и Крайлсхайма[188] – фактически на всем протяжении Швабии и Франконии.[189] Тем временем II группа, действовавшая из Швебиш-Халля, активно участвовала в боях на Рейне около Шпайера и Кайзерслаутерна. 21 марта популярный командир 3-й эскадрильи гауптман Винкель, который много раз доказал чего он стоит и который имел на счету 300 боевых вылетов, был на окраине аэродрома Гибельштадт убит шальной пулей, выпущенной с американского «тандерболта», которая попала ему в голову, и после этого на всех Ме-262 в кабинах позади шеи пилота были немедленно установлены толстые бронепластины.
Это было незадолго до того, как гром союзнической артиллерии снова зазвенел у всех в ушах. Все базы реактивных истребителей непрерывно перемалывались бомбами союзников, и конец был недалеко. 21 апреля I группа отправилась в Мемминген, а II группа через Нюрнберг/Фюрт отступила в Линц/Хёршинг. Американцы уже были на подступах к Ульму и Мюнхену. Было трудно смириться с тем, что разрушилось все, что прежде делало армию монолитной. Повсюду, как после «дождя из героев», возникали подразделения местной самообороны. Даже имея большую удачу и специальный пропуск, гласящий: «…является военнослужащим подразделения реактивных самолетов и в соответствии с приказом Гитлера не должен использоваться для службы в наземной обороне», летный персонал с огромными трудностями избежал сетей фольксштурма.[190]
