Виталий Сёмин - Ласточка-звездочка
— Цобе! — пугается Сергей. Спрыгнуть ему некуда, по бокам вращаются огромные колеса, а как остановить животных, он не знает. — Тпру! — кричит он, как лошадям, и уже готовится вместе со взбесившимися животными лететь в овраг, как вдруг замечает человека, который бежит, стараясь отрезать волов от обрыва.
Это тот самый светлоглазый парень. Только бы он успел, только бы волы его послушались! Парень бесстрашно набегает грудью на тяжелые, слепые морды, и воловья ярость послушно гаснет. Волы воротят морды от парня, сворачивают направо, делают несколько тяжелых скачков в гору и останавливаются как вкопанные. Сергей неловко слезает с мажары, ноги его подрагивают. Он оглядывается на волов, которые едва не расшибли самих себя, едва не убили его, — они уже лениво и отрешенно жуют свою жвачку.
— Озлил ты их, — говорит светлоглазый и смеется. К ним подбегают запыхавшийся второй парень и девушки.
— Жив, хлопец? — волнуется «Ада Воронина». — Господи, я думала, что случится… — И она замахивается на равнодушно жующих волов: — Ну, вы, черти безрогие!..
— Я не знаю, как это получилось. Вожжей нет, а они побежали и побежали. Как их остановить? — растерянно пытается оправдаться Сергей.
Но его и не собираются ругать. Никто и не смеется над ним. Удивительно, как сразу его понимают сейчас парни и девушки. «Ничего, ничего!» — мгновенно приходят они к нему на помощь. И добры они сейчас, просто светятся добротой.
— Я не поеду дальше, — говорит Сергей. Его не уговаривают.
— А что, пешком ты вот этой тропинкой быстрее дойдешь, — показывает под горку светлоглазый. — Прямиком выйдешь на главную улицу. Девки тебе хлеба дадут, и иди. Вон Новинск.
— Да не надо, — отмахивался Сергей от куска хлеба, который ему протягивает «Ада Воронина».
Но девушка догоняет его, сует в руки хлеб.
— Ишь какой стеснительный! А сам голодный. До города еще сколько… Как-то дойдешь?
Она проводит жесткой и крепкой ладонью по его волосам. Но Сергей норовисто вздергивает голову и, не оборачиваясь, шагает к Новинску.
Уже перед самым Новинском Сергей вспомнил: парни-то ехали в армию! Надо было им пожелать всего хорошего, а он даже не попрощался.
9
В Новинске Сергея задержали. Он постучал в калитку рядом с массивными воротами и попросил у пожилой женщины, вышедшей к нему, воды. Пока женщина ходила за водой, Сергей рассматривал двор. Двор был большим, мощеным, с двумя длинными сараями, похожими на гаражи. У крылечка дома, в который вошла женщина, висел медный колокол, а рядом с ним короткий обрезок рельса. Сергей гадал, что это за колокол и для чего предназначается рельс, когда его окликнули. Сергей вздрогнул, потому что окликнувший подошел незаметно и теперь стоял вплотную.
— Кто таков? — спросил он.
— Да я воды прошу, — испугался Сергей.
— Я спрашиваю: кто таков?
Спрашивавшему было лет тридцать. Одет он был в новенькую военную форму, но без петлиц и знаков различия. Лицо его показалось Сергею несерьезным, даже мальчишеским. Во всяком случае, мужчина такого возраста не должен был бы смотреть на мальчика так угрожающе, с таким откровенным желанием запугать.
— Ну, если вы не даете воды, — сказал Сергей, — я уйду.
— Нет, голубчик, — цепкая рука легла на плечо Сергея, — никуда ты отсюда не уйдешь! Говори: кто таков?
— Ну, Сергей Рязанов, — голос Сергея дрожал.
— А настоящее имя? Ганс? Фриц?
— Ты дурак, — рванулся Сергей и увидел перед своим носом толстый, крепко скрученный кулак. — Дурак вонючий!
Сергей не смог вырваться и, набрав полный рот слюны, плюнул. Но цепкая рука успела закрыть ему рот, и вся слюна размазалась по Сергееву лицу. Сильная пятерня сдавила щеки Сергея, приплюснула нос. Сергей задохнулся и, не помня себя, кинулся в драку. Но он только барахтался в сильных руках. Отчаянное, унизительное, еще не испытанное чувство оскорбительного бессилия охватило Сергея. Он бился головой о подставленный локоть, кусал гимнастерку, бил ногами в пустоту. Потом мужчина выкрутил Сергею руки и пригнул его к земле.
— Все равно, — хрипел Сергей, — все равно!
— Что вы делаете, Николай Николаевич? — крикнули с крыльца. — Отпустите мальчонку!
— Шпионенка поймал, — ответил Николай Николаевич, — Я вам говорил, что это шпионенок!
— Да бросьте вы его! Вечно вы, ей-богу!
Этот мужчина вызывал у Сергея совершенно ослепляющую ненависть. В таких людях, как этот мужчина, для Сергея всегда заключалось нечто невыносимо непонятное. Они так легко ошибались нарочно! Они сколько угодно могли ошибаться. Им вообще было неважно, ошибка это или не ошибка! Их, как Гришку Кудюкова, вообще не интересовали всякие доводы «за» и «против». У них была какая-то своя программа, свои доводы, и эти «свои» доводы были Сергею ненавистны.
— Подержите его, Тимофеевна, — начальственным голосом приказал Николай Николаевич. — Я позвоню куда надо.
— Успокойся, парнишка, — сказала Тимофеевна и загородила Сергею дорогу, когда мужчина его отпустил и пошел в дом. — Он у нас один на всю пожарную команду остался. Остальные все на фронте. Вот он и бесится. Оправдаться хочет. Иди своей дорогой. Не бойся.
— А я и не боюсь, — угрюмо ответил Сергей и демонстративно неторопливо двинулся по улице.
По главной улице Новинска — она же и шоссейная дорога, ведущая в город, — Сергей вышел на окраину поселка и там за последними хатами увидел группу людей с узлами и чемоданами, расположившихся у обочины дороги на траве. Люди «голосовали» — просились на попутные машины. Многие из «голосовавших» тоже добирались в город.
Весь день и всю ночь просидел Сергей вместе с ними у околицы Новинска, и только наутро шофер вольного, не военного грузовика согласился их взять с собой. Люди обрадованно швыряли свои вещи в кузов, торопливо переваливались через борт, торопливо рассаживались. «Ничего, ничего! Как-нибудь! Главное — едем». Не веря своему счастью, лез в грузовик и Сергей. Теперь сто восемьдесят — двести километров превращались как бы в один километр. Теперь не нужно было думать о каждом из двухсот километров — как бы пройти его?
Машина мчалась по степной дороге, кренясь то к правой, то к левой обочине, в кузове говорили о бомбежках, о фронте, который уже накатывается на город, а Сергей все переживал свою удачу. Он думал и о бомбежках тоже, но теперь, когда он сам ехал в город, они не казались ему такими страшными, как несколько дней тому назад…
В четвертом часу дня грузовик пристроился к очереди машин и подвод, скопившихся у подходов к городскому мосту.
— Вылазьте, — предложил шофер. — Через мост пойдете пешком. В машине патруль обязательно задержит. А у местных жителей документы не проверяют.
Сергей жадно смотрел на красные кирпичные стены домов, уступами поднимавшиеся на том берегу реки. Цвет кирпича был не просто красный. Он был темный, глухой от времени, обжитой и уютный. На той стороне, где стоят эти черно-красные стены, Сергей сразу же почувствует себя дома, сразу станет своим. Там у него никто не спросит, кто он такой и откуда. Вот только перейти реку…
Сергей хотел расплатиться с шофером, но тот отказался от денег.
— Зачем мне эта корысть? — сказал он. — Тут, в этой очереди, сто раз убьют. Зачем мне смерть на себя накликать?
У моста Сергей нерешительно замешкался.
— Эй, пацан, — крикнул патрульный, — чего топчешься! Проходи быстрее! Быстрее, быстрее!
Глава четвертая
1
Как по-домашнему пахнет городской асфальт, когда ступаешь на него после долгой разлуки! Как прочен под ногами после степной пыли и грязи неудобный булыжник! Как четка и знакома планировка улиц! И главное — все на месте: и дом с колоннами, и тень от него, и даже сыростный запах подворотен на теневой стороне улицы. Кажется, именно его тебе так долго и не хватало.
Сергей был счастлив. Если бы ему сейчас поручили быть экскурсоводом! Правда, он не очень-то знал историю города и не мог бы дать справку, кому принадлежали до революции массивы огромных зданий вокруг центрального рынка, к которому он сейчас поднимался от моста, и на чьи сбережения был построен рыночный собор — гигантское предприятие, пропахшее не только ладаном, но и копченой селедкой, гниющими овощами, мучной пылью. Знания Сергея о городе были более земного или, вернее, «асфальтового» характера. Они достигались подробным изучением тротуаров и мостовых — не валяются ли там интересные фантики? — близостью к шершавости стен. Это вовсе не преувеличение — Сергей изучал здания своего города руками, пальцами. Шел куда-нибудь, задумавшись, и вел пальцем по стене. Он помнил каменные глыбы «под гранит», из которых сложено здание государственного банка, гладкий, отлакированный кирпич шестиэтажного Дома Советов. В зависимости от того, как часто перескакивал его палец с камня на камень, с кирпича на кирпич, работала и его фантазия. Он даже заранее настраивался мечтать под стены государственного банка или под стены строительного института.
