Александр Скоков - На всех была одна судьба
Направили Сергея Алексеевича на тральщик БТЩ, где уже закончился монтаж двух дизелей и шли пусконаладочные работы. После сдачи машин на швартовых испытаниях предстояли еще ходовые в море, но уже наступила поздняя осень, из-за ледовой обстановки государственные испытания перенесли на весну. Корабль остался зимовать в Кронштадтской гавани. Гуреев был назначен на тральщик для обеспечения готовности механизмов.
В ту зиму началась война с Финляндией; в гавани стояло немало боевых кораблей, в их числе и линкор «Марат». С началом финской кампании БТЩ после заводских испытаний в ускоренном порядке был введен в строй действующих кораблей. Приближение большой войны чувствовалось, как говорится, в воздухе. Для оборонных предприятий имели значение каждая неделя, каждый день.
Гуреева направляют на Понтонную, где строился тральщик такого же проекта – БТЩ «Шпиль». На ходовые испытания корабль спускался вниз по Неве, через разводные мосты с помощью двух буксиров. Эти испытания запомнились надолго. Корабль доходил до маяка «Толбухин» и возвращался в Ораниенбаум – на турбине кормового дизеля 5 раз выходил из строя подшипник. После пятого возвращения турбину открепили от фундамента и с помощью специального устройства проверили зазор – он превышал 10 миллиметров. Механика – дело точное, малейшее отклонение может обернуться бедой. После устранения натяга ходовые испытания закончились благополучно.
Требовательность к качеству работы была строжайшая – рождались боевые корабли, которым вскоре предстояло вступить в сражения. А то, что на пороге война, они, создатели флота, чувствовали, как никто. Сапог захватчика уже ступил на землю государств Европы, промышленный потенциал этих развитых стран работал на вермахт. СССР в одиночку должен был противостоять мощи гитлеровской Германии. Ленинградские судостроители на деле претворяли в жизнь лозунг тех лет: «Мы войны не хотим, но к обороне должны быть готовы».
Вслед за «Щуками» на Балтийский флот стали поступать более крупные подлодки новой серии «С» («Сталинец»). На Коломенском заводе для этих субмарин сконструировали с хорошим запасом надежности машину с двигателем мощностью 2000 л.с., работающую на солярке. В сравнительно просторном машинном отделении новых подводных кораблей размещались два дизеля с установленными на торце блока турбинами. Лодки, имея значительный срок автономного плавания, были оснащены новейшими навигационными приборами и вооружением. Впоследствии именно на «С-13» экипаж А.И. Маринеско совершил свой подвиг, нанеся такой урон фашистской Германии, что Гитлер объявил командира подлодки своим личным врагом.
С первых дней войны «эски» успешно действовали в районе водных коммуникаций противника, участвовали в охране наших кораблей во время знаменитого перехода флота из Таллина в Кронштадт. Талант конструкторов, высокая квалификация кораблестроителей, механиков, монтажников, в том числе и коломенских дизелистов, дали нашим морякам технику, ни в чем не уступающую кораблям и подлодкам противника.
Но война есть война, потери неизбежны, и уже через неделю на Балтийский завод, где в это время работал С.А. Гуреев, пришла печальная весть о гибели двух наших подлодок. В далеком тылу, на заводах Урала и Сибири, в прифронтовых городах, каким стал Ленинград, вести о наших потерях поднимали волну гнева – врагу не будет пощады!
Ленинград готовился к обороне. Противотанковые рвы, надолбы на улицах, площадях; угловые дома превращены в огневые точки. На заводах, в том числе и судостроительных, отливаются бронеколпаки, способные надежно прикрыть пулеметчиков, бронебойщиков. Город, разделенный на укрепрайоны, опоясывают линии обороны – от окраин к центру.
Несмотря на то, что большая часть предприятий была эвакуирована на восток, Ленинград давал фронту танки, орудия, стрелковое оружие, боеприпасы, поддерживал в боевом состоянии корабли Балтфлота. Пришлось Сергею Алексеевичу работать на линкоре «Октябрьская революция» – требовался ремонт вспомогательного дизеля, бесперебойно дававшего электроэнергию всю блокадную зиму для корабля, береговых объектов. Корабли, стоявшие на Неве, не только прикрывали город с воздуха, громили врага на ближних подступах, но и давали ток предприятиям, хлебозаводам, госпиталям. Даже кратковременное отключение электроэнергии вело к тяжким последствиям…
В статьях, рассказах, воспоминаниях о боевых операциях на суше, в воздухе, на море на первом плане обычно те, кто вел бой, управлял кораблями, подлодками, танками, самолетами. Изредка упоминаются создатели, конструкторы грозной техники, стрелкового оружия – обычно два-три имени: Туполев, Ильюшин, Кошкин, Калашников… Сотни, тысячи рядовых конструкторов, изобретателей, техников, талантливых умельцев остались безвестными, как и миллионы рядовых великой армии трудового фронта – металлурги, прокатчики, слесари, сборщики, наладчики, оптики… Без этого второго, тылового фронта не было бы Сталинграда, Курской дуги, освобождения от блокады Ленинграда, штурма Берлина. Не имея званий и наград, они остались безымянными в истории народного подвига. Но мы должны помнить о них, потому что они – тоже наша Победа.
ГУДКИ БЛОКАДНЫХ ПАРОВОЗОВ
Сдревних времен по великим и малым рекам Руси наши предки вели торговлю, сплавляли лес, отправлялись в дальние края через моря и океаны. В XIX веке в России начали строить железные дороги; ныне мы занимаем одно из первых мест в мире по протяженности стальных магистралей. И профессия железнодорожника стала одной из самых почетных в нашей стране.
В осажденном городе все 900 дней бесперебойно работал железнодорожный транспорт. Это был массовый подвиг тысяч и тысяч машинистов, кочегаров, путейцев, инженеров, техников, рабочих станций, вокзалов, железнодорожных мастерских… По железной дороге на передовую уходили составы с танками, артиллерией, снарядами, продовольствием, свежим пополнением, в обратном направлении – требующая ремонта военная техника, санитарные поезда. Бронепоезда, железнодорожные батареи – крепости на колесах – громили врага по всему кольцу обороны. Имея возможность бить с ближних дистанций, они наносили врагу огромный урон. В самом Ленинграде, оглашая замерший город далеко слышными свистками, сновали к хлебозаводам «кукушки» с платформами, нагруженными мешками. Из этой муки выпекался блокадный хлеб…
Родовые корни Васильевых питала древняя псковская земля. Пётр Васильевич, отец Таисии, приехал в Питер из деревни Дымово перед войной, устроился в железнодорожные мастерские по своей деревенской профессии – кузнецом. Специальность по тем временам уважаемая, обычно кузнечному делу учили с малых лет, ремесло передавалось от родителей к детям. Перебралась с дымовским кузнецом и семья – жена, Анастасия Ивановна, двое сыновей и младшая дочь Тая. Шел ей тогда десятый год, свой третий класс она начинала в 363-й школе на Волковском проспекте. Жила семья кузнеца в коммуналке, в бараке, который по-старинному назывался казармой. И размещались в такой казарме семей десять. В каждой семье – полно ребят, подружек для игр у приезжей девочки хватало. Таких казарм на станции Волковской было три, стояли они у самой железной дороги, и свои городские сны видела Тая под шум проходящих поездов…
В 1941 году ей исполнилось четырнадцать. Петра Васильевича к тому времени по производственной необходимости перевели с Волковской на станцию Цветочная, в такую же мастерскую кузнецом. Жила семья снова в казарме, только уже ближе к центру, на улице Заставской. С началом войны на железную дорогу легла огромная нагрузка, опытные специалисты были на особом счету; остался на своем месте у горна и Пётр Васильевич.
Старший сын Алексей ушел на фронт и уже домой никогда не вернулся – погиб смертью героя. Младший, Иван, учился в ФЗО на помощника машиниста, вместе с училищем позже был эвакуирован из блокадного Ленинграда.
До самых морозов Тая вместе с Анастасией Ивановной отправлялись в пригород, на поля, добывая из-под снега капустные листья, ту самую «хряпу». Бомбежки, артобстрелы продолжались с утра до темноты. Железная дорога, станции, вокзалы были на постоянном прицеле у противника, и семья Васильевых ночевать часто отправлялась в землянку, устроенную в насыпи. Укладывались на нарах, кто как мог.
Блокадные брусочки хлеба семья получала в магазине на Заставской. Эту обязанность Тая взяла на себя, как и доставку воды. Иногда грела снег в ведре, на плите, а иной раз отправлялась к люку на улице, откуда бил незамерзающий «родничок». В очередь за хлебом становились спозаранку, затемно, на ледяном ветру мороз пробирал до косточек. Тонкий ватничек, бурки не могли спасти от такого холода. Но Тая вместе с очередью терпеливо ждала, когда откроют заветную дверь. На троих выходило чуть больше полкилограмма – по иждивенческой карточке ей самой приходилось 125 граммов… Годных к обмену вещей в семье не было, и все же удавалось иногда добыть плитку столярного клея или бутылку олифы, которую следовало долго жарить, калить. Прогорклый запах днями не выветривался из комнаты.
