Владимир Колычев - Утомленное солнце
– Ну что ж, это твое решение, капитан… Голодный?
– Да нет, с утра поел.
– У нас разносолов нет. Одна конина… Надо бы автомат тебе подобрать, а то с пистолетом много не навоюешь…
Круглов пообещал Артему «ППШ», но получил он всего лишь винтовку с двумя обоймами.
Вечером ему захотелось есть. Но ужин подали немцы.
Их ждали, но появились они, как всегда, неожиданно. Пехота скрытно подошла к позициям дивизии, с ходу смяла боевое охранение. Но на подступах к штабу их встретили дружным огнем.
Артем упал за дерево, быстро загнал патрон в патронник. Вокруг свистели пули, рвались мины, гранаты. Один осколок просвистел над самой головой, впился в дерево.
Немцы шли цепью, как будто бы и не торопливо, но быстро. Тщательно поливали свинцом из автоматов пространство впереди себя. Каски, мышиного цвета мундиры. Наглые откормленные рожи.
Свой значок «Ворошиловский стрелок» Артем оставил дома, но навыки забрал с собой на фронт. Сейчас эти навыки ему пригодились. Он быстро прицелился и одним точным выстрелом уложил своего первого немца. Второй выстрел, и еще один фриц валится в траву.
Красноармейцы стреляли со всех сторон. Но пальба в основном носила беспорядочный характер. Немцы почти без потерь продвигались вперед. А тут сразу два убитых… Немцы быстро поняли, что по ним стреляет снайпер. Но Артем сменил позицию до того, как немцы перенесли на него огонь всех своих автоматов.
Со стороны обороняющихся ударил станковый пулемет. Запоздало ухнул миномет. Немцы дрогнули, отступили. Но победу праздновать было рано.
С правого фланга неожиданно появились танки. Две «сорокапятки» просто не успевали развернуться в их сторону. Три бронированные машины открыли огонь из всех своих пушек и пулеметов. Позади плотным строем двигалась пехота. Автоматы, винтовки…
В рядах красноармейцев поднялась паника. Солдаты в ужасе бросали оружие и бежали прочь от танков. А немцы остервенело стреляли им вслед. И, казалось, нет спасения от их огня. Люди падали как подкошенные…
Артем уже понял, что бездарно организованная оборона провалена. Схватил винтовку и бросился в обратную от немцев сторону. Позади рвались снаряды, вокруг свистели пули. Но ему везло. Смерть обходила его стороной… Он бежал, пока не споткнулся о чье-то тело.
Человек лежал лицом вниз. Форма высшего командного состава, на земле валяется фуражка с красным околышем. Гимнастерка на спине изорвана осколками, кровь. Артем уже догадался, кто это.
Он перевернул генерала. Наткнулся на его страдальческий взгляд. Круглов был еще жив.
Бросить генерала он не мог. Пришлось взваливать его на плечи и тащить на себе, прогибаясь под тяжестью истекающего кровью тела. Винтовку пришлось бросить…
Немцы развеяли по лесу жалкие остатки некогда полнокровной дивизии. На этом и успокоились. Преследовать беглецов они не стали. Тем более что таковых было немного…
Артем шел, пока не свалился от жуткой усталости. Генерала он положил на землю, сам сел рядом. Ноги как будто чужие, в плечах ломота, дыхание, казалось, не восстановить. Но надо было идти дальше. И тащить на себе генерала. Раз уж взялся за гуж…
Но ему снова повезло. На него вышли три красноармейца – обезумевшие от страха, но сумевшие сбиться в маленькую стайку. Младший сержант с винтовкой, рядовые без оружия. Вояки, ети их мать…
– Стоять!!! – размахивая пистолетом, заорал он. – Ко мне!!! Бегом!!!
Сейчас их можно было привести в себя только криком. И все равно, образумить он смог только двоих. Третий бросился в лес, но Артем догнал его, сбил с ног. Приставил к голове пистолет. Это отрезвило солдата.
– В строй! Быстро!
Боец послушался, с затравленным видом направился к своим товарищам.
Немцы были где-то рядом. Но Артем вынужден был потратить время, чтобы встряхнуть бойцов. Он подошел к одному. Вперился в него тяжелым, выжидающим взглядом. Наконец красноармеец понял, чего от него хотят. Вытянулся в струнку, четко отрапортовал:
– Рядовой Шмытко!
Артем подошел ко второму солдату. Тот же взгляд.
– Младший сержант Гурков!
– Рядовой Камышин! – представился третий, самый напуганный.
– Рядовой Шмытко, рядовой Камышин! Взять генерала и за мной!
Бойцы подхватили Круглова под руки, понесли его. Глаза навыкате, языки на плечах. Тяжело. А кому сейчас легко?
Артем убедился, что немец остался далеко позади. Объявил привал. Теперь можно было соорудить носилки. Бойцы срубили две жердины, приладили к ним плащпалатку. Артем и Гурков занялись генералом.
Видимо, Круглов бежал от немца, когда разорвался предназначенный ему снаряд. Три осколка впились в спину, два – в правую ногу, один задел голову. У Гуркова нашелся перевязочный пакет, но его не хватило, чтобы перевязать раны. Пришлось Артему снимать с себя нательную рубаху. Она у него посвежее, чем у бойцов.
Генерала перевязали, положили на носилки.
– Спасибо, капитан! – пробормотал Круглов.
Это были его первые слова с момента ранения.
– Только ты не трудись. Оставь меня. Дай пистолет…
– Стреляться надумали? Не получится…
Артем вытащил из его кобуры пистолет, бросил его безоружному Шмытко. От генерала все равно проку нет. А боец хоть пару раз, но сможет пальнуть в случае чего.
– Тогда сам меня застрели…
– С каких это пирогов?
– Пойми, нельзя мне к своим…
– Это еще почему?
– Расстреляют меня. Я же целую дивизию просрал…
– Это не мои заботы. Моя задача – вынести вас из окружения. А там пусть разбираются…
– Разберутся. И расстреляют… Лучше сейчас застрели. Без меня вам легче будет. А если вырветесь, скажешь, что я сам застрелился. Не выдержал позора…
– Не могу, – покачал головой Артем.
Он дал команду, и красноармейцы подняли носилки. Они несли их, подменяя друг друга, до самой темноты. Курс держали на восток. У Артема в планшетке была и карта, и компас. Но куда идти, он не знал. Немцы везде…
Бойцы выбились из сил. Артем объявил привал. Генерал подозвал его к себе.
– Я же вижу, как вы мучаетесь… – глядя куда-то вверх, едва слышно сказал он.
– Мучения – часть солдатского бытия, – отделался философской фразой Артем. – Победы и поражения тоже… Сейчас мы терпим поражения, потом будут победы…
– Какие победы? Просрали все…
– Я этого не слышал, ладно?
– Дай мне пистолет, – попросил Круглов. – Я чувствую руку, я смогу… Или лучше сам меня застрели…
– Опять двадцать пять! – хлопнул себя по коленям Артем.
– Да ты сам подумай, капитан. Меня не будет, Владислава тебе достанется…
– А о ней мы с вами потом поговорим, когда к своим выйдем, договорились?
* * *– Ты думаешь, она по любви за меня вышла? – не унимался Круглов.
– Ничего я не думаю…
– А ты думай, думай… Я же про вас все знаю. Вы встречались, любились, жениться собирались…
– Это было так давно, что я даже ничего не помню…
Действительно, война заслонила от него Владу. Так тучи заслоняют солнце. Тучи темные грозовые, смертельно опасные. А солнце жаркое, утомленное. И чужое…
– Все ты помнишь… – усмехнулся Круглов. – Владислава не та женщина, которую легко забыть… Я как увидел ее, так и пропал… И ты ее любишь, я знаю… Хочешь быть с ней? Убей меня. Это так просто…
– Она же ваша жена, – сказал Артем.
– Жена… Мы поженились двадцать первого июня, а два двадцать второго война… Моя дивизия в Туркестане стояла. Пока на фронт перегнали, Жуков уже Ельню взял. Думал я здесь отличиться. Отличился. Нет больше дивизии… Капитан, ну будь мужиком, избавь меня от мучений…
– Нет. Не хочу Владиславу вдовой оставлять…
– Да пойми ты! Если я сейчас застрелюсь, то позор свой смою. Она будет вдовой генерала. А если к своим попаду, то меня расстреляют. Тогда она будет вдовой врага народа. Скажи, есть разница?.. Ты что, нарочно ей зла желаешь?
– А передергивать не надо, – нахмурился Артем. – Зла я ей не желаю. И вам тоже… Я солдат, мое дело воевать. А если командир ранен, я должен вынести его с поля боя. Это закон войны. А других законов здесь нет…
Артем дал людям короткий отдых, а после полуночи поднял их, повел за собой.
Глаза слипались, ноги отказывались идти. Но Артем шел. Он в авангарде. Красноармейцы сейчас всего лишь тягловая сила. На них никакой надежды. Надеяться он должен только на себя. Он взбадривал себя как только мог. И шел, шел. Но сон следовал за ним, наступал на пятки.
Он даже не понял, сон это или явь, когда вышел на немцев. Два фрица сидели по обе стороны дерева. И спали. Но вот они уже просыпаются. Один уже хватается за автомат…
А у Артема пистолет в кобуре. Да и стрелять он не имеет права. Он нарвался на боевое охранение. Значит, где-то рядом полно немцев… Пистолет далеко, зато нож близко. Рука сама опустилась к сапогу, схватилась за рукоятку.
Немец не кричит. Зачем, если сейчас заговорит автомат. Но Артем не дал ему нажать на спусковой крючок. С ножом в руке он бросился на фашиста. Точный удар в сердце, и немцу каюк.
