Сергей Скрипник - Телохранитель
— У вас на той стороне остались родные?
— Как я уже говорил, жена и четверо детей.
— Но после вашего бегства все они — заложники, и Хекматияр попросту может их убить, — высказал я Ширвани свои сомнения.
— Когда ваши солдаты навалились на меня, я кричал своим то, что обычно кричат в таких случаях: мол, уходите, я задержу их, «Аллах акбар!» и все такое прочее. Думаю, у меня еще есть шанс вернуться.
— Каким образом? — спросил его я. — Хекматияр, пусть даже ваша инсценировка с пленением и выглядит правдоподобно, страдает патологической подозрительностью, никому не верит, даже, наверное, самому себе. Кому, как не вам, его ближайшему приближенному, этого не знать. Ваше чудесное возвращение из советского плена вряд ли будет воспринято им с блаженным спокойствием.
— Я четыре года добивался его расположения к себе преданностью поступков и немногословностью, — продолжал настаивать на своем Ширвани. — Он меня приставил охранять этих двух репортеров из CNN. Когда я узнал о том, что участвую в походе на Ишкашим, то решился бежать к вам, в противном случае это было бы не только рискованным делом, но и бесполезным. Поэтому я должен вернуться, подтвердить свою собачью преданность Хекматияру и участвовать в операции «Красный берег», поскольку только так я могу повлиять на ситуацию и помочь вам спасти жизни своих сограждан.
«Ох, не простой этот горец, не простой, — подумал я, слушая его речи. — Но кем бы он ни был, похоже, человек он честный».
— И все-таки, как сделать так, чтобы вам поверили? — спросил я Ширвани и пояснил: — Не мы — они.
— Я долго об этом думал, пока собирался к вам бежать, — ответил перебежчик. — Неплохо было бы и вам устроить инсценировку с небольшой заварушкой, в результате которой я якобы и сбегу.
— В каком смысле заварушку?
— Ну, мятеж местного исламистского подполья, в ходе которого, предположим, была разгромлена тюрьма?
— Это где мятеж? В Джелалабаде? В городе с населением 150 тысяч жителей и чуть малым количеством расквартированных войск? Не слишком ли?
— Ну, зачем в Джелалабаде? Перевезите меня обратно в Мехтарлам, как будто я там все время со дня поимки и содержался. Городишко маленький, скорее даже большой кишлак, военных поменьше. У нас будет операция «Ишкашим», а у вас «Мехтарлам».
— Хорошо, — согласился я. — Я доведу ваше предложение до нашего начальства, мы его незамедлительно обсудим, вы же все время до принятия решения будете содержаться под стражей как пленник. Не волнуйтесь, ни в чем нуждаться не будете. В пределах, конечно, разумного.
* * *Полковник Степовой и еще пять офицеров, все старшие по званию, слушали меня долго и внимательно. Иногда перебивали, требовали уточнений, но большую часть моего доклада были обращены исключительно в слух.
Когда я закончил, в штабе воцарилось долгое гнетущее молчание, которое первым нарушил Степовой.
— Слушай, Седиков, — обратился он ко мне. — Ты говоришь, что твой перебежчик простой телохранитель Хекматияра, а ведет себя так, как будто он по меньшей мере бригадный генерал. Стратег, одним словом.
— У них так часто бывает, Владимир Павлович, — отреагировал на шутку вышестоящего начальника майор Златцев. — На Востоке это даже, можно сказать, традиция. Утром человек — обычный чабан, а ночью, как вы предположили, бригадный генерал, руководит вылазками крупных отрядов. Я не удивлюсь, если и сам Хекматияр на досуге пасет баранов.
Все засмеялись. Бурное веселье прервал полковник.
— Ну, все, товарищи офицеры, поржали и буде! Давайте теперь думать, как нам поступить. И первый вопрос, на который мы должны ответить себе, — это верить или не верить нашему «бригадному генералу». То, что он не простой человек, это понятно. Если его вышколили у Хекматияра, то тогда нет никаких сомнений в том, что он провокатор. А вдруг он кем-то внедрен в окружение Гиндукушского Барса. Это меняет дело и дает нам определенный шанс на то, что он все-таки не врет.
— Я поначалу был настроен по отношению к Ширвани скептически, — попытался вступить я в разговор старших. — Слушал, что он мне говорил, вполуха, но потом…
— А ты, Седиков, пока помолчи, — зло осек меня Степовой. — Что от тебя требовалось, ты уже сказал. Пусть теперь выскажутся остальные. А что до твоей веры перебежчику, то кто знает: может быть, он тебя разагитировал своими жалобными речами, перевербовал. Итак, товарищи офицеры, какие будут соображения по данному поводу.
— Я считаю, — начал подполковник Ильичев, — что пытаться нас заманить в ловушку таким образом — это слишком сложная задача. Даже для такого вероломного человека, как Хекматияр. Да этого духам и не надо. Они мастера устраивать засады в горных ущельях, по которым наши подразделения и так вынуждены постоянно перемещаться. Подкараулить колонну и уничтожить ее при наличии иных наших самонадеянных дураков-командиров — дело несложное. А вот в действиях нашего пленника я как раз просматриваю некоторую спонтанность и даже аффект. Ведь он очень рисковал. Девяносто девять шансов из ста, что его бы в такой ситуации просто застрелили. Кто мог знать тогда, что это не фанатик-смертник, обвешанный гранатами. И Ширвани понимал, на что он идет, и все-таки сделал это. Слава богу, что нашелся такой кумелькальщик, как этот старший сержант Птичкин. Кстати, парня надо представить к награде.
— Раздача слонов опосля. — В этот день полковник Степовой был излишне нервозен и резок. — Продолжайте, Ильичев.
— Да я, в общем-то, все сказал, товарищ командир.
— А вы не думали, товарищи офицеры, о том, что Хекматияру в какой-то момент вдруг захочется попасть в хрестоматийные учебники по диверсионному делу? — предположил веселый сверх обычного Златцев.
— Товарищ майор, прошу вас быть посерьезнее и выдвигать версии по существу! — одернул его Степовой. — Хекматияру сейчас только и думать о том, чтобы угодить в хрестоматию. Не забывайте, что благодаря нам он уже три с лишним года находится в такой постоянной ибиоматии, что тут ему не до жиру. Бьем мы его, несмотря на всю его изворотливость и сорок тысяч рекрутированных им воинов пророка, и в хвост и в гриву, чтобы еще о славе мечтать. Я, например, согласен с Ильичевым в том, что у нас есть повод не отметать эту ситуацию с порога, а разобраться в ней.
— Устроить побег из мехтарламского зиндана — дело нехитрое, — заметил Ильичев, воспрянувший духом после того, как начдив проявил благосклонность к его точке зрения. — Но потом этого Ширвани надо будет как-то контролировать.
— Уж позвольте теперь мне, как человеку, который все равно уже по уши в данном деле и которому придется и дальше разгребать все это, не буду говорить, что именно, при старших по званию, высказать некоторые свои соображения по существу, — предложил я, набравшись небывалого нахальства.
— Говорите, товарищ капитан, — великодушно разрешил Степовой.
— Помните, товарищ полковник, утром вы мне посоветовали, прежде чем явиться к вам на доклад, всхрапнуть минут шестьсот, чтобы не упасть от усталости в обморок у вас в кабинете, как оголодавший наркомпрод Цюрупа на заседании Совнаркома.
— Ближе к телу, Седиков! — рявкнул на меня комдив.
— Так вот, я выполнил ваше приказание только наполовину. Всхрапнул минут триста, а остальное время кумекал, как Птичкин. И вот что придумал.
— Да не томи ты, шут балаганный! Дело говори, дело!
— Ширвани должен уйти от нас не один! — сказал я, как отчеканил.
— А с кем? — Степовой непонимающе сдвинул брови домиком.
— В Мехтарламе устраивается мятеж. Причина — арест нашим патрулем нескольких торговцев с базара.
— Каких торговцев с базара?
— Самых настоящих. Агентурную группу Салима. Ведь они все пятеро для прикрытия торчат весь день на местном базаре. Их задержание чем не повод для возмущения широких народных масс, стонущих под советским кованым сапогом?
— Так-так-так! — В голосе полковника прозвучали нотки заинтересованности.
— Далее переодеваем в духов несколько десятков наших прытких бойцов, и они якобы штурмуют тамошний зиндан. Как на учениях, стреляют в охрану холостыми и забрасывают взрывпакетами, те им отвечают тем же. Шуму много, крови много — бараньей, предусмотрительно запасенной, для придания большей достоверности всему этому действу. Пока на выручку к ним поспевает подмога, Ширвани и группа Салима спокойно уходят на восток, покидают город прежде, чем его удается взять в капкан.
— Ну, как, товарищи офицеры! — Впервые в этот день полковник Степовой был доволен. — По-моему, очень даже неплохо!
Все молчали, а я между тем продолжал:
— Мало того, я предлагаю, чтобы в бою беглецы захватили с собой трех пленных — думаю, больше будет много — и увели с собой. Желательно одного офицера.
— Но это, товарищи, очень рискованно! — Майор Златцев, получив жесткое наставление от полковника, теперь демонстрировал стопроцентную серьезность. — А вдруг Ширвани на самом деле провокатор, так мы в результате этих действий потеряем не только агентурную группу из преданных афганцев, но и своих. Представляете, каковы могут быть последствия.
