Александр Степанов - Бои под Нарвой
Онуприенко легонько свистнул, и все трое вскинули винтовки, тщательно целясь в немцев. Один из офицеров, толстый, почти квадратный мужчина, поднес к глазам бинокль и внимательно стал разглядывать окружающую местность. Как ни хорошо замаскировались Онуприенко и его друзья, можно было каждую секунду опасаться, что немец их заметит и обнаружит засаду. Медлить больше было нельзя. Тщательно прицелившись, Андрей нажал на курок. Совсем негромко раздался выстрел, и в ту же минуту толстый немец нелепо дернул головой, как будто его сильно ударили по щеке, и повалился на снег. Одновременно прогремели выстрелы Демина и Самохина, и еще два немца упали рядом с первым. Среди немцев началась суматоха. Часть солдат бросилась к упавшим, другие открыли беспорядочный огонь, не заметив даже, откуда стреляли по ним. Лыжники снова бросились в балку и после нескольких неудачных попыток все же перебрались через нее. Онуприенко понял, что сейчас будет обнаружена засада. Подпустив лыжников поближе, Онуприенко и его друзья открыли по ним огонь почти в упор. Один за другим падали на снег сраженные пулями немцы. Но Онуприенко прекрасно понимал, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Они будут перебиты или захвачены в плен. Лыжники уже заходили им во фланг, надо было отходить к лесу. Онуприенко давно наметил заросли ельника, где можно было задержаться.
— Айда за мной! — скомандовал он Демину и Самохину, и все трое побежали к опушке леса, путаясь в длинных маскировочных халатах. Проваливаясь в рыхлый снег, рабочие, конечно, не могли уйти от лыжников. Шагах в пятидесяти от леса они снова залегли и открыли частый огонь по немцам, со всех сторон наседавшим на них.
— Пока есть патроны, немцы к нам не подойдут, не станут лезть на рожон. Нас мало. Они надеются захватить нас живьем, — предупреждал товарищей Онуприенко. — Но у нас есть еще лимонки и штыки с прикладами. Будем защищаться до последней возможности…
Онуприенко понимал, что наступают решительные минуты боя. Долго сопротивляться немцам они не смогут. Надо было в подходящий момент отойти к лесу. Самохин нервничал, стрелял часто, но делал промахи.
— Не горячись! Чем больше уложишь немцев, тем легче нам будет уйти от них, — наставлял его Онуприенко.
Зато Демин стрелял спокойно и метко. После каждого его выстрела на землю падал сраженный враг. И тем не менее лыжники окружали трех храбрецов с явным намерением захватить их живьем. Онуприенко, обернувшись к товарищам, приказал им отходить к лесу.
Уже сильно стемнело, и в лесной чаще легко было скрыться.
— Я своим огнем прикрою ваш отход, а потом вы поможете мне уйти от немцев, — коротко пояснил Онуприенко своим товарищам.
— Мы не оставим тебя одного! — возразил было Самохин.
— Не разговаривать! Как приказал, так и будет! — резко оборвал его Андрей. — Бегом — марш!
Демин и Самохин побежали к лесу. Онуприенко остался один. Он сознавал опасность своего положения, понимал, что Демину и Самохину в наступающих сумерках трудно будет прикрывать огнем его отход. У Андрея защемило сердце. Неожиданно снова вспомнилась Саня. «Увижу ли я ее еще? Удастся ли отсюда выскользнуть? — промелькнули в его голове тревожные мысли. — Я так и не попрощался с ней там, в лесу, перед началом отступления отряда. Саня, Санечка, если бы ты знала, как я люблю тебя! Только бы уйти отсюда. Я расскажу тебе все, что у меня на сердце. И может быть ты ответишь мне все-таки взаимностью…»
Онуприенко продолжал неотступно следить за действиями все более окружавших его врагов.
— Рус, хенде хох, ходи плен! — закричал один из немцев и для пущей убедительности поднял вверх руки.
На это предложение Онуприенко ответил выстрелом. Выронив винтовку, немец обеими руками схватился за живот и повалился на снег.
Подобрав раненого, немцы снова ринулись к Онуприенко.
«Помни, Андрей, большевики умирают, но не сдаются! Эх, Санечка, увидимся ли еще?» — промелькнуло у него в голове.
Ведя бой с врагом, Онуприенко не замечал, что сзади, со стороны леса, к нему крадется огромный немец. Заметив его, Демин и Самохин изо всех сил закричали:
— Андрей, берегись! Сзади немец!..
В пылу боя Онуприенко не услышал друзей, а стрелять по немцу Демин и Самохин не решались, опасаясь попасть в Андрея.
— Бежим на выручку! — предложил Демин.
Но друзья успели сделать только несколько шагов, когда огромный немец кинулся на Онуприенко. Андрей заметил опасность в самую последнюю минуту, винтовка уже не могла ему помочь. Тогда, выхватив из-за пояса гранату, Онуприенко что было силы ударил ею по голове уже навалившегося на него немца. Раздался взрыв…
Демин и Самохин остановились и увидели, как над местом, где лежал их друг, взвился черный столб дыма.
— Он подорвал себя вместе с немцем! — в ужасе воскликнул Демин.
— И этим спас нас… — добавил Самохин.
Раздумывать было некогда, и оба красногвардейца скрылись в лесной чаще.
Глава 16
С наступлением ночи мороз усилился. Холод и усталость заставили немцев прекратить преследование. Но Стальной отряд продолжал свой отход к Нарве, хотя утомление людей достигло высшего предела. Некоторые бойцы, обессилев, садились прямо на снег и мгновенно засыпали. С огромными усилиями удавалось вновь поднять их на ноги…
Число отстающих росло.
Блохин и Прахов послали Петрова вперед подыскать место для ночлега.
— Люди долго не выдержат, — прохрипел Блохин. — Из последних сил шагают…
Орехов и Крупович возглавили арьергард, состоящий теперь почти из одних коммунистов. Бойцы арьергарда несли охранение и поднимали на ноги обессилевших.
Обмороженное лицо Орехова распухло и болело, но он продолжал бодриться.
— Мой нос превращается в слоновый хобот, а уши принимают вид ослиных, — острил он. — Дома меня родная мать не узнает, а маленькие брат и сестра подумают, что я явился из зверинца…
Крупович тоже изменил своей обычной молчаливости и старался подбодрить рабочих.
— Помни, что немцу еще хуже, чем нам, — убеждал он. — Немец к нашим морозам не привычен… Небось, как вернемся домой, все запроситесь ко мне в мартеновский цех! У нас там и зимой жарко. Буду брать с разбором — только тех, кто мороза не боится. Такой и нашей жары не испугается…
Но рабочие уже не реагировали на шутки. У первых же изб большой деревни Кирикиля отряд встретил Петров.
— Предлагаю здесь остановиться на ночлег! — сказал он Блохину. — Тут и наш обоз. Уже кипятят чай…
— Хорошо… Давай разводи людей по избам. Я позабочусь об охранении, — безжизненным голосом проговорил Блохин.
По отступлениям на фронте ему было знакомо это тяжелое ощущение безмерной усталости, когда человек становится совершенно безразличен ко всему, кроме сна. Даже жажда и голод перестали чувствоваться, не говоря уже о холоде. Но тогда он был рядовым солдатом и знал, что имеется начальство, которое обязано побеспокоиться о его отдыхе, питании и безопасности. А теперь все эти заботы легли на его плечи. Как ни устал он, а в голове неотступно стояла мысль о безопасности всего отряда. Надо было подумать не только об отдыхе и питании людей, но и о том, чтобы враг внезапно не налетел на отдыхающий отряд… Надо было организовать сторожевое охранение и проследить, чтобы люди в нем не спали, а бдительно охраняли сон и покой своих товарищей. И опять он вспомнил, как ротный командир подбирал самых сильных и выносливых людей и офицеров и направлял их в сторожевое охранение.
«Теперь это проще — вызовем партийцев и им поручим сторожевое охранение. Пусть не все они наиболее выносливы физически, но их силы всегда поддерживает огромный моральный авторитет партии. Трудно, тяжело, но на то и существуют партийцы, чтобы преодолеть все эти трудности… Надо поговорить с Праховым, созвать партийцев», — решил про себя Блохин и пошел разыскивать комиссара.
Он шел, качаясь от усталости. На деревенской улице рабочих не было. Попадая в теплое помещение, бойцы валились куда попало и мгновенно засыпали в самых невероятных позах. Даже энергичная и бесцеремонная Повалихина не смогла многих добудиться, чтобы накормить их и напоить горячим чаем.
Но деревня не спала.
Обеспокоенные приближением германских войск, крестьяне торопливо прятали продовольствие и наиболее ценное имущество. Крестьяне-фронтовики выбрали «командира» деревни, который возглавил местных партизан. Во все стороны были разосланы лыжники-разведчики, на дорогах выставлены дозоры. По прибытии в деревню Стального отряда партизанский командир — пожилой бородатый солдат — явился к Блохину и, отрекомендовавшись, предоставил своих партизан в распоряжение Стального отряда.
Блохин прежде всего справился, где немцы. Но крестьяне этого не знали. На расстоянии двадцати верст вокруг врага не было. Зато местные жители сообщили, что латыши и моряки еще засветло прошли мимо, направляясь к Нарве.
