Тамара Сычева - По зову сердца
Луиза в этот вечер была необычно грустной, даже ни разу не рассмеялась.
— Что с ней? — удивленно переглядывались мы с Маней.
— Тамаре легче, — сказала вдруг Луиза, зябко кутаясь в накинутую на плечи шинель: — Если даже случится несчастье, все-таки она уже любила, у нее муж, ребенок… А мы с Маней? Мы даже никогда не любили еще по-настоящему, и вдруг — умереть? Умереть, так и не узнав счастья!
— Луиза! — возмущенно перебила Маня. — Как тебе не стыдно! Прекрати сейчас же! Об этом ли мы должны сейчас думать?
В душе я Луизу вполне понимала. Эти девушки, молодые, красивые, жертвовали жизнью, отправлялись на опаснейшую работу в тыл врага. Но права и Маня. Конечно, разве об этом надо думать, когда решается судьба Родины!
Через несколько дней всех нас, группу разведчиков в восемь человек, собрали и повезли в закрытой машине на аэродром нашей части. Тут я увидела и «брата», которого мне описывал командир. Лейтенант Миша сообщил, что через несколько дней мы отправимся на Крымский фронт и будем выбрасываться в тыл врага. Поэтому здесь, на нашем аэродроме, мы должны сделать тренировочный прыжок с самолета.
На аэродроме нас накормили сытным завтраком. Мы уже допивали чай, как вдруг в столовую вошел летчик. Вид у него был возбужденный.
— Кончайте завтракать, сестрички. — И, вызвав повара, добавил: — Готовьте хороший стол. Сейчас будем Золотую Звезду обмывать!
— Кого же это наградили? — заинтересовались мы.
— Свинцова. Вот читайте! Он только что прилетел с Крымского фронта, и сегодня ему вручили Золотую Звезду, — летчик протянул нам газету.
— А ну, покажите! — Луиза вскочила, схватила армейскую газету с портретом летчика-героя.
— Какой красивый! — воскликнула она.
Мы все, окружив Луизу, тоже рассматривали портрет. Из-под козырька фуражки на нас смотрели смелые черные глаза молодого летчика.
«Сегодня наша часть вручает Золотую Звезду отважному летчику Анатолию Свинцову, проявившему героизм и мужество в борьбе с фашизмом», — громко читала Луиза.
Перебивая ее, позади кто-то из летчиков крикнул:
— Да вот и сам Свинцов идет!
Все бросились к окну, из которого хорошо был виден аэродром.
К столовой приближалась группа летчиков в теплых унтах, в шлемах, впереди шел стройный, смуглый лейтенант.
Как только он перешагнул порог, Луиза, с газетой в поднятой руке, скомандовав нам «смирно», подошла к лейтенанту, приветствуя и поздравляя его от имени медицинских сестер Н-ской части.
Увидев перед собой красивую смелую девушку, лейтенант смутился, но подал команду «вольно!» и поблагодарил Луизу за поздравление.
Голубые глаза девушки разгорелись и казались совсем синими, щеки зарумянились.
— Эх! — воскликнула она. — Вот такого героя можно полюбить по-настоящему, на всю жизнь. Правда, девушки? — обернулась она к нам с Маней.
Все засмеялись.
Маня, смутившись, незаметно сжала мне руку и покраснела, закусив губу: общительность и смелость Луизы иногда казались ей нескромными.
— Ну, что же вы стоите? — обратилась Луиза к вошедшим летчикам. — Рассаживайтесь, будьте гостями.
Летчики были ошеломлены таким натиском. Но уже через несколько минут мы сидели за общим столом, оживленно разговаривая.
Только лейтенант Свинцов, казалось, никого не замечал, кроме Луизы. И поздравлений товарищей, и тостов в его честь тоже не слышал. Он сидел рядом с Луизой и смотрел на нее, слушал только ее.
— Повезло тебе сегодня, Толя, — кивая на девушку, говорили летчики и смеялись: — Смотрите, он даже вина не пьет!
А Луиза так и заливалась счастливым заразительным смехом, потом с бокалом в руке поднялась и запела арию из «Периколы»:
Какой обед там подавали,
Каким вином там угощали!..
— Неужели она будет пить? — шепнула я Мане.
— Перед прыжком? Что ты, никогда! — строго посмотрела на меня Маня. — Н-нет, — не сводя глаз с Луизы, проговорила она. — Но такой я никогда еще ее не видела. Неужели она влюбилась?
В это время в столовую вошел наш командир взвода, увидев нас за столом, побледнел. Заметив это, Луиза громко сказала:
— Идите сюда, товарищ лейтенант. Как медик, я разрешаю вам выпить бокал вина.
Лейтенант понимающе усмехнулся, подошел к нам.
— Ну, товарищи медики, — тихо сказал он. — Прыгать будем не скоро. Погода нелетная.
— Ничего, мы подождем, — ответила за всех Луиза.
И, встряхнув кудрями, опять громко запела:
Эх, Андрюша, нам ли быть в печали!
Не прячь гармонь, играй на все лады!
Поднажми, чтобы горы заплясали,
Чтоб зашумели зеленые сады…
Я не могла оторвать от нее глаз. Живая, легкая, подвижная и — до чего ж очаровательная.
Я даже рассердилась, когда Маня, вставая из-за стола, шутливо бросила Луизе:
— Пой, пташка, пой, да где-то сядешь!
— На оккупированной немцами территории, а то и на штыки фашистов, — склонившись к ней, тихо ответила Луиза.
…Часов в двенадцать небо начало проясняться, из-за снеговых туч показалось холодное зимнее солнце. Летчики по одному стали покидать столовую.
Последовала команда и нам:
— На аэродром!
Торопливо, на ходу надевая парашюты, мы вышли на посадочную площадку. Погода была тихая. Под ногами хрустели льдинки, в небе завывали самолеты.
— Сегодня будете прыгать со скоростного бомбардировщика, — сказал Миша и подвел нас к большому самолету.
— Миша, ты не сердишься на нас? — спросила Маня.
— Нет, это летчики нашей десантной части, ничего.
Луиза все время шла позади, а подле нее — лейтенант Свинцов. В самолет она входила последней. Помахав лейтенанту рукой, привычно захлопнула за собой бортовую дверь.
Заревели моторы, самолет покатился по полю и стал набирать высоту. Земля быстро удалялась. Все сидели напряженные и серьезные. Одна Луиза продолжала смеяться, рассказывая что-то. Маня слушала ее и нехотя улыбалась, а мне было совсем не до смеха.
— Ну ладно, хватит тебе! — рассердилась я, когда Луиза, смеясь, дернула меня за рукав шинели, рассказывая о Толе.
— Конечно, — поддержала меня Маня. — Тамара прыгает впервые, она волнуется.
— Ерунда! — махнула рукой Луиза и крикнула инструктору: — Я буду прыгать первая!..
— Нет, вы будете прыгать замыкающей, — сказал строго командир взвода. — Первыми прыгают мужчины, потом Маня, за ней Сычева, а потом вы…
От волнения у меня сдавило горло. Звучит команда: «Приготовиться!» — Один за другим, пригибаясь, прыгают в люк бойцы. Вот к открытому в полу люку подходит Маня.
Затаив дыхание, я шептала правила прыжка, вспоминая слова инструктора: «Прыгнуть и в воздухе считать до десяти, потом дернуть кольцо, а когда парашют раскроется, согнуть в коленях ноги…»
— Сычева, прыгай! — услышала я голос командира взвода.
Стало страшно, но пересилила себя, присела на край люка и, ухватившись за кольцо, свисающее с левого плеча, бросилась вниз. Волны воздуха меня подхватили, я испугалась и, не досчитав до десяти, с силой дернула кольцо парашюта. Меня рвануло, лямки натянулись, и я увидела над собой огромный белый купол. На сердце сразу стало легко и весело.
Плавно качаясь, я не заметила приближения земли. Неожиданно с силой брякнулась о землю. Ноги, согнутые по инструкции в коленях, спружинили, и это спасло меня от переломов. Свалившись набок и потушив свой парашют, я сейчас же взглянула на кружившийся над полем самолет. Из люка выскочил последний парашютист. «Луиза», — подумала я.
Парашютист летел к земле, с каждым мигом увеличивая скорость. «Не раскрылся парашют!» — ахнула я и тут же увидела, что все находившиеся на аэродроме бегут к месту предполагаемого падения парашютиста. Среди других я заметила и высокую фигуру лейтенанта Свинцова.
Взглянув на парашютиста, я похолодела: земля была уже слишком близко, чтобы на что-нибудь еще надеяться. И только метрах в двухстах от земли над падавшей фигуркой взвилось белое полотно парашюта. Луиза, раскачиваясь на лямках, весело махала нам рукой, а Толя Свинцов, потеряв фуражку, весь мокрый, все еще бежал вслед уносившемуся в поле парашюту.
— Наложу взыскание! — сердито крикнул позади меня командир взвода. — Я ей не разрешал делать затяжных прыжков…
Лицо его было взволнованным и сердитым.
— Надо же хвастнуть! — сказала подошедшая Маня.
Вскоре мы, опять все вместе, ехали домой в той же закрытой полуторке, но кроме нас ехал и Толя Свинцов. Он сидел рядом с сияющей Луизой и возмущенно говорил:
— Но вдруг бы парашют отказал?! Как ты могла рисковать собой? Пойми… — и он что-то горячо зашептал ей на ухо.
— Это ведь так просто! — смеялась в ответ Луиза. — Что мне, в первый раз?
