Михаил Дмитриев - У тихой Серебрянки
Прямо объясняю, зачем я здесь.
— Очень нужно, поймите, очень. Не пошел бы утром, если бы не срочное дело. Но вечером будет поздно.
— Ну, ладно, идемте. — Она торопливо одевается и, смеясь, говорит: Моя дочушка кое-кого называет «шкраб-шкраб». Очень уж тихо стучат они, не то, что полиция.
Мария Нестеренко доводит меня до опушки. Как раз на посту Самуил Дивоченко. Партизаны сопровождают меня к штабной землянке. Я нерешительно топчусь у порога.
В проеме двери показывается богатырская фигура Белых.
— Ну, смелее заходи. — Он пристально смотрит на меня. — Зачем пришел средь бела дня?
Я рассказал командованию то, что знал. Белых решил не упустить случая и уничтожить один из крупнейших гитлеровских гарнизонов. Сам же и возглавил операцию. Я в ней не участвовал и как проходил бой не имею возможности подробно рассказать. Знаю, что среди ночи партизаны при помощи связных внезапно напали на спящих. Более трех часов гремел бой. Операция принесла успех: 14 гитлеровцев были убиты, трое полицейских перешли в партизанский отряд, остальные разбежались.
Утром 30 декабря 1942 года связной Константин Кудрицкий прибыл ко мне в Серебрянку и сообщил, что из Журавич выехал карательный отряд, в котором до 150 гитлеровцев. Я тут же пошел посоветоваться к тете Даше — так подпольщики звали Антонову, жену начальника штаба.
— Я женщина, мне легче пробраться в лес, — спокойно сказала Дарья Кузьминична. — А ты, по возможности, узнай, что задумали гитлеровцы. Кого надо, предупреди, чтобы спрятались от этих живодеров.
И она направилась в деревню Хвощ.
С УЧЕТОМ ОБСТАНОВКИ
Часов в двенадцать в первый день нового, 1943 года по санной дороге Слобода — Свержень растянулся обоз карателей. Партизаны меньше всего ждали их отсюда, но все же и в этом направлении вели наблюдение Арсен Степанович Бердников и Самуил Павлович Дивоченко.
Каратели спешили в урочище Лески, где раньше был партизанский лагерь. Но не обнаружив там народных мстителей, они свернули в деревню Хвощ, схватили местного жителя Кондрата Тимошенко.
— Ты указать нам партизанен… Как это?.. Стоянка!
— Не знаю я никаких партизан. Может, вы и есть партизаны? Тут никого не было, вы — первые…
— Руссиш швайн! — Офицер наотмашь ударил Кондрата, из носа и разбитой губы потекла кровь.
— Бешеные собаки — вот вы кто! — плюнул Тимошенко в худощавое лицо гитлеровца.
Офицер выхватил пистолет и трижды выстрелил в Кондрата Тимошенко, партизанского связного и разведчика.
Каратели не стали терять времени на расспросы, двинулись к лесу. Ни одна живая душа не попалась им навстречу.
Увидев колонну карателей, Дивоченко побежал доложить командиру отряда.
— Идут, — задыхаясь, промолвил он.
— Кто идет? Да кто идет, голова твоя садовая?! — горячился Белых, а Дивоченко не мог ни слова больше промолвить.
— Немцы… Из Хвоща, — наконец сказал он.
А гитлеровцы уже были совсем близко. Не дойдя до опушки метров двести, они остановились. Офицеры начали совещаться. То ли опасались сунуться в лес, то ли посчитали делом напрасным искать здесь партизан. В это время на просеку выскочил вооруженный всадник — Костя Воробьев, командир разведки. Увидев карателей, он круто повернул назад. Но его заметили. Тут же раздалась команда, немцы развернулись цепью и двинулись к опушке.
Накануне командование партизанского отряда приняло решение: не дать себя обнаружить, выждать момент, чтобы уйти без боя, а на непредвиденный случай подготовить оборону лагеря. Охрану лагеря поручили старшему лейтенанту И.М.Гаврилову. В его распоряжение выделили группу бойцов с пулеметами. Начальник штаба Ф.К.Антонов обязан был найти на всякий случай пути отхода, организовать эвакуацию раненых и больных, вывоз всех продуктов и боеприпасов.
Казалось, все предусмотрели. Однако Костя Воробьев демаскировал лагерь — своим бегством указал карателям путь к отряду.
Белых бросился к Гаврилову на линию обороны. Оценив обстановку, он послал вестового к Антонову с приказом начать эвакуацию лагеря.
В тот момент не все поняли, почему командир отряда приказал срочно готовиться к отходу. А дело было весьма серьезное. Гаврилов с бойцами занял оборону не на опушке, а всего в 150 метрах от лагеря. На опушку опоздали: немцы ворвались в лес. Теперь можно было рассчитывать только на землянки, как на укрытия.
Окинув взглядом оборону, Белых с горечью сказал Гаврилову:
— Ну что ж, Иван Михайлович, свой лагерь мы потеряли. Придется подыскивать новое место.
— Ни за что не отдадим лагерь! — возразил Гаврилов. — До одного фашиста уничтожим здесь.
— Ну а дальше? Что дальше?
Гаврилов понял командира. Да, оборона в лесу, а не на опушке ставила в одинаковые условия карателей и партизан. Пусть даже ценою многих жизней победу одержат партизаны, все равно придется покидать лагерь: он станет известен врагам. Зачем же тогда жертвы, равные по количеству с жертвами противника?
— Прикажете бить прицельным огнем и постепенно отступать к лагерю? вздохнул Гаврилов.
— И далее к урочищу Воронка, — уточнил Белых. — Ни в коем случае не выходить ни на поляны, ни на луг.
Командир отряда вернулся в лагерь, когда раздались первые выстрелы на линии обороны. Начальник штаба занимался эвакуацией, он приказал грузить на сани даже свиней.
— Нет, Филипп Карпович, — запротестовал Белых. — Живность не брать. Свиньи будут обременять нас и демаскируют.
Тогда Антонов распорядился пристрелить свиней: пусть не достанутся карателям.
А гитлеровцы наседали, хотя и несли потери. Вот уже левый фланг цепи ворвался в лагерь, враг захватил десять лошадей и… пустые землянки, в которых вместо постелей толстым слоем лежало душистое луговое сено. Враги подожгли зимние партизанские жилища, подобрали своих 12 раненых, 8 убитых и вернулись в Хвощ. Там сожгли хату расстрелянного ими Кондрата Тимошенко и уехали в Журавичи.
Подпольщик Горбацевич, который работал по заданию партизан агрономом в районной земельной управе, через Михаила Прохорова передал, что комендант Журавич составил донесение о полном разгроме партизан. Гитлеровец писал, будто он лично принял участие в уничтожении «лесных бандитов» и их пособников, и теперь в районе наконец-то наведен настоящий порядок.
Горбацевич сообщил также, что комендант собирается пригласить на охоту в Сверженскую лесную дачу генерала, которому фюрер за «особые заслуги перед фатерляндом» пожаловал имение. Турское опытное поле — так именовалось оно до августа 1941 года. Помещик-генерал прибыл в Турск, чтобы навести там порядок.
«Такой важный чин не может не оценить моих стараний, — примерно так размышлял комендант. — От него зависит многое».
Прохоров передал сообщение мне. Я должен был довести его до штаба отряда,
2Между тем партизаны вернулись в свой лагерь, осмотрели землянки и вот уже докладывают командиру:
— Через пять-шесть часов можно восстановить «зимние квартиры»!
— Погодите строить! — распорядился Белых и велел созвать командный состав и коммунистов.
На совещании командир отряда предложил изменить тактику борьбы. Не ждать, пока гитлеровцы нападут, а искать их, громить и быстро уходить. Для этого каждое отделение должно в ближайшую неделю обзавестись не менее чем двумя подводами. Партизанский отряд сядет на лошадей и станет неуловимым. Тогда оккупанты перестанут искать лагерь. А сейчас даже о временной стоянке будет известно гитлеровцам, потому что в районе густая сеть дорог.
Все коммунисты и командиры подразделений согласились со Степаном Митрофановичем. Тут же был отдан приказ роте Трубачева следовать вместе со штабом в авангарде и обеспечить боковое охранение. Замыкать колонну будет Козырев со своей ротой.
Начальник штаба Антонов привел колонну в лес под Федоровку. Я шел вместе со всеми, так как перед этим принес донесение Горбацевича. Партизаны расположились прямо на снегу, подстелив еловые ветви. А чуть в стороне от необычного в такой мороз бивуака под густой елью при тусклых бликах костра шел разбор проведенного боя.
— Да, — говорил Антонов, — среди партизан нет раненых и убитых. Но каратели захватили десять лошадей, две свиньи, центнер сала и бидон меда. Результаты боя могли быть совсем иными, если бы не обнаружили себя или успели своевременно занять линию обороны на опушке леса. Всем надо учиться искусству ведения боя.
— А за мед, сало и свиней мы такую свинью подложим, что будет им горько! — выпалил командир взвода Кузьма Черненко.
Все засмеялись, даже Белых улыбнулся. Он сказал:
— Вот и хорошо, что отозвался Черненко. Останься после совещания, есть разговор.
На совещании решили, что отныне отряд будет дневать в лесах, а на ночь занимать деревни. К связным направили посыльных с наказом, чтобы они не ходили в прежний лагерь, там могут быть засады. Теперь сами партизаны будут навещать подпольщиков в деревнях. Решили также перенести боевые действия поближе к Журавичам, вплотную заняться этим гитлеровским гарнизоном.
